– И из-за чего они ругались? – Не знаю. Он был такой страшный, что я потерялась. Первоначально я хотела сказать «потеряла сознание», потом решила, что сейчас как раз подходящий случай показать, что русский мне не родной, одни слова я не знаю, другие путаю, третьи – благополучно забываю от волнения. – Потерялась? – удивился Белочкин. – Как сон. Глаза закрыла – темнота. Открыла – нет Волкова. И в голове так странно, – пояснила я. – А, сознание потеряла. – Да. – Я поклонилась как можно более уважительно. – Он страшный. – Не бойтесь, Ксения Ивановна, вас здесь никто больше не напугает. – Мне нужно к Борису Павловичу, – воспользовалась я моментом. – Он меня должен принять: я сдала экзамены. – Прямо сейчас? – удивился Белочкин. – Мария Алексеевна запланировала праздничный обед. Она расстроится, если вы не придете. Нет уж, милая наша Ксения Ивановна, без обеда мы вас не отпустим, и не надейтесь. – Но Борис Павлович меня ждет, – напомнила я. А еще он ждет, когда можно будет отправить настоящую Ксиу в Китай. Где-то мы с ней прокололись, если Моськин заподозрил подмену: либо я что-то не так сделала, либо Ксиу засветилась где-то снаружи лисицынского дома. И сейчас мне нужно было как можно скорее покинуть и гостеприимный дом Белочкина, и этот замечательный город. Чтобы неприятностей не было ни у меня, ни здесь. – Я ему позвоню, предупрежу. Вечером. Мы проводим вас к нему вечером, – оживился Белочкин и понизил голос: – Это же куда романтичнее получится. – И все же мне надо к нему срочно. Я это чувствую. Я приложила руку к груди. Я действительно всей кожей ощущала, что время, отведенное богами на пребывание в этом городе, если и не закончилось, то последние песчинки как раз падают в нижний стеклянный сосуд. Я слышала нервирующий меня шелест песчинок и даже думать не хотела, что случится, когда упадет последняя. – Ну если чувствуете, – неохотно сказал Белочкин, – тогда давайте заберем ваши вещи и пойдем к Борису Павловичу. – Не надо заходить, – оживилась я. – У меня все сложено. Отправите как-нибудь потом. Да и неизвестно, понадобится ли мне эта одежда. Шкатулка с домовым, документы и три тома по магии, завернутые в газеты, были у меня при себе. А остальное… остальное даже не мое. Так, арендованное имущество. – Экая вы пессимистка, голубушка, – укоризненно поцокал Белочкин, посчитав мои слова намеком на то, что Ли Си Цын не проникнется ко мне теплыми чувствами даже после сдачи гимназического курса. – Пригодится, непременно пригодится. Тем не менее пошли мы сразу к Ли Си Цыну, и я до последнего момента опасалась, что дойти нам не дадут. Но, видно, волковские подручные были уверены, что я непременно останусь на праздничный обед Марии Алексеевны, поэтому спохватились поздно. Моськина я увидела, но лишь тогда, когда была уже на крыльце лисицынского дома, куда не было хода тому, кого не желал видеть хозяин. Глава 40 Возмутительнейшее поведение Моськина, посмевшего поставить под сомнения законность экзаменов, – это было первое, о чем рассказал Белочкин Ли Си Цыну. В красках, с сочными эпитетами и подпрыгиванием на месте от возбуждения в особо возмутительных местах. – Этот нехороший господин проследовал за нами до вашего дома, уважаемый. – Я склонилась в поклоне, продолжая играть роль для постороннего. – Он был за воротами. – В самом деле? – удивился Белочкин. – Я его не видел, но если это так, то… – Это наши внутренние проблемы, – прервал его Ли Си Цын. – Мне очень жаль, что вы оказались в них втянуты. – Ксении Ивановне что-то угрожает? – напрягся Белочкин, на удивление переживая не о своей семье и репутации, но о совершенно посторонней девушке. – Сейчас – нет. Но вы правильно сделали, что не стали задерживаться. Удивительно только, что этот господин не проявился раньше. Тянуло сказать, что проявился, а именно: приходил колядовать и даже оставил артефакт в том доме, но секрет был не моим, а Белочкина не стоило вмешивать