– Это невозможно. Твоего прошлого тела больше нет, а прошлая душа этого ушла на перерождение. И это для нее благо. Твоя же душа привязана к этому телу, и прочно привязана. – Но почему?.. В голове вертелась куча вопросов, но были они столь невнятные и неоформленные, что спросить я смогла лишь так. – Я вижу на тебе печать договора. Неисполненного. – Какого договора? – насторожилась я, сразу вспомнив крутившиеся при первом осознании себя мысли. Договор и Светка, которую не нашли в моих знакомых. Точнее, в знакомых той Лизы, что была здесь до меня. – Божественного. Блок на памяти тесно с ним связан. Я не буду его снимать. – Не можете? – Не хочу. Я не лезу в чужие договоры. – И с кем у меня договор? И главное – о чем? – Откуда мне знать? – Вы же бог. – Он тоже. – Он сильнее? – Я не лезу в чужие договоры. В ответ не лезут в мои, – коротко пояснил Велес. – Но мне-то что теперь делать? – Жить, Рысь. Учиться всему, чему-то – заново. Когда придет время, все вспомнишь. Все вспомню. И другой мир, и другую семью, и других друзей. У меня наверняка все это осталось там, в прошлом, о котором я ничего не помню. И если моего тела нет, то получается, для них я умерла? – Выполнив договор, я смогу вернуться? – Куда? – В свой мир. – Теперь этот мир – твой. Путь из него для тебя закрыт, тебя слишком крепко к нему привязали. Умрет это тело – умрешь и ты. Ты – Рысь. Помни это. Огоньки замигали, фигура, перед которой мы стояли, стала гаснуть, и я поняла, что отведенного нам времени осталось всего ничего, поэтому торопливо спросила: – Вы сказали, что для прошлой души этого тела было благом уйти на перерождение? Почему? – Она умерла из-за предательства близкого ей человека. Последнее слово донеслось уже издалека, а вместе с ним пришло не то сильное касание, не то слабый тычок в плечо. И неясный смешок, где-то уже на грани слышимости. Фигура погасла, и огоньки, указывавшие путь, стали совсем слабыми. Нас явно приглашали на выход. – Благодарю тебя, Велес, – громко сказал Николай и потянул меня за руку. У меня было еще что спросить и что сказать, но, похоже, ничего из моих слов до Велеса больше не долетит. Это ж надо так ухитриться: не сказал ничего, о чем бы я и раньше не догадывалась или не поняла бы позже, но при этом мы наверняка остались ему должны. Одним словом, бог. Как и тот, с кем я заключила какой-то договор. Похоже, договоры с богами чреваты крупными неприятностями: только подписала, а уже потеряла собственное тело. Конечно, взамен получила другое, но чужое… Но главное – должна сделать что-то такое для другого бога, что он не смог сделать сам и привлек меня. Это пугало своей неопределенностью. Вышли мы куда быстрее, и первым нарушил молчание Николай: – Никому не говорите о том, что вы – это не вы. – Я это я, – грустно пошутила я в ответ, чувствуя желание даже не расплакаться, а разреветься, со всхлипываниями и подвываниями. Конечно, это ничего бы не изменило, но стало бы хоть немного легче. Наверное. – Даже Велес сказал, что теперь я Елизавета Седых. И почему-то называл меня Рысью. Хотя из клана меня выгнали, а способностей к обороту у меня нет. – Он не говорил «Седых», – отметил Николай. – Велес видит больше, чем мы, и делает больше, чем мы можем заметить. Кто знает, чем закончился на самом деле наш разговор. – Он отказался мне помогать. – Он отказался напрямую идти против другого бога. Что у вас за договор, Лиза? – Если бы я знала! Да я понятия не имею, что я пообещала и зачем. Ох, нужно было еще спросить, что искали в квартире Седых. Искали и не нашли. – Велес бы не ответил. Это не касается ни вас, ни меня. Поскольку случилось до того, как вы тут появились. – Может, я как раз из-за этого и появилась? Не зря же я появилась в квартире Седых. – Тогда тем более бы не ответил. И это ваша квартира, Лиза, – поправил Николай. – Да какая это моя квартира, – отмахнулась я. – Я чувствую себя воровкой. Я украла чужую жизнь. Чужое тело. Чужие вещи. Чужие отношения. Это ужасно. Я все-таки всхлипнула. Николай притянул меня к себе и обнял. В голову полезли глупые мысли: нравлюсь ли я ему как я или как Лиза? И можно ли меня вообще считать Лизой? Имею ли я право на помощь Владимира Викентьевича? На дружбу Оленьки? Ведь, как ни крути, она дружила с той, другой Лизой, которой уже нет… – Смотрите на это по-другому. Божественное провидение вам подарило новую