– Надо их закрыть, – мгновенно приходя в боевую готовность, произнес телохранитель императора, тут же начиная рисовать в воздухе руны, – и убираться отсюда, – негромко добавил он. Когда последняя трещина в пространстве затянулась, Рес открыл огромный проход в особняк и проехал в него на карете. Внутри сидели мы с кучером, которого так трясло, что нам не оставалось ничего иного, как ненадолго… мм… усыпить его. Так решила думать я, на самом деле Рес просто вырубил кучера одним четким ударом, и теперь он лежал на сиденье напротив меня, напоминая, почему я не должна позволять себе набрасываться на телохранителей императора с поцелуями посреди улицы… – Я отнесу его к лекарям, – открыв дверцу экипажа, сказал Рес и подал мне руку. – Думаешь, они ему помогут? – с сомнением спросила я. – Эти лекари способны помочь абсолютно всем, – намекая на свои связи с императором, ответил Рес, и через пару секунд я осталась перед своим особняком одна. Пустая карета не считается. Стягивая с рук перчатки, я поднялась в потемках на второй этаж, в свою спальню. Сонная Дони топала вслед за мной, но я отослала ее. Уж с платьем я как-нибудь разберусь. Переодевшись, наткнулась на свой вчерашний наряд, лежащий в углу за креслом. Удивилась, как Дони его не нашла и не убрала, вспомнила, при каких обстоятельствах я вчера ночью лишилась одежды, покраснела. Потом покраснела еще больше, вспоминая случившееся десять минут назад, взяла свечу и отправилась вниз, на кухню. Рес уже разливал нам чай. На его лице играли тени от огня, и я не могла понять, что он испытывает в данный момент. – Ты слишком внимательно меня разглядываешь, – заметил он, ставя передо мной кружку. – Прости. – Как ты? – Как? – Я нервно усмехнулась. – Лучше скажи, как там бедный кучер? Смогли ли ему помочь? – Я задал тебе вопрос и хочу услышать ответ. О кучере не беспокойся. Я же сказал, что ему помогут. – Голос Реса был спокоен, но меня все равно не покидало ощущение, что он не говорит, а отдает команды. – Со мной все в порядке, – произнесла тихо, не зная, что еще нужно сказать в таком случае. – Сегодня ты впервые открыла столько проходов… – Ты серьезно? Это единственное, о чем мы можем поговорить? – Я отставила кружку. – А о чем еще ты хочешь поговорить? – спросил телохранитель императора, и я почувствовала: он специально это делает! Специально отталкивает меня. Снова! – Мы целовались, – напомнила, глядя на стол. – Не первый раз, – ответил Рес. – Но мы целовались! – Я это помню. – Почему ты делаешь так?! – повысила я голос. Сколько можно играть в эту жестокую игру? Тишина, установившаяся на кухне, нарушалась лишь потрескиванием свечи. – Ты же понимаешь, что причиняешь мне боль? – спросила, произнося слова медленно, так, чтобы до него дошел смысл. – Прости. Ох, это проклятое слово! – И все? – Я продолжала дырявить стол взглядом. – Кайрит, ты знаешь, что я не могу предложить тебе то, что ты хочешь, – ровным и спокойным голосом ответил Рес. – Хорошо, тогда пошли. – Приняв решение, я выпрямилась. – Что? – удивленно спросил голубоглазый. – Пошли ко мне, – уточнила, склонив голову. – Я готова стать твоей любовницей. Давай сделаем все так, как ты хочешь. – Ты не понимаешь, о чем говоришь. – Прекрасно понимаю. – В тебе сейчас говорит твоя обида. – Во мне сейчас говорит мое желание. – Ты еще не готова, Кайрит! – повысил голос Рес, глядя на меня тяжелым взглядом. – Откуда ты знаешь? – легко отбила я его выпад. – Мастерицы любви лишаются девственности намного раньше. Так чего же мне ждать? – Ты не… – Рес взял себя в руки, выдохнул и, кажется, вложил в слова все свое терпение: – Тебе незачем торопиться, Кайрит. Я рядом. Я никуда не денусь. Дай себе время повзрослеть. – Так тебя это беспокоит? Что я до сих пор не взрослая? – Я усмехнулась и уперлась руками в стол. – Но ты же сам