больше, чем он уже вмешался. Боюсь, в противном случае решит, что никакая лисицынская услуга не стоит проблем с волковским кланом. Или директора гимназий обязаны быть лояльными нынешнему губернатору, а значит, по определению имеют проблемы с его врагами? Но все же я знаком показала Ли Си Цыну, что мне есть что добавить к словам Белочкина. Наверное, именно поэтому хозяин дома поблагодарил гостя так, что тот почувствовал себя неловко и очень быстро с ним попрощался. Не успела за ним захлопнуться дверь, как я сразу выложила Ли Си Цыну и про колядки, и про артефакт. – Елизавета Дмитриевна, нужно было немедленно мне сообщить, – прошипел Ли Си Цын. – Хорошо хоть, ума хватило не трогать артефакт. Как поняли, что он следящий? Я застенчиво пожала плечами, поскольку выдавать Мефодия Всеславовича было не в моих интересах: и без того уже Песцов знает, куда делся пропавший у Соболева домовой. Посвящать еще одного его родственника было точно лишним. Еще решат, что это теперь их семейный секрет. – Меня все больше удивляет решение Фаины Алексеевны, – неожиданно сказал Ли Си Цын. – Она никогда не была дурой, но ее поведение в отношении вас умным не назовешь. Или я чего-то не знаю. Он буравил меня своими заплывшими глазками настолько пристально, словно хотел просверлить дырку и понять, что у меня внутри такого, что заставляет мою бабушку действовать во вред клану. – Княгиня Рысьина очень любила моего отца и ненавидела мою мать, на которую я очень похожа, – наспех придумала я объяснение. – Возможно, просто дает волю чувствам? – Фаина Алексеевна? Чувствам? Да она ходячий арифмометр, – фыркнул Ли Си Цын. – Если она и поддается чувствам на людях, значит, ведет свою игру. А ее игру в отношении вас я не понимаю. Но боги с ней, Фаиной Алексеевной. Не до нее сейчас. Сегодня при Моськине был какой-либо артефакт? На вас я следов посторонних плетений не вижу, но это не значит, что он не мог как-то воздействовать ранее. – Признаться, Борис Павлович, я не обратила внимания, – смутилась я. – Я слишком испугалась, когда он появился. Но мне кажется, я бы заметила, если бы он начал активно пользоваться чем-то магическим. – Вы же сами сказали, что не заметили сразу артефакта на перилах. Вас могли изучить артефактом без вашего ведома. – Но Волков не видит моих плетений, – даже с некоторым превосходством напомнила я. – Поэтому сделанный им артефакт… – Во-первых, Елизавета Дмитриевна, с чего вы взяли, что Волков делает артефакты? Это не его специализация. А во-вторых, принцип работы артефактов несколько отличается от прямого наложения плетений, поэтому при их использовании нет такого ограничения. Если на вас использовали артефакт распознавания личины, все ваши секреты уже на поверхности. Не зря же Моськин за вами следил. – А – и пусть! – лихо ответила я. – Какое дело мне до Моськина? Вот еще, бояться его! Документ об образовании у меня на руках, осталось добраться до Царсколевска, в чем вы, Борис Павлович, обещали поспособствовать. Согласна на телепорт до Песцовых. Их дом я пройду так, что меня никто не заметит. А заодно узнаю, не пустыми ли словами было обещание отправить меня назад после показа искомого артефакта. Ли Си Цын бросил короткое плетение, расходящееся кругом и совершенно при этом истончающееся, и недовольно сказал: – Притягиваете вы к себе проблемы, Елизавета Дмитриевна. Моськин не один. Дом фактически окружили. – Вы же можете их не принять? – удивилась я. – Моськина – да, а вот Волкова нет. – Волков уже тут? – невольно заволновалась я. – Давайте же, отправляйте меня, наконец, и расстанемся к взаимной радости. Ли Си Цын раздраженно фыркнул, и я поняла, что выбраться отсюда будет непросто. – Елизавета Дмитриевна, у нас с вами два варианта. Первый: мы делаем все так, чтобы ни Рысьины, ни Волковы никогда не смогли нас обвинить в помощи вам. Сами понимаете, мне нет нужды страдать из-за совершенно посторонней особы. Второй: вы входите в