– Я бы помогла устроить все так, что Волковы никогда не догадались бы. Мало иметь нужную информацию, надо еще уметь ею воспользоваться. Не стоит действовать в одиночку, если можно задействовать силы клана. Но Дмитрий хотел доказать… Впрочем, неважно. Она недовольно посмотрела, словно я всеми правдами и неправдами пыталась выспросить у нее клановые тайны, лезть в которые у меня не было ни малейшего желания, пусть к ним меня подпихивали, чуть ли не тыкая носом. Пока я успешно уворачивалась, но стоит только проявить заинтересованность или показать слабину – увязну по самые кончики ушей. Вместе с кисточками увязну и уже не вылезу, поскольку Рысьина в плетении паутины куда более натренирована, чем я – в выпутывании из оной. Сейчас явно прозвучал намек, что дело вовсе не в неудачной помолвке отца и Анны Васильевны, Оленькиной мамы. Но Рысьина зря рассчитывала, что я начну расспрашивать. – В любом случае долги моего отца – не мои долги. Да вы и сами сказали, что приняли их на себя. – О боги! – Она возвела очи горе. – Что за несносная девчонка? Разве я говорила, что собираюсь заставить тебя выплачивать долги Дмитрия? – Вы пытаетесь надавить на мою сознательность. – Нельзя надавить на то, чего нет, – усмехнулась княгиня. – Я просто проясняю ситуацию. Да, у Волковых есть обоснованные требования к нашему роду, но не факт, что мы согласимся с запрашиваемой ценой. – Я точно не соглашусь. – Я вызывающе прищурилась. – Мне не нравится Волков. Да и наложить лапу он хочет не столько на меня, сколько на артефакт. – Положим, хотеть он может много чего, – поморщилась княгиня. – И наша задача, чтобы его желания остались при нем. – Лучше, чтобы он начал желать чего-нибудь другого. Или кого-нибудь, – предложила я. – Увы, это точно не в моих силах. – Она постучала пальцами по подоконнику, на котором остался ряд неглубоких дырочек. А ведь княгиня взвинчена до предела, если не обращает внимания на такие мелочи. – Видишь ли, Лиза, если я отвечу отказом на поступившее от него предложение, то он вправе тебя похитить и никто его за это не осудит. – Что? – вытаращилась я на нее. – Я несовершеннолетняя. Я учусь в гимназии. Похищение детей карается по закону. – Ой, боги, деточка нашлась, – медово протянула княгиня. – То-то в клан женихи зачастили. Одного ты сама успешно за нос водишь, от второго еле избавились, так третий сразу с туза пошел. – Третий – это Волков, а второй кто? – напряглась я. Спрашивать, кто первый, я не собиралась: и без того было понятно, что это Юрий, самоназначивший себя моим женихом. – Я же сказала: избавились. Так какая теперь разница? Не стоит тебе в наши клановые дрязги лезть, целее будешь. Так вот. Возвращаясь к Волкову. Он потребовал встречу в зверином облике. – Так-таки потребовал? – уточнила я, размышляя, чем это мне грозит. – Так-таки потребовал, – подтвердила княгиня. – Здесь он в своем праве. Если девица-оборотень выбор не сделала, то при условии, что она достаточно взрослая, сделает. Отказать я не могла. Но… Она сделала выразительную паузу, намекая, что как-то меня обезопасила. Или хотя бы попыталась. – Но что? – Но на этой встрече оборотень может быть не один. От нас будет Юрий. – Видно, я скривилась, поскольку княгиня довольно жестко продолжила: – Если сможешь что-то противопоставить Волкову, выбери лучше Юрия. В конце концов, помолвку с ним можно будет разорвать, а помолвку с Волковым нет. – Юрий внизу, – вдруг вспомнила я. – После требования Волкова я не могу объявить о помолвке без испытания, – мрачно сказала княгиня, не подозревая, что я все равно на такую глупость не согласилась бы. – Это будет оскорблением, которое можно компенсировать похищением. Не в интересах нашего клана. – Я могу отказаться встречаться с Волковым в таком виде, – оживилась я. – В конце концов, с вашей стороны неприлично подсовывать мне двух голых мужчин в надежде, что я выберу правильного. – Не можешь, – отрезала она. – Мужчина в звериной шкуре голым не считается по определению. – Эту шкуру снять – вопрос пары мгновений. А без нее он голый. Смотреть на голых мужчин неприлично. Да я вообще буду сидеть с зажмуренными глазами, если не получится отказаться. – Вряд ли это у тебя получится, – хмыкнула княгиня. – Нет, отказаться ты не можешь, если не хочешь стать женой Волкова завтра-послезавтра. Отказом только приблизишь нежеланную