— Рада знакомству, лорд. — Я тоже. И как Ауриан умудряется собирать около себя самых прекрасных женщин? — И его взгляд снова вернулся к Минастасии. — Леди, лорд, — он мельком взглянул на Лес и Ардара, — надеюсь, я не сильно нарушу приличия, если украду у вас леди Минастасию. Мы так давно не виделись, хотелось бы пообщаться. — Если ее величество не возражает, — начал Келлэ, недовольно оглядывая кармонтирца. — Я не возражаю. Вы свободны, — произнесла Минастасия, подавая руку Хегони. Тот вежливо кивнул оставшимся и вывел императрицу из зала. — Что вы тут делали? — тихо произнесла Лес, глядя им вслед. — Лорд Хегони решил пообщаться с ее величеством, и я был вынужден его сопроводить сюда, правда, я надеялся, что миледи уже покинула бал, — процедил он. — А ваши поклонники уже разбежались? — Ядовитость секретаря никуда не делась. — Смотрю, вас очень волнует моя личная жизнь. С чего бы? — И Лес уставилась прямо на него. — Не хочу проблем, — отрезал Келлэ. — Что ж, на сегодня, думаю, уже ничего больше не произойдет. Всего хорошего, — и он развернулся уходить, правда, через два шага остановился и обернулся, — завтра будет сложный день. Вы нужны будете его величеству с самого утра, не опаздывайте, — и ушел. Мда… Вот и погуляла на балу. В одном секретарь точно прав, на сегодня — все. Завтра с утра будет проведен обряд, потом до самого вечера его величество будет заключать договора. Вечером ужин и затем неделя гуляний — бал в честь обряда, затем маскарад, потом три дня охоты и последний день прощальный ужин. А потом наконец-то можно будет передохнуть… До комнаты Амилес добралась на чистом инстинкте, накинув на себя отвод глаз. Не хотелось ни с кем разговаривать. Она слишком устала, причем не физически, а именно эмоционально. Она была на пределе. Когда все закончится — неделю спать будет! В покоях ее дожидалась дремавшая Харана, которая помогла стянуть платье, после чего Лес ее отпустила. Пусть тоже отдохнет. Распустив волосы, Лес застонала от облегчения. Серебристые локоны упали на спину, позволяя почувствовать легкую ноющую боль у корней. Запустив пятерни в шевелюру, она с удовольствием взъерошила ее, превратив во что-то, явно не соответствующее званию герцогини, скорее напоминавшее вылезшую из сеновала селянку. — Душ и спать! — прошептала Лес и начала стягивать украшения. Массивное колье легло на тумбочку, отбрасывая блики по стенам комнаты, и девушка потянулась к серьгам, когда вдруг раздался стук в дверь. — И кто бы это был? — прошептала она. Несколько мгновений она всматривалась в дверь, словно пытаясь рассмотреть, кто за ней. Тревоги она не чувствовала, да и общий фон был спокоен. Ладно, быстро накинув халат, она прошагала к двери, готовая ко всему. Практически ко всему, кроме того, кого она увидела на пороге. — Ты? Что ты тут делаешь? — Может, пустишь меня? Или будем ждать, когда кто-нибудь пройдет мимо, — в голосе звучала ирония. — Быстрее, — Лес буквально сама втащила его, — ты что, с ума сошел? — Да! Я больше не могу… Ами, — почти простонал он, и сильные руки потянулись к ней. — Ты что… Нельзя, — прошептала она, смотря во все глаза, но сделать шаг назад не могла. — Я с ума сойду, любимая моя, девочка моя… — Один шаг, и она уже в надежных объятиях. — Больше не могу… Одна ночь… Потом сможешь опять мучить меня, но только не сегодня. Иначе я с ума сойду. — А если кто-нибудь… — Сегодня никто. — Слова слились с поцелуем. — Я уйду до рассвета. Ами… Голова отказывала. Амилес знала, что должна выгнать его, что так нельзя, что эта ночь может стать ошибкой, но… но… Всегда есть «но», и ее «но» рвало все доводы разума. Она просто не могла отказаться от него сейчас. Она сама слишком долго ждала. Возможно, ждала даже именно этого сумасшедшего шага. Завтра она снова станет разумной и отстраненной, но сегодня, сейчас она позволит себе быть женщиной. Желанной женщиной. Стон сорвался с губ, подтверждая ее полную капитуляцию. И он словно ждал именно этого. Поцелуй стал глубже, сильнее, жестче. Именно таким, как ей нравилось. Объятия, почти болезненные, но ей было мало, хотелось прижаться еще теснее. Ощутить его силу, его запах, кожу… Ее ногти царапали ткань, зарывались в волосы. В какой-то момент она не выдержала и, немного отстранившись, буквально рванула его рубашку в разные стороны, рассыпав пуговицы по полу. Его