– Я договорился с водителем, – сказал тот. – Забираемся в фургон. Фургон развернулся, и отраженный от фонарного столба свет засиял красно-желтыми цветами «Аэротакси Гонтлетта». Брей влез внутрь, и француз-водитель, юноша с темными глазами и простодушной улыбкой, с дьявольской скоростью помчал по тихим улочкам Ле-Бурже. Глава XII. Неотвратимость самоубийства Инспектор Крейтон изумленно взглянул на епископа Мэрриотта. – Ваша Светлость, вы, и правда, удивляете меня! Кажется, что вы знаете об этом деле больше меня! – О, мое маленькое предположение оказалось верным? – епископ Кутамандры попытался придать себе скромный вид. – Это интересно. Каков же результат? Инспектор Крейтон выдвинул ящик стола и вынул из него папку. – Бастейбл согласился проконсультироваться с экспертами МВД. Пытаясь не задеть его чувства, я затронул новый аспект проблемы. Вопрос о том, с какой силой была нанесена рана… Затем я связался с человеком из МВД. Он сразу же что-то заметил, – инспектор выразительно взглянул на епископа. – Огнестрельная рана была нанесена еще до того, как Фэнис получил удар по голове! – Я думал о такой вероятности, потому-то я и поднял этот вопрос, – кивнул епископ. – Это единственная теория, которая может придать всему смысл. – Я рад, что вы видите в этом какой-то смысл, – объявил детектив. – Вот бы и мне его увидеть. Парень из МВД клянется, что эта пуля убила Фэниса, так что он был застрелен еще до того, как упал на землю! Не удивительно, что он ударился о приборную панель. Он обмяк, как мешок. Получил пулю еще в воздухе. Но как? – Ну, это наверняка не очень сложно, – вставил епископ. – Не очень сложно – один в воздухе и без других аэропланов поблизости! Как по мне, это невозможно! – Есть только одна возможность, – улыбнулся епископ. – Боюсь, инспектор, у вас уже есть все данные. Помните письмо Фэниса к леди Лауре? – Да. Оно сильно вводит в заблуждение. – Напротив. Правда была проста, – напыщенно ответил епископ Мэрриотт. – Бедняга Фэнис убил себя. Застрелился в воздухе. Этим стоило бы восхищаться, хотя все порицают такие поступки, считая их проявлением трусости. Для летчика такое самоубийство было эквивалентом похорон викинга: смерть в терпящем крушении самолете. Он выстрелил себе в голову и откинулся на спину, потянув за собой и ручку управления. Двигатель заглох и начался штопор. Вне сомнений, во время штопора револьвер вывалился из аэроплана. Если поищете его поблизости, то, возможно, найдете. – Уже нашел – он упал посреди аэродрома, – отметил инспектор. – Вот видите? – триумфально воскликнул епископ. – Еще одно доказательство! Самолет упал на землю, а Фэнис врезался лбом в приборную панель, и это скрыло пулевую рану. – Значит, убийства не было? – разочарованно спросил Крейтон. – К счастью, нет. Никакого. Эксперт из МВД определил промежуток времени между раной от пули и раной от удара о приборную панель? – Да, вот отчет, – Крейтон вынул несколько листов машинописного текста. – Он говорит, что между ними прошло две минуты, а может, и меньше. Кровь еще не успела свернуться, как голова ударилась о приборную панель. Конечно, Бастейбл ошибся из-за этого, так что отдадим ему должное. По словам человека из МВД, выяснить, что произошло, удалось лишь благодаря исследованию под микроскопом, и любой врач допустил бы ту же ошибку, что и Бастейбл. Хотя, конечно, все эти врачи поддерживают друг друга, так что, возможно, он просто пытается сохранить лицо Бастейбла. Последний более-менее признает, что провел слишком беглый осмотр тела, так как все казалось очевидным. – Как бы то ни было, решение окончательное, – заметил епископ. – Мы наблюдали крушение самолета и наверняка бы увидели, если бы незадолго до него кто-нибудь подлетел к аэроплану на достаточное для выстрела расстояние. – Конечно, Ваша Светлость. Но, простите меня, разве в деле не остались невыясненные вопросы? Я имею в виду, что не смогу успокоиться пока не выясню, например, откуда у Фэниса взялись те лишние деньги. И еще кокаин. – Инспектор, я не считаю эти нерешенные вопросы настолько важными, – отрезал епископ Мэрриотт. – Что это дает? Фэнис получил деньги за выполнение какой-то услуги. Он