развязку. А вот если сможешь ему что-то противопоставить… – Она с сомнением на меня посмотрела. – Да, я помню, что Юрий тебе по сердцу не пришелся и ты его выбросила из окна. Но ты его уже видела, значит, легче будет склониться к нему. – Могу я никого не выбирать? – уточнила я. – Разумеется. – Княгиня усмехнулась. – Так в себе уверена? Ты – юный, плохо управляющий звериной частью оборотень, а они – матерые хищники, знающие, на чем сыграть и куда надавить. Я фыркнула, невольно вспомнив, как один из матерых хищников по команде отползал по-пластунски. Думаю, если меня припрут к стенке, то и Волков по команде научится лежать. Захотел невесту с артефактом? Не получит ни того, ни другого. Я почувствовала, как меня наполняет злой азарт. – И когда мы встречаемся? – Завтра утром, – огорошила меня Рысьина. – С первыми лучами солнца. У нас в поместье. – Я дернулась, она усмехнулась углом рта и добавила: – Даю свое княжеское слово, что ты туда всегда можешь войти и оттуда выйти по собственному желанию. С ее руки взвилась красная искорка и впиталась в потолок. Вверху что-то громыхнуло, принимая клятву. Как я ни крутила ее слова, подвоха не видела. Казалось только немного странным нежелание отделаться от меня, передав Волкову и решив тем самым проблему с клановым долгом. Наверное, это рушило какие-то княгинины планы, в которых была отведена значительная роль мне. Или, скорее, артефакту, ключом к которому я являлась. – Тогда мне надо выспаться перед столь знаменательным событием, – намекнула я. – И плотно позавтракать, – добавила княгиня. – Но перед тем, как ты ляжешь спать, и непременно в человеческом облике, поговори все-таки с Юрием. Вдруг это поможет тебе сделать правильный выбор завтра. В гостиную я спустилась, но не потому, что признала доводы княгини вескими, а потому, что поняла, что больше хочу есть, чем спать. Сон в облике рыси был короток, но оставил после себя ощущение бодрости и желания жить. В гостиной Юрий торжественно вручил мне увесистый сверток в красочной упаковочной бумаге с розочками. Вскрыв его, я невольно рассмеялась, поскольку обнаружила обещанный коврик из волчьей шкуры. Коврик серебристо-серого меха был не слишком велик, но увесист и приятно оттягивал руки. – Лизонька, непременно постелите его при кровати, – мстительно сузив глаза, заявил Юрий. – Мне будет приятно думать, что ваши ножки не замерзнут, когда опустятся на пол. А еще ему наверняка приятно будет думать, что я топчусь почти по сопернику, и испытывать моральное удовлетворение от этого. – Спасибо, Юрий Александрович, вы такой заботливый, – проворковала я, заслужив одобрительный взгляд княгини. – Чего не сделаешь для столь прекрасной девушки, как вы, Лизонька, на благосклонность которой я рассчитываю завтра. Он галантно склонился к моей руке, а я подумала, что если что и может сейчас рассчитывать на мою благосклонность, то только один из тех восхитительных пирогов, которые пекла кухарка Владимира Викентьевича. Настроение, несмотря на то что меня, казалось бы, загоняли в безвыходную ситуацию, все равно неудержимо стремилось вверх. Возможно, причиной этого была оговорка княгини о том, что кто-то просил моей руки до Волкова. И кажется, я догадываюсь, кого это так срочно пришлось убирать из Ильинска. Глава 33 Рысьина почему-то захотела, чтобы я поехала с ней и Юрием и досыпала уже почти на месте действия, но я отказалась, заметив, что в чужом месте всегда плохо сплю и не высыпаюсь. Рысьинские дома для меня однозначно являлись чужими, а вот дом Владимира Викентьевича пусть и не был родным, но я к нему уже как-то привыкла, хотя иногда словно тоска находила по тому, чего я не помнила, но что когда-то было моим. И это я не про квартиру Седых. Сейчас я жила жизнью Лизы, но ведь у меня была совсем другая жизнь, а в ней некий договор, по которому моя душа отправилась сюда. Что я должна сделать или уже сделала? У меня не имелось ни малейших догадок, память была словно мозаика, в которой не хватало огромных фрагментов, поэтому даже предположить было нечего. Но в любом случае, по словам Велеса, выходило: вернется ко мне память или нет, но я навсегда останусь в этом мире и в этом теле. А значит, нужно планировать свою дальнейшую жизнь исходя из этого. И Рысьины в мои планы не входили. Сами они так не считали. Княгиня отпускала туманные замечания, из