хриплый смех прошелся ощутимой лаской по коже, заставив вздрогнуть от предчувствия удовольствия. Ладони легли на мужскую грудь, слегка погладив, а затем переместились к полам растерзанной рубашки, полностью стащив ее. Никакой худобы, сплошные мышцы. Лес тяжело сглотнула, жадно рассматривая желанное тело, понимая, что он принадлежит ей, и даже не заметила, когда лишилась халата. Только ощутив слегка шершавые ладони на ставшей слишком чувствительной коже, вздрогнула, подняв взгляд на его лицо, и… и утонула! Глаза, такие удивительные, такие манящие, темные, полные огня… Они смотрели на нее так, будто она и еда, и воздух, и вода, и сама богиня, спустившаяся на землю. Да за один этот взгляд можно отдать все! — Ай! — Вскрик и смех слились, когда, потеряв терпение, он подхватил ее на руки и, зарычав, потащил в спальню. Прохладные простыни коснулись спины, и смех прервался. Мгновение глаза в глаза, и мир померк. Губы слились, руки ласкали друг друга, жадно прикасаясь к каждому миллиметру кожи. Поцелуи стали спускаться все ниже. Дыхание обожгло грудь, и горячий рот накрыл сосок, а вторая рука до боли ее сжала. Именно так, как ей нравилось. На грани, на пределе, слишком чувствительно… Ее вскрик, и Лес закусила угол подушки, когда, оставив грудь, обжигающее прикосновение губ коснулось живота и спустилось еще ниже. Его ладони обхватили ягодицы, приподнимая, и поцелуи стали уж совсем неприличными… А еще через миг она взлетела, чтобы упасть вниз. — Люблю тебя, — прошептал он в ее губы и наконец-то вошел в нее, туша пожар и одновременно воспламеняя его. Так долго сдерживаемое желание наконец нашло выход. Движения, ритм, скольжение потных тел, клятвы, обещания, слова, предназначенные только друг для друга. Он вбивался в нее, хрипло выдыхая имя, мечтая, чтобы эта ночь не заканчивалась. И она отвечала ему тем же. Страсть смыла все грани, два тела слились в одно целое, с общей душой, желанием, судьбой… Ночь промелькнула как один миг. Они не спали всю ночь, боясь потерять хотя бы секунду украденного счастья. А с первым лучом рассвета он поцеловал ее и встал. Рубашка была порвана, и пришлось застегивать камзол на все пуговицы. У самых дверей он замер, оглянулся, словно пытаясь запомнить ее такой, раскинутой на простынях, с опухшими губами и томным взглядом, и вышел, унося за собой их общую тайну и надежду на будущее. Со стоном, уже не страсти, а боли от потери, она откинулась обратно на подушки, закрывая глаза. Глава 4 А через два часа Амилеста и остальные приближенные замерли перед закрытыми дверями императорской часовни, где в эти секунды проходил обряд, на котором присутствовали только кровные родственники молодоженов. С трудом подавив зевок, Лес усиленно пыталась держать глаза открытыми, но они вот-вот норовили закрыться. Чтобы совсем не свалиться, герцогиня начала осматривать присутствующих. Вот Ломас, устало трет виски, а под глазами залегли темные тени. У окна замер Ардар, как всегда, будто отмороженный, не поймешь, о чем думает. Керт застыл у дверей, словно к чему-то прислушивается. Его темные глаза прищурились, и видно, что мужчина о чем-то усиленно размышляет. Орон уселся в кресло и прикрыл глаза, похоже, тоже не выспался. А Кайлар потягивает из фарфоровой чашки чай, лениво переводя взгляд с одного присутствующего на другого. Время тянулось бесконечно. По внутренним ощущениям Лес, церемония продлилась часов шесть, хотя по факту всего полтора, но это были очень долгие полтора часа. К моменту, когда двери распахнулись, явив молодоженов, все уже сидели и дремали, и только скрип петель заставил подскочить их с мест и стряхнуть дремоту. На пороге появился император под руку с супругой. Что можно сказать, их лица лучились чем угодно, но только не счастьем. Минастасия, поджав губы, с трудом сдерживала рвущиеся слова, а сам Ауриан был мрачен и задумчив. И словно контраст, следовавшие за ними Иритания и маркиз казались просто образцом счастливой пары. Астимиан, чеканя шаг и сжимая кулаки, вышел последним, пропустив перед собой трех родственников О-Шевро, прожигая всех взглядом. — Друзья, — Ауриан, как и положено настоящему дипломату, быстро натянул на лицо подобающее случаю выражение, — спешу поделиться с вами радостью! Моя дочь обрела новую семью! — Поздравляем! — хором, будто репетировали, отреагировали присутствующие, и