— Кейт, дорогая, главная задача историка — это не пользоваться заклинаниями из старых книг, а исследовать саму книгу. И... — он помолчал, — и есть техника безопасности. Она внимательно смотрела на него, ожидая, когда отец скажет что-то важное. — Никогда не пользоваться такими книгами по назначению. Мы не знаем точно, как устроен этот мир, Кейт. Мы не знаем, какая отдача нам грозит. Как сработает заклинание. Мистер Ди, великий алхимик, всю жизнь молился о камне, и получил камень, от которого и умер в муках: камень в почках. Тебе понятно, что я хочу сказать? Кейт кивнула. — Да, папа. И все же в голове ее засела одна мысль. Нужно попросить у лорда Гарольда кольцо. Нужно... чтобы невозможное стало возможным. — Магия, если она существует, Кейт — это принуждение, — услышала она голос отца, — ты заставляешь человека, к примеру, тебя любить. Вызываешь чувства насильно. А насилие порождает насилие, с этим ничего не поделать. Изнасилование души порождает злость, ненависть и страх. Любовь становится одержанием. Будет ли счастье от такой любви. — Нет, — проговорила Кейт тихо. — Так-то, Кейт. Насилие — тупиковый путь. Мистер Лоренс откинулся в кресле и смотрел на дочь, изучая ее лицо в сполохах огня. Глаза его хранили тревогу. — Не забывай, как любит тебя Энтони Мортон. Он — очень достойный человек. Скоро он станет викарием. Ты будешь довольна жизнью с ним. Не стоит менять ее на иллюзии. Кейт опустила голову. Она молчала, снова и снова удивляясь, как отец догадался о том, что у нее на душе по одному неловкому ее слову. И какой мудрый дал совет. Ему с вершины жизни, конечно, виднее. Он видит картину в целом, когда Кейт стоит только еще у подножья и видит только маленькую ее часть. — Я постараюсь, папа, — сказала она, гладя собаку и почесывая ей за ухом, — обещаю. ... Отцу и правда было плохо. Он почти не ходил, двигаясь с огромным трудом. Приглашенный доктор не дал никаких надежд. Отец долго не проживет. Кейт, которая и так понимала это, никак не могла смириться с предстоящей потерей. Ей хотелось постоянно сидеть с отцом, говорить, говорить, говорить с ним... Слушать его голос. Видеть его теплый любящий взгляд. Но отец быстро уставал и целыми днями спал. Сиделка, которая жила с ним, говорила, что с каждым днем он спит все дольше. И, возможно, скоро вообще не проснется. Кейт плакала тайком. Энтони, который каждый день приезжал к ней на своем велосипеде, поддерживал ее, как мог. Он рассуждал об их дальнейшей жизни, он размышлял, как и когда они поженятся, и как будут проводить время. Кейт не хотелось думать об этом. Ей не хотелось становиться миссис Мортон, ей не хотелось думать о том, что Энтони станет целовать ее. Что он... Но ведь когда-то ей нравились его поцелуи! Когда он успел стать ей чужим? Чужим настолько, что даже перспектива остаться без крыши над головой не пугала ее. Если она не может любить его, то зачем ей портить ему жизнь? Неделя в родном доме пролетела, как один день. Кейт так и не смогла насмотреться на отца. Она приходила в его комнату и смотрела, как он спит. Когда он пробуждался, она спешила к нему. Она рассказывала ему про свою работу над книгой про Дрейка. Отец одобрительно кивал головой и давал ей дельные советы. — Заканчивай скорее книгу, Кейт, — сказал он напоследок, — иначе она останется без моей подписи. Я не знаю, сколько мне еще отмерил Господь, но однажды я останусь во сне... Там, где я снова молод, и где жива твоя мать... Он говорил так мечтательно, что у Кейт слезы навернулись на глаза. Мать ее умерла очень давно, когда она была совсем маленькой, и она плохо помнила ее. Но отец хорошо ее помнил. И, оказывается, постоянно встречался с нею во снах. — Не оставляй меня, папа... Он ласково ей улыбнулся. — Энтони позаботится о тебе. Я с легким сердцем ухожу, зная, что ты в надежных руках. В надежных... Перед глазами ее вставал совсем другой образ. Не Энтони. — Ты ведь очень любил мою маму, — сказала она, — и поэтому был с ней так счастлив. Ты бы женился, если бы не любил свою жену? Мистер Лоренс задумался. Он смотрел на Кейт немного строго, понимая, что от его ответа, возможно, зависит ее жизнь. — Не стоит гнаться за миражом, Кейт, — наконец проговорил он, — миражи имеют свойство исчезать, так и не дав к себе прикоснуться. Энтони — хороший человек. — Но я не люблю его, папа, — прошептала она, — я полюбила совсем другого. Погналась за миражом. Отец вздохнул. — Тогда... будь осторожна. Не упусти синицу из рук, ища журавля в небе. На этом старик закрыл глаза и заснул, иногда всхрапывая. Кейт встала. Завтра утром она уезжает обратно в Энсфилд Холл. И неизвестно, сможет ли еще раз поговорить со своим отцом... Она должна спешить, чтобы рукопись была закончена при его жизни... иначе... Иначе у нее будут большие проблемы. … Первым, кого встретила Кейт, вернувшись во владения герцога Ретлента, был сам лорд Гарольд. У нее сложилось впечатление, что он специально ее ждал, так как появился сразу же, как только Кейт вошла в дверь. На лице его была приклеена улыбка. Именно приклеена, потому что обычно он улыбался ярко и заразительно.