которых следовало, что у нее на меня серьезные виды, и отнюдь не как на процент по задолженности Волковым. Юрий щедро отпускал комплименты и описывал свой маленький холостяцкий домик, прямо говоря, что единственное, чего тому не хватает, – прекрасной хозяйки в моем лице. Все это было настолько раздражающе, что я специально несколько раз зевнула, показывая, насколько устала, и сделала вид, что чуть ли не засыпаю на стуле. Это подействовало, и княгиня с представителем собственной оппозиции наконец отбыла. Странная какая оппозиция, проявляющая полную солидарность с нужной главе линией. Прикормленная, наверное… – Вам нужно выучить плетение против ментального внушения, – неожиданно сказал Звягинцев, стоило только уйти Рысьиным. – Вы так уверены, что ваша нанимательница подтолкнет меня к нужному решению? – Фаина Алексеевна? Несомненно, но не магией. Знаете ли, Елизавета Дмитриевна, она умеет убеждать. – Тогда вы сейчас о… – О Волкове, разумеется, – пояснил Владимир Викентьевич. – Очень разносторонний молодой человек. Одобрения в словах целителя не было. Видимо, это не такая разносторонность, которой восхищаются. Опять появилось подозрение, что именно Волков был причиной того, что я побежала в квартиру Седых, никому ничего не сказав. Интересно, что сделал бы бравый штабс-капитан, найди я то, к чему стремилась? Просто отобрал бы? Попытался бы купить, используя навыки ментальной магии? Или решил бы, что дешевле и надежнее взять нужное с трупа? – А вы меня ничему не учите, – с обидой напомнила я. – Елизавета Дмитриевна, вам бы совладать для начала с потоком магии, который вы через себя пропускаете, – недовольно ответил Владимир Викентьевич. – Для вас сейчас наиглавнейшее дело – контроль. Контроль своей магии. Контроль своего зверя. Контроль своего поведения, чтобы не выдать ни себя, ни меня. А вы ведете себя иной раз так, что я начинаю сомневаться, действительно ли притянулась другая душа, а не вернулась Лизонькина. – Вы ее любили? – зачем-то спросила я. – До трагедии вы были милой девочкой, непосредственной, но несколько… наивной, – уклончиво ответил Владимир Викентьевич. Пауза перед «наивной» намекала, что целитель хотел использовать другое слово. Глупенькой. Доверчивой. Счастливой в своем незнании людей. А ее убили. Жестоко, не дав даже шанса вернуться. Велес говорил, что душа ушла на перерождение. Пусть ее новая жизнь сложится лучше, чем старая, и бедная девочка получит то счастье, которое недополучила в этой жизни. Может, тогда я перестану чувствовать себя виноватой в том, что хоть невольно, но забрала принадлежащую ей жизнь. – А Ольга Станиславовна? Рысьина говорила о ней неприятные вещи. – Ваша мама, Елизавета Дмитриевна, была очень красивой женщиной, – уклончиво ответил Владимир Викентьевич, – но для вашего батюшки было бы лучше никогда с ней не встречаться. И жив был бы, и проблем столько на клан не навлек бы. Пусть простят меня боги, но она была не только редкой красавицей, но и редкостной дурой. Мне показалось, что в глазах обычно спокойного Владимира Викентьевича вспыхнул злой огонек. Вспыхнул и погас. Связано ли это с клятвой, данной отцу Ольги Станиславовны, или сейчас целителю вспомнилось нечто весьма неприятное? – То есть Рысьиным со всех сторон было удобно, что она умерла? – прямо спросила я. – Рысьины к ее смерти не имеют отношения, – ответил Владимир Викентьевич. – Как тогда получилось, что меня успели к вам доставить? Заклинание, насколько я понимаю, было смертельным и практически мгновенного действия. – Не совсем мгновенного, – оживленно возразил целитель, сев на любимого конька. – Я бы сравнил это с тем, как распускают вязание: связи души и тела обрываются по одной и… – Владимир Викентьевич, – невежливо перебила я. – Я сейчас не про это. Если там не присутствовали Рысьины, то как они успели попасть в квартиру и доставить меня к вам, пока связи окончательно не разорвались? Восхищенное лицо Владимира Викентьевича словно говорило: «Правильный вопрос», но ответил он совсем не то, что я ожидала услышать. – У Ольги Станиславовны был сигнальный артефакт, с помощью которого можно было вызвать бойцов клана, – ответил целитель. – Елизавета Дмитриевна, Рысьины вашу маму не убивали и не планировали этой смерти. Более того, она им невыгодна, потому что сейчас шансы вернуть артефакт резко устремились к нулю.