наш клан, после чего мы принимаем на себя все обязательства по помощи вам, прикрываем от враждебных кланов и участвуем в обучении. Последнее прозвучало особенно заманчиво, но, увы, я прекрасно понимала, что собеседник сейчас вовсю пользуется моим сложным положением, а значит, условия по входу в клан будут самые неблагоприятные. И какая мне тогда разница, в чьем клане я буду находиться: Рысьиных или Песцовых? Кстати, а сам Ли Си Цын – к какому клану он принадлежит? Песцовых, Лисицыных или вообще непонятно кого? – Боюсь, что плата за второй вариант для меня окажется неподъемной, – покачала я головой. – Клятву же о том, что никому не расскажу о вашем участии в моей жизни, я уже дала. Так что первый вариант, и это не обсуждается. – А первый вариант неподъемный для меня, – проворчал Ли Си Цын. – То есть, разумеется, подъемный, но слишком дорогой. Я не рассчитывал, что у вас на хвосте повиснет волковская свора. Он столь неодобрительно на меня посмотрел, словно я специально собирала на себя репьями шпионов с целью ввести в как можно большие траты песцовского родственника. Но пока он лишь один раз меня накормил, а с учетом того, сколько он съедает сам, конкретно эта трата стремится к нулю. – Да сколько их там уцепилось за мой хвост? Он один, и совсем короткий, – не удержалась я. – Да и Моськин на свору не тянет. Но я так и не поняла, какая проблема возникла с моим отправлением. – Придется вас пересылать через Китай, да еще использовать артефакт божественной силы, – поморщился Ли Си Цын. – Отправить вас и Ксиу по двум направлениям не могу, Волков отследит. А ее точно надо убирать, раз уж вы успели пообщаться под ее личиной с Моськиным. Ее он за вас не примет. Я потеряла дар речи, но только на мгновение. – Вы с ума сошли! – возмутилась я. – Борис Павлович, что я буду делать в Китае? Китайский не входит в список известных мне языков. – Ничего не будете делать. Сразу перенесетесь, а артефакт все это замаскирует. На магическом плане даже следа не останется. И с родственниками Ксиу не придется объясняться. – Получается, третье направление вашего телепорта – ее родственники? Часто, значит, приходится пользоваться? – А вам какое дело, Елизавета Дмитриевна? – тоном, который заморозил бы стаю песцов, буде им придет желание пробежаться поблизости, спросил Ли Си Цын. – Вы выбрали первый вариант, поэтому мои секреты останутся моими секретами. – Хорошо, – покладисто согласилась я. – Но тогда почему бы не замаскировать артефактом отбытие отсюда? И Китай не понадобится. – Потому что на таком расстоянии от Волкова я не замаскирую срабатывание, – уже с явным раздражением сказал Ли Си Цын. – А он уже совсем рядом. Он схватил со стола колокольчик и пару раз лениво дернул. Этого хватило, чтобы в кабинет вскочил китаец, низко поклонился и уставился на хозяина в ожидании приказа. Тот его не разочаровал: бросил пару отрывистых фраз. Китаец молча поклонился и выскользнул за дверь. Ли Си Цын же начал подниматься из-за стола. Судя по всему, настало время для перемещения в Китай. Я покрепче ухватилась за свои вещи: если уж срочно перемещаться, так хоть без потерь. Тем временем Ли Си Цын достал два артефакта – один в виде бутылочки темного стекла и один очень похожий на кусок булыжника в драгоценной оплетке – и повесил мне на шею. Булыжник оказался не только очень некрасивым, но еще и весьма тяжелым, гораздо тяжелее, чем на вид. Словно там была спрессована в маленький камушек небольшая гора. – Там, куда вы собираетесь меня отправить, случайно, нет пруда? – подозрительно уточнила я. – С чего бы там быть пруду? – С того, что такую тяжесть вешают на того, кого собираются утопить. Я себя Муму не чувствую. – Коров там тоже не будет, – хмыкнул он, явно не поняв моего намека. – Такая же телепортационная комната, как и у меня, даже меньше. Ни прудов, ни речек, ни фонтанчиков. По поводу того, что вы чувствуете тяжесть, не волнуйтесь: это ненадолго.