– Мне лично всегда казалось, что, когда речь заходит о смерти, профессор обязательно вносит в обсуждение свежую струю. – Коли так, дорогой мой, ты сегодня вечером и отправишься в морг – узнать, что показало вскрытие. – Вот и отлично. Жду не дождусь! Мэтт открыл дверцу машины. – Соберите остальных, пора возвращаться в участок. Криминалистам сейчас и без нас есть чем заняться, лучше не путаться у них под ногами. Местность оцеплена, защитный навес поставили, больше мы не нужны. Встречаемся в оперативной комнате. Лицо Мэтта, который первым отъехал от обочины, было мрачным. Упомянув оперативную комнату, он вдруг осознал, что к вечеру на стене появится еще один портрет мертвого подростка и что его обязанность сейчас – добиться того, чтобы этот портрет оказался последним. * * * Тед открыл бутылку водки и налил себе стаканчик. Не для того, чтобы успокоиться или расслабить нервы – нет, просто он полагал, что есть повод для праздника. Все прошло как по маслу. Время было рассчитано безукоризненно, полицейский реагировал ровно так, как и ожидалось, и даже вопрос с гостевой комнатой удалось решить. Он не спеша прошелся по дому со стаканом в руках и еще раз все проверил. Ага, легавые могут сейчас завалиться сюда хоть целым отделом криминалистов, и что найдут? – да ничегошеньки! Тед глотнул водки и тихонько рассмеялся. Что-что, а убирать за собой он умеет, и даже пропусти он что-нибудь – о том, какие химикаты используются для выявления следов крови, тоже известно не одним лишь судебным экспертам. В кабинете он остановился, потом присел перед стареньким компьютером. Раз уж все идет более или менее по плану, можно как раз подготовить следующее фото. Хотя с ним все пока не столь конкретно. В любом случае для старшего инспектора Балларда это будет громадной палкой в колесо. Глава 10 Джейсон, в зеленом халате и маске, стоял рядом со столом из нержавеющей стали и смотрел на тело мальчика. Почему-то эта часть профессии не причиняла ему ни малейшего беспокойства. Хотя у самого Джейсона было трое детей, и он постоянно ожидал, что рано или поздно какая-нибудь особо отвратительная смерть прокрадется внутрь и захлопнет сердце в капкан. Как это случилось с Мэттом. Или с Энди Лоу. Однако сейчас, глядя на обнаженное тело, он понимал – это еще не она. Даже будучи аккуратно разрезанным поперек грудной клетки, от плеча до плеча, и вдоль живота до самого паха, мальчик выглядел более естественно, более по-человечески, чем прибитый гвоздями к забору. Джейсон видел фото, сделанные криминалистами, и они были не для слабонервных. – Определенно задохнулся, инспектор. Я обнаружил во рту несколько волокон. – Аккуратно отделив желудок, поджелудочную железу и кишечник, Рори Уилкинсон положил их все вместе на весы. – Я отправил волокна на анализ, но, сказать по правде, вполне уверен, что ему заткнули рот мужским носком и залепили сверху лентой. По краям челюсти остались следы клея. – А все остальное случилось уже после смерти? Профессор легонько покачал головой. – Почти все. Я хочу сказать, вся эта чушь с гвоздями и вырезанным символом – безусловно, однако… – Он замолчал. – Ребенок подвергся насилию? – Увы, да. Я этим еще серьезно не занимался, скоро скажу определенней, но одно уже ясно – мальчику жилось непросто, он подвергался насилию годами. Джейсон нахмурился. – Его держали в заточении? Рори яростно затряс головой. – Да нет же! Взгляните сами. Ребенок худой, выглядит почти истощенным, но это не от голода – он просто дурно питался. Плохая кожа, волосы сухие и секутся, на ногах мозоли – скорее всего, он донашивал за кем-то обувь, которая ему не очень подходила. Застарелых синяков и ссадин, которые остаются от веревок или кандалов, нет… Полагаю, ребенок из очень бедной семьи. Из которой, вероятно, и сбежал. Патологоанатом, необычно молчаливый, продолжил обследование. Джейсон почувствовал, что ему в душу заползает ощущение безнадеги. – Выходит, убийца очень грамотно подошел к выбору жертвы. Вероятность того, что ребенка, который постоянно подвергался насилию, кто-то станет разыскивать, близка к нулю. Рори поднял голову. – А я сейчас готов подтвердить, что так оно и было. Эх, бедолага… И все-таки остается вероятность, что и убийца им воспользовался перед смертью. Быть может, удастся обнаружить следы ДНК. – Вы сказали, что следов связывания не обнаружено, – каким же образом его удерживали? – Скорее всего, держали на снотворном, инспектор. Скоро будут результаты токсикологического исследования мочи. – Или же он знал похитителя. И сам добровольно к нему отправился. – Джейсону вспомнилась улыбка Дэнни Картера непосредственно перед смертью. – Такое тоже возможно. – Еще один вопрос, профессор, и я не стану далее вам мешать. Вы уже были здесь во времена убийств на топях Гиббет? – Слава богу, нет! У меня такое чувство, что я всю жизнь проработал при местном полицейском управлении, однако в те годы я еще учился в Лондоне. – Он