знал, что в этом есть что-то незаконное – отсюда и высокая оплата, но он не догадывался, в чем именно заключается нарушение закона. Однако незадолго до смерти он что-то заподозрил и, проведя расследование, обнаружил связь с наркотрафиком. Сейчас многие видные люди не находят ничего зазорного в нарушении законов – например, в уклонении от налогов. Сам я не могу на них сердиться, особенно когда получаю счета от налоговой. Но в наркоторговле есть что-то ужасное, она разлагает человеческие души и заставляет их дегенерировать. Приличный человек, такой, каким, по моему мнению, был Фэнис, пришел бы в ужас от того, что занимался столь грязным делом. Возможно, он решил, что слишком глубоко втянут и не сможет выйти из дела. И он убил себя. – Ну, вот и все, – заключил инспектор, медленно перебрав дело в уме. – Все сходится. Ему было немного жаль, что дело, над которым он работал, свелось к вердикту, вынесенному на дознании. Но его удовлетворяла мысль о том, что он преподнесет старшему констеблю решение запутанного дела и сможет все объяснить. Хотя не совсем все – остался еще найденный Фэнисом кокаин. В Бастоне были наркотики, как и почему – он не знал, и с этим вопросом еще нужно было разобраться. Вот бы их с Бреем поездка в Глазго решила загадку! – Инспектор, если больше не о чем говорить, то я должен возвращаться. Там встреча исполнительного комитета бастонского аэрошоу, а меня записали в комитет, – тягостно заметил епископ. – Сочувствую, Ваша Светлость, я понимал, что так и будет. Знаю я леди Крамблс! Глава XIII. Интересная газета Брей прибыл в аэропорт Ле-Бурже. Фургон подъехал к ожидавшему их красно-желтому биплану, два пропеллера которого вращались с тихим гулом. У биплана стояла знакомая фигура в кожаной куртке и серых брюках. Подойдя ближе, Брей узнал ее. Это была та же женщина-пилот, от которой Крейтон пытался спрятаться в Санкпорте. Как смог припомнить Брей, ее звали мисс Сакбот. Она смотрела на него, в то время как водитель фургона объяснял, что Брей отправится с ней на самолете. Затем она обратилась к новому пассажиру: – Кажется, я где-то видела вас прежде? – Мне так не кажется, – ответил Брей, надеясь, что узнавание не было взаимным. – Забавно, а я думаю, что да. Где полетите: впереди или в задней кабине? – Сзади, – не колеблясь, ответил Брей, а мисс Сакбот не возразила ему. Фургон был разгружен. Брей внимательно наблюдал, но в самолет не занесли ничего, кроме пакетов с газетами. Это и была «партия»? Он почувствовал себя сбитым с толку, испугавшись повторения фиаско, случившегося при путешествии в Глазго. Тем временем Салли заговорила: – Я уже второй раз из-за Гонтлетта начинаю полет в такую рань. Прошлой ночью Торндайк разбил машину в Париже. Вот везунчик, верно? Мне всегда кажется, что в таких случаях на меня перекладывают роль ангела-хранителя. Не знаю, почему Гонтлетт сам не получит лицензию «B» для таких случаев? Летного опыта у него достаточно. – Какая ожидается погода? – вежливо спросил Брей. Салли присмотрелась к рассвету на восточном горизонте. Слои пара витали в воздухе, словно дым из печной трубы. – Боюсь, будет немного парко. Такая рань, да и погода – фуфло. Но я все равно пересеку пролив. Компас неплох, да и двигателям я доверяю. – Она взглянула на часы. – Сейчас нам лучше подняться… Брей забрался в кабину. Сиденья были сняты, чтобы освободить место для газет, но Брей сложил пачки друг на друга и сел на них. Грохочущий скрип шасси растворился в рокоте двигателей, газон промелькнул мимо, качнулся на уровне крыла и пропал из виду. Они взлетели над полями Франции, все еще находящимися во власти ночного тумана. Примерно через час стала виднеться береговая линия, окантовывающая пролив серебром и золотом теперь уже взошедшего солнца. Но Брею было не до того. Он осторожно вскрыл пакеты с газетами и осматривал их содержимое. Он сидел спиной к пилоту – на случай, если она посмотрит на него через окошко позади собственной кабины. Он раскрыл один из пакетов и с трудом перевел дыхание… Он взял две или три газеты, осторожно свернул их и спрятал в свой внутренний карман. Затем он снова связал пакет, из которого вынул их. Тем временем Ла-Манш