сказал: рано или поздно это произойдет. Мы будем работать в паре, потому лучше сразу понять, подходим мы друг другу или нет. – Один наш поцелуй вызвал открытие десятка врат, ты представляешь, что произойдет, если мы… – Ну! Ну же! Произнеси это. – Я не могла сдержать улыбку, хотя готова была утверждать, что она сейчас искажает мое лицо. – Ты что, проверяешь меня? – дошло до телохранителя владыки. – Ты даже не можешь сказать этого вслух. – Я запрокинула голову и усмехнулась. – О поверженный кумир! – Кайрит… – Знаешь, что я думаю, Рес? – перебила я, становясь предельно серьезной. Его молчание восприняла как готовность слушать. – Я думаю, ты сам запутался, чего хочешь. Наследник явно дал тебе приказ держать меня при себе – как можно ближе. Но вот незадача – ты мучаешься, чувствуя, что это неправильно. Тебя тянет ко мне, меня тянет к тебе, но мне всего семнадцать, а ты со своим «ни тебе, ни мне» забираешь у меня даже возможность думать о том, что я могу полюбить кого-то еще. Это тяжело, да? Знать, что ты лишаешь человека будущего? – У тебя не может быть будущего ни с кем другим, Кайрит. Твоя сила слишком опасна, – опустив взгляд, произнес Рес. – Это вы решили, что она опасна. Я еще даже не знаю, на что способна, но мне уже с угрозой заявили, что моя судьба – быть на побегушках у наследника и лобзать ему пятки за то, что он позволил мне жить. – Кайрит! – Будешь спорить?! – Я и не заметила, как мы оба перешли на крик. – Ты видишь все в черно-белом цвете, – процедил Рес. – А вы не даете мне расширить палитру! – бросила ему в лицо. – Я вижу все так, как вы мне преподносите, – сказала тише, понимая, что криком ничего не добьюсь. – Я не дура, Рес. Дура бы не смогла вытащить тебя из Черной башни. Но с тобой я глупею. – Голос неожиданно сорвался, и я прикрыла глаза, чтобы прийти в себя. – К чему ты ведешь? – Неожиданный холод в его голосе заставил меня обнять себя за плечи. – Не сокращай дистанцию, – произнесла я, глядя на пламя свечи, – не провоцируй мои чувства к тебе. Они есть; ты это знаешь, я это знаю. Но еще я знаю, что вы с наследником что-то скрываете от меня. И вся знать империи знает что-то, чего не знаю я. Моя мать оставила мне целый сундук тайн в наследство, и я не смогу разобраться со всем этим, если буду постоянно отвлекаться на тебя. – Так, может, не нужно разбираться со всем этим? – Если я не разберусь, я не смогу понять – кто я на самом деле. – Я покачала головой и подняла взгляд на голубоглазого: – И превращусь в тебя. Рес молчал. Думаю, он прекрасно понимал, о чем я. Скорее всего, он и сам не знает, способен ли полюбить на самом деле или все, что осталось от сына Агареса, – это лишь физическая оболочка и верность наследнику. – Пожалуйста, иди. – Я отвернулась, пытаясь держаться. – Ты очень сильная, Кайрит. Возможно, даже сильнее меня, – негромко ответил Рес и вышел из кухни. Вырвавшийся всхлип напугал меня саму – так мало «девичьего» в нем прозвучало… И так отчетливо были слышны в нем отчаяние и одиночество, не свойственные девушкам семнадцати лет. * * * Утро следующего дня принесло мне новую порцию головной боли: записка от матери лежала прямо на моем туалетном столике… занесенная, по-видимому, ветром… Тем самым ветром, что дул прямо из темниц под императорским дворцом. Первым желанием было позвать Дони, но затем я вспомнила, что служанка вряд ли возьмет и скажет: «Да, это я принесла вам этот опасный во всех смыслах клочок бумаги». Она даже на мой прямой вопрос не смогла дать четкий ответ, уйдя в размышления о благе для всех, в случае когда я стану богатой и независимой. Так что Дони отпадает. Я вообще понятия не имею, кому могу доверять в этом доме, и главное – могу ли доверять тем, кто до сих пор тайно служит моей матери. Я все еще не знаю, кем она является для меня – другом или врагом.