поправил очки и призадумался. – Тогда патологоанатомом, по-моему, был Чарльз Уилсон. Джейсон кивнул. – Да, мне попадалось это имя в отчетах. Я просто подумал – вдруг и вы уже здесь работали. – Прошу меня простить, инспектор, я все-таки несколько моложе, чем, надо полагать, выгляжу. Если мне когда-либо удастся оправиться от раны, что вы мне сейчас нанесли, надеюсь сообщить что-нибудь полезное. * * * В семь часов вечера суперинтендант Редпат вызвал Мэтта в свой кабинет. Не говоря ни слова, он достал два стакана, наполнил их виски и передал один Балларду. – Ты в порядке, дружище? Не самый лучший вызов тебе сегодня достался… Особенно учитывая, что именно тебе. Мэтт с чувством благодарности отпил глоточек. – Все в порядке, сэр. Честное слово. Находка не из приятных, но я в норме. – Вот и хорошо. Рад за тебя. И каковы твои предварительные выводы? Убийца тот же? Баллард потянул себя за мочку уха. – Трудно сказать, сэр. Я бы придержал свои выводы до тех пор, пока не поступят отчеты криминалистов. – Ну а если ограничиться разумными предположениями? – Что ж, вы и сами знаете, что после тех, прежних убийств мы не стали сообщать прессе про вырезанный символ. Однако тот, кто убил мальчика, о символе знал. И с точностью его воспроизвел. Что же до фотографий, сэр, сделанных еще до убийств, то я понятия не имею, что и думать. – Он медленно сделал большой глоток, так, чтобы обожгло горло. – Очень хочется ответить – да, это он. Но я все еще не понимаю, как такое возможно. – Да и кто из нас понимает? – Суперинтендант внимательно посмотрел на Мэтта. – Раз уж речь зашла о секретной информации, инспектор. Как насчет еще одного секрета? Того, что ты делил с Чарльзом Уилсоном. Очевидно, своей группе ты еще не рассказал? Баллард почувствовал, что в нем закипает гнев. Откуда, черт возьми, суперинтенданту об этом известно? Чарльз уже умер, и уж он-то наверняка ни одной живой душе не говорил. – Извини. Раз уж произошло еще убийство, настала пора поделиться с остальными всем, что нам известно. Особенно если речь о вещах серьезных, таких, как пропавшие улики. Мэтт уставился в полированную поверхность стола и принялся тереть виски, пытаясь понять, что же именно известно суперинтенданту. – Откуда вы об этом знаете? – У меня есть одно письмо. Его отправил мне Уилсон за несколько месяцев до смерти. Он уходил в отставку и подумал, что будет лучше, если о том, что вы с ним вдвоем обнаружили, будет знать кто-то еще. Просто чтобы информация не пропала, если с тобой что-нибудь вдруг случится. – Он бросил на Мэтта странный взгляд, в котором читалась чуть ли не отеческая забота. – Понимаешь ли, Чарльз подозревал, что это дело нас так просто не оставит, и в глубине души был согласен с твоим сержантом. Который тоже не верил, что убийца – Пол Андерхилл. Откинувшись на спинку стула, Мэтт пытался сообразить, что ему в связи со столь некстати случившимся откровением теперь делать. – Мне очень стыдно, сэр. Я должен был вам сам все рассказать, и уже давно, но первым делом хотел бы заверить – у нас с Чарльзом были очень серьезные основания поступить именно так, и улики мы оформили предельно аккуратно. – Так расскажи мне, что это были за основания. – Сэр, неужели Уилсон вам не объяснил? – Мэтт понимал, что упрек в его голосе сейчас неуместен, однако не мог справиться с эмоциями. Он был исполнен горечи из-за того, что эта информация об убийце с топей Гиббет выплыла на свет и суперинтендант собирается сделать ее всеобщим достоянием. – Да будет тебе. Не нужно строить оскорбленную невинность. Золотые крестики – это улики, и тебе они уж точно не принадлежат, даже если ты всего лишь хранишь их в надежном месте. Ты и сам понимаешь, что я мог обо всем сообщить, не давая тебе шанса оправдаться. – Я их и не брал, сэр. Они сейчас в полицейском хранилище улик, записаны за Чарльзом Уилсоном. – Мэтт осушил стакан и мысленно поднял руки вверх. Какой смысл сопротивляться? – Мы не сразу поняли, в чем тут дело. Дэнни Картер носил небольшое распятие на цепочке вокруг шеи. У Кристофера Рэя Феллоуза крестик и золотой образок Святого Христофора были на связке ключей. А Джейми Мэтрэйверс носил свой крестик в ухе вместо сережки. И только значительно позднее, по сути совершенно случайно, я обнаружил, что крестики одинаковые. Мы заподозрили, что убийца дарил их мальчикам. И решили какое-то время никому не говорить, поскольку знали – кто-то, тесно связанный с расследованием, неспособен держать язык за зубами. Суперинтендант резко выпрямился. – Что? – Через кого-то шли утечки информации, намеренно или по небрежности – мы так и не поняли. Как бы то ни было, важные для следствия подробности оказывались известны широкой публике. Потому-то мы с Чарльзом и решили придержать информацию о крестиках. В нужный момент мы приобщили бы их к доказательствам, однако он так и не наступил. – А Андерхилл? Вы обыскали его дом, чтобы найти аналогичные крестики?