остался позади, а вслед за ним и холмы Кента. Едва успев осознать свое открытие, Брей обнаружил, что смотрит на буквы «Санкпорт» у аэродрома, а самолет описал круг и приземлился, и они направились к таможне. Теперь Брей заинтересовался и принялся наблюдать. Вышли двое таможенников и, поверхностно осмотрев груз, выписали бумаги. Брей внезапно понял, что пренебрегал очевидным. Конечно, нужна всего пара сообщников, а до их смены можно и подождать с прохождением таможни… Брей поблагодарил Салли за путешествие и прошел в зал ожидания, чтобы вызвать такси до ближайшей станции. Он позавтракал у железнодорожного вокзала «Виктория» и прогулялся до Нового Скотленд-Ярда. Там его ждало сообщение с пометкой «Срочно»: нужно было немедленно зайти к суперинтенданту Лерою. Пометки о срочности использовались в Скотленд-Ярде не часто, так что Брей, не медля, отправился к суперинтенданту. Суперинтендант Лерой был обеспокоен. Брей еще никогда не видел его в таком нервном состоянии. Такую панику могли вызвать только «верхи». Так и оказалось. – Брей, что это за расследование криминального прошлого Валентайна Гонтлетта? Ваш человек, Финч, вынюхивал на этот счет. Он сказал, что это вы велели ему разузнать. – Да, это были мои инструкции, сэр, – удивленно ответил Брей. – Пока я расследовал линию, которая завела меня в Париж, у меня появились свидетельства, вызвавшие подозрения против Гонтлетта. Вот я и телеграфировал об этом. Суперинтендант издал шипящий звук, и его седые усы едва не оторвались от губ: – Ну что вы за идиот! Вы понимаете, кто такой Гонтлетт? – Нет, но теперь по вашему тону я понимаю, что он – кто-то важный, – несколько возмущенно ответил Брей. – Я знаю лишь, что он возглавляет «Аэротакси Гонтлетта». – Ох, Брей, Брей! – вырвалось у суперинтенданта. – Прочитайте светскую колонку в «Таймс»! Кто знает, в какие неприятности вы можете нас втянуть. Валентайн Гонтлетт – племянник нашего нового министра внутренних дел! А мы тычемся и пытаемся найти его связи с криминалом! Лишь бы начальство не прослышало об этом! – Племянник министра внутренних дел! – повторил Брей, и суперинтендант увидел реальный, а не деланный страх на лице подчиненного. Брей не связывал лорда Энтуража (бывшего сэра Джозефа Битсона, оплота евангелической церкви, умеренности и борца против азартных игр) с Валентайном Гонтлеттом. Но теперь он смутно припомнил, что сестра Энтуража вышла замуж за какого-то южноафриканского миллионера, чье имя начиналось с «Г». Это мог быть и Гонтлетт. – Да, это племянник Старика! – угрюмо повторил суперинтендант. – Можете ли вы представить себе менее вероятного кандидата в преступники! Вы понимаете, что его отец оставил ему доверительный фонд в пару миллионов фунтов? А работа, на которой он трудится, показывает, что он не просто богатый шалопай. Я не могу себе представить более невозможного претендента на место преступника. – Боюсь, что я шокирую вас, сэр, – ответил Брей. – «Аэротакси Гонтлетта» привлекло мое внимание, поскольку я обнаружил, что их самолеты задействованы в доставке французских газет, которые, в свою очередь, связаны с наркобизнесом. У меня ушло много времени на то, чтобы проследить связь, но я сделал это – в Париже. Притворившись членом наркобанды, этим утром я вылетел из Парижа на самолете «Аэротакси Гонтлетта». Из того же самолета я позаимствовал несколько газет. Это просто пример. Но все они такие же. Едва взглянув на Брея, суперинтендант взял экземпляр «La Gazette Quotidienne». Раскрыв ее, он почти сразу же заметил, что в центре разворота спрятан подозрительно пузатый мешочек из газетной бумаги. Он расправил вздутие пальцами, и вихрь белого порошка рассыпался по ковру в кабинете суперинтенданта. Он взглянул на Брея. Тот кивнул: – Этого я и боялся. Наркотики! Чтобы удостовериться, отправим их на анализ. Но ошибки быть не может, так ведь? – Боюсь, что нет, – подтвердил суперинтендант. – И это еще не все. Кажется, в Бастоне произошло убийство. – Ну и ну! – безотрадно заметил суперинтендант. – Брей, грядет грандиозный скандал! Нам нужно пройти через него, но идти мы будем осторожно. Расскажите мне все, что знаете. Брей устроился поудобнее.