жизнь. Кто мы такие, чтобы спорить с богами? Глава 18 Пить чай с Оленькой и Владимиром Викентьевичем я отказалась. Хотелось побыстрее вернуться домой к целителю, закрыться в комнате и побыть одной. Разводить политесы я сейчас была не в состоянии, мне бы хоть немного упорядочить мысли в голове, что я и сказала своему спутнику. – Вы правы, вам следует все обдумать и принять. И знаете еще что, Лиза, – неожиданно сказал Николай, когда мы уже почти подошли к дому, – не доверяйте Звягинцеву. Мне кажется, что он знает, что вы не та. – Почему вам так кажется? – Он дружил с вашим дедушкой. Говорил как-то, что ваша мама была ему как дочь. А к вам он относится внимательно, с участием, но не как к близкому человеку. – То есть он мог намеренно притянуть чужую душу? – вычленила я главное. – Не знаю. Я не разбираюсь в магии, а Звягинцев к тому же владеет не основами целительства, а очень серьезной базой, которую я оценить не в состоянии. Он один из сильнейших целителей не только в России – в мире. – А торчит в мелком провинциальном городке… – С чего вы взяли, что Ильинск мелкий? – удивился Николай. – Вы просто пока видели только его малую часть. Но даже будь он таковым, Звягинцев вполне мог предпочесть его по удобству проживания. Рысьины с него разве что пылинки не сдувают. Я вспомнила кабинет Владимира Викентьевича и усомнилась в словах Николая. Впрочем, это могло быть и желанием самого целителя, чтобы ничто не отвлекало от работы. В его собственном подвальном помещении тоже не было ничего лишнего. Дверь перед нами распахнулась, и пафосный лакей, чуть отойдя в сторону, изобразил не менее пафосный поклон. Войти мы не успели, на нас вихрем вылетела Оленька в распахнутом пальто, вцепилась в меня и требовательно спросила: – Ну как? Что сказал Велес? – Почему вы, барышня, думаете, что он вообще ответил? – скептически проворчал вышедший вслед за ней Владимир Викентьевич. Его пальто тоже было лишь наброшено на плечи. Торопился, значит, не меньше, чем подруга, которая нас наверняка заметила в окно и сразу решила все узнать. Терпение и ожидание – это не для Оленьки, но, как выяснилось, и не для Владимира Викентьевича. Хотя, казалось бы, целитель должен быть солидным и не склонным к торопливости… – Ответил, – сказал Николай. – Но помогать отказался. – Я же говорила вам, что Велес откликнется, – победно бросила Оленька Владимиру Викентьевичу. – Коля же им отмечен. Целитель проворчал нечто невразумительное, смотрел он при этом на меня, пытливо смотрел, так что я сразу вспомнила предостережение Николая. Я старалась не встречаться взглядом с Владимиром Викентьевичем, глядела на подругу, но мучилась мыслями, подруги ли мы теперь. – А почему отказался помогать? – тем временем допытывалась Оленька почему-то не у меня, а у Николая. – Потому что она не из нашего клана? Я же говорила… – Она бросила на меня короткий взгляд, смутилась и продолжать не стала, попыталась свернуть: – И все равно, если уж откликнулся, то мог бы как-то помочь. Или он затребовал за помощь что-то такое, что вы отказались делать? Она столь подозрительно прищурилась, что даже я засомневалась, не затребовал ли с нас Велес чего-то неподобающего. Но требование бога – всегда подобающее. Да и что он мог такого пожелать, чего бы не смог сделать сам? С другой стороны, есть же у меня какой-то таинственный договор с другим богом? Получается, не так уж они и всемогущи? – Нет, просто отказался, без объяснений. Извини, но рассказывать о разговоре с Велесом мы ничего не будем. Ты же знаешь, разговор с богом остается между ним и просителем. – Но ведь он все равно как-то объяснил свой отказ? – огорченно уточнила Оленька. – Ольга Петровна, боги мыслят не так, как мы, – чуть снисходительно сказал Владимир Викентьевич. – И уж объяснять свое решение они точно не обязаны. Конечно, сейчас он поддерживал нас с Николаем, но в том, что он нам не поверил, я не засомневалась ни на миг: уж слишком задумчивым стал у него взгляд. Но уличать нас в чем-то он не стал, и на том спасибо. – Вот ведь… – расстроилась Оленька. – Столько надежд, и все прахом. Лиза, ты плакала? У тебя глаза красные. – Лиза немного расстроилась, – пояснил Николай. – Но уже в порядке. – Я попрошу заварить успокаивающего чая, – оживилась Оленька. – Не стоит, Ольга Петровна, – возразил Владимир Викентьевич. – Думаю, нам пора возвращаться.