лишь Ломас единственный выразил все более приличным образом. — Долгих и счастливых лет жизни! Миледи, поздравляю! Милорд, вы счастливчик. — Благодарю, я тоже так считаю, — Урмар выдал вежливую улыбку, но взгляд, брошенный на Иританию, был нежен. — А теперь обрадуем придворных, — ухмыльнулся император, и всем не оставалось ничего иного, как последовать за ним. Завтрак прошел вполне ожидаемо. Крики поздравлений, радость, заверения во всеобщем счастье, хотя что еще могли выдать придворные? Даже императрица улыбалась, и если бы Лес не знала истинного ее отношения, то подумала бы, что она искренна. Лишь двое не скрывали своего отношения к происходящему — Астимиан и Кайт. Последний обнаружился за столом, но так, что Иритания его видеть не могла. — Кажется, его величество простил Ярдо, — раздался шепот Кайлара. — Не до конца. — Лес слегка повернула голову в сторону мужчины, заодно скосив глаза на сидящую по центру пару. Сегодня, в честь праздника, рядом с императорской четой разместились и молодожены. Иритания рядом с Аурианом, а Урмар с краю, и по его левую руку восседали все его сопровождающие. — А почему спрашиваешь? — Не забыла, я ведь назначен целителем вместо него, а если баронет вернулся, то меня попросят. Честно говоря, не хотелось бы, — вздохнув, признался маркиз, — мне нравится здесь. Жизнь просто бьет ключом, но главное — ты рядом. — Угу, — усмехнулась Лес, принимая и лесть, и правду, — я так и смотрю, заскучал в академии. Ну а вообще, — девушка посерьезнела, — Ломас говорил, что планирует в твоем лице вырастить себе смену. Будешь советником. — С чего бы? Гевор еще молод… — Ну не так-то он и молод. К тому же магии в нем нет, так что еще сотня максимум, и увы — все. Если только вдруг пару встретит… — Что ж, это честь, — задумчиво проговорил Кайлар. Он сделает правильные выводы, Лес не сомневалась. Маркиз был достаточно умен и амбициозен. И сейчас было дело даже не в ней и не в его отношении к ней, а в том, что такому мужчине, как диол Шайт, просто тесно в академии и уж тем более мало всего лишь управлять поместьем. Гевор был прав, когда выбрал его. Пару лет, и старый советник с чистой совестью сможет отойти на покой, оставив после себя достойную замену. Взгляд Лес скользнул в сторону Астимиана. Никакого контроля над эмоциями. А ведь он не мальчик уже. Они с Лес практически одногодки, совсем немного она старше, а выдержки у наследника нет. И если не научится, то достойный советник — это единственное спасение для Эталиона, а то быть войне за войной. Наверное, существует какое-то провидение. Если бы Лес не смотрела в сторону императорской семьи, если бы не привычка всегда смотреть магическим зрением, находясь в общественных местах, то она бы никогда не заметила, как рука дяди Урмара вынырнула из-под стола с каким-то фиалом и не влила в бокал жениха какую-то жидкость. — Лес, что… — Подожди, — прервала его девушка и, резко обернувшись к сидящему по другую руку Тиану, спросила: — Ты ничего не видел? — О чем ты? — Голос Дамиса был недоволен. — О том, что только что дядя Урмара что-то ему подлил. — Нет… я не смотрел в их сторону. — Проклятье! — Лес, что случилось? — дернул ее с другой стороны Кайлар, и Амилеста быстро повторила увиденное. — Ты уверена? — Не задавай глупых вопросов! — Прости! Но почему никто ничего не видел, и так открыто… — Потому что он прикрыл руки мороком, да и такое быстрое действие, что никто не заметит. Сидят рядом, от остальных далеко. — Но зачем ему это? — Вот и мне интересно. А еще больше интересует, почему он не побоялся этого сделать прилюдно, ведь намного проще прийти в покои племянника и тихонько подлить. — И что теперь? — Ждем окончания завтрака, — вздохнула Лес, понимая, что сейчас других вариантов нет. Ну не вскочит же она, право слово, из-за стола и не начнет требовать объяснений. Сказать, что этот завтрак стал самым долгим в ее жизни — это ничего не сказать. Лес больше не могла проглотить ни кусочка, буквально подпрыгивая от нетерпения на стуле и не сводя глаз с Урмара и его дяди. Но больше ничего не происходило. И, еле-еле дотерпев до окончания завтрака, тут же первым делом отловила Зораса и Ломаса, рассказав им об увиденном. Оба мужчины лишь переглянулись, но, увы, никто из них ничего не видел. Однако тревога поселилась в их глазах, Лес это четко увидела.