– Он невиновен! – Суд определит, – равнодушно ответил следователь. – У вас все? В таком случае более вас не задерживаю. Захотелось на него наорать и выплеснуть содержимое пузатой чернильницы, которая прямо-таки просилась в руку, прямо в эту наглую лоснящуюся рожу так, чтобы чернила потекли сначала по лицу, потом по новехонькому мундиру, красному сукну стола… Я столь живо представила картину, что руки зачесались сделать ее явью. Но этим я точно Николаю не помогла бы, а только настроила против себя того, от кого могла зависеть его судьба. А могла и не зависеть – тут я не заблуждалась. Я закрыла глаза, чувствуя, как внутри бурлит ярость, мешается с магией и хочет выплеснуться, и несколько раз вдохнула-выдохнула, чтобы успокоиться: – Имейте в виду, что невиновного вам посадить не удастся. Всего хорошего. Повернулась я недостаточно резко, чтобы не заметить снисходительную усмешку следователя. Да, этот точно посадит того, на кого укажут, и даже аппетита не потеряет. – Всего хорошего, барышня. И советую вам еще раз хорошенько подумать, пока я не дал вашему заявлению хода. Штабс-капитана в приемной не было, а Хомяковы по моему лицу поняли, что разговор у нас со следователем не задался. Волкова зло выдохнула: «Пусть она не думает, что ей все сойдет с лап», подразумевая, скорее всего, Ольгу Александровну. – Не сойдет, – согласилась я. – Сейчас не Средневековье, чтобы монархи творили все что вздумается. Секретарша выразительно закашлялась. – Кто бы ни творил, страдает Коля, – сказала Волкова, зыркнув на нее довольно зло. Хотя, конечно, секретарша – последняя, кого можно обвинить в проблемах Николая. – Да, как бы теперь дело ни повернулось, – сочувствующе сказал Тимофеев, – отставки вашему сыну не избежать. – А и к лучшему, – махнул рукой Хомяков. – Лишь бы вытащить его из этой западни. Тоже мне, долг перед отечеством – охрана истеричных девиц. Секретарша закашлялась еще возмущенней, Петр Аркадьевич наконец обратил на нее внимание и подошел к столу: – Нас примут сегодня или нет? – Разумеется, нет, – сурово ответила секретарша. – Я вам уже все объяснила. Вы не записаны и не попадаете в плотный график моего начальника. Вас вызывали? Нет. Вот видите. – И все же я требую. – Невысокий Хомяков нависал над секретаршей, как сама неотвратимость. – Я настоятельно требую. – Он стукнул кулаком по столу. – Будете хулиганить – полицию вызову и вас посадят, как мешающих следствию, – мстительно сказала она. – Елизавета Дмитриевна, нам пора, – напомнил Тимофеев. – Лиза, где мы сможем вас найти? – спросила Анна Васильевна, не отрывая тревожного взгляда от мужа. Я вопросительно посмотрела на Тимофеева. Возможно, его знакомства помогут скорректировать планы и нам придется куда-нибудь пойти? – Мы будем в университете, в лаборатории целительских артефактов, – правильно понял он мой взгляд. Я сообщила еще домашний адрес, невольно подумав, что будет не совсем прилично, если Хомяковы столкнутся с Ли Си Цыном. С другой стороны, это же пациент Владимира Викентьевича… Глава 36 Филипп Георгиевич никак не стал комментировать неудачу, за что я была ему чрезвычайно признательна. Оттого, что кто-то назовет следователя продажной сволочью или Ольгу Александровну мстительной непорядочной женщиной, не изменится ровным счетом ничего. Да и не факт, что он не думал, что пойди Николай навстречу желаниям великой княжны, ничего бы с поручиком не случилось. Люди-то разные бывают, и пределы допустимого у них тоже отличаются. Опускать руки я не собиралась, но и предпринимать что-нибудь без разговора с Хомяковыми тоже. Следовало успокоиться и обдумать планы. Сначала мы вернулись домой – проверить Ли Си Цына. Лис продолжал умиротворенно дрыхнуть, выглядя при этом детской игрушкой. Вот что значит глаза закрыты! Владимир Викентьевич сидел рядом с кроватью и читал книгу, но при нашем появлении подскочил и сказал: – Не вижу радости на ваших лицах. Безрезультатно сходили? Я вздохнула: – Отрицательный результат – тоже результат, Владимир Викентьевич. Теперь понятно, что сверху спустили приказ утопить Николая. Но они не знают, на что я способна, если меня разозлить. – А вы не злитесь, Елизавета Дмитриевна, – спокойно сказал Владимир Викентьевич. – Скорее всего, вам придется торговаться со Львовыми, а делать это лучше с холодной головой. – Торговаться? – переспросил Тимофеев. – Торговля предполагает что-то, что должно заинтересовать Львовых настолько, чтобы они отказались от своих претензий… Фразу он не закончил, но намек на то, почему он вступил в мой клан, прозвучал. Следовало ему дать понять, что договоренности я нарушать не буду. – Владимир Викентьевич прав, у нас есть предмет, за который можно попытаться выкупить Николая. – Что за предмет? – подозрительно уточнил Тимофеев. – Я думаю, лучше, чтобы это оставалось нашим с Владимиром Викентьевичем секретом, чтобы в случае чего вы всегда могли сказать, что ничего не знаете. Тимофеев покрутил головой: – Умеете вы притягивать проблемы, Елизавета Дмитриевна. – Уверяю вас, не по своей воле, – ответила я и сразу перевела разговор: – Владимир Викентьевич, как Ли Си Цын? – Пациент спит и, судя по всему, проспит еще долго, – бодро отрапортовал целитель. – Никаких неожиданностей не предвидится, а если будут, так я рядом, так что вы можете спокойно идти по делам. – Вы будете все время при нем сидеть? – удивилась я. – Несолидно и нерационально, – поддержал меня Тимофеев. – Сиделку нужно нанять. – Разве что временно… – задумался Владимир Викентьевич. – Да и не стоит. Господин Ли Си Цын не в критическом состоянии, а в исцеляющем сне. Ненадолго меня и горничная подменить может. Сиделка, конечно, нужна, но она уже есть. Агата Михайловна дорабатывает в Ильинске и приезжает, мы с ней договорились. Очень опытная палатная сестра, и работать с ней одно удовольствие. Столько лет, столько лет… Трудно сказать, относилась ли последняя фраза Владимира Викентьевича к сроку совместной работы или к возрасту медсестры, которой лет было действительно немало. Агату Михайловну я помнила. В этом мире я ее увидела первой. А уже потом пришел Владимир Викентьевич, который сейчас, смотрю, старательно подбирает персонал в собственную лечебницу. Тем временем Тимофеев окутал блаженно дрыхнущего лиса зеленоватым плетением, судя по всему, сканирующим, удовлетворенно кивнул и сказал: – Мне тоже кажется, Владимир Викентьевич, что ваш гость должен прийти в себя к обеду, максимум к ужину. Да, состояние его таково, что не требует постоянного присмотра, вы можете с ним не сидеть. – Мне все равно пока здесь сидеть больше негде, Филипп Георгиевич, – отмахнулся Звягинцев. – Я бы, может, прогулялся по городу, решил пару возникших проблем, но пациента надолго не оставить. – И телефона нет, – вспомнила я. – Насколько дорого его провести в дом? – Здесь-то телефон наверняка был, – заметил Тимофеев. – Так что речь пойдет о подключении. Я узнаю. А то несолидно: дом главы клана, почти лечебница – и без телефона. – Буду признателен, Филипп Георгиевич, – кивнул Владимир Викентьевич. – Как ни крути, телефон нам понадобится, так почему не сейчас? Отправились мы в университет, где Тимофеев развил бурную деятельность, созваниваясь с кем-то и договариваясь о том, что нам телефон проведут в ближайшее время, и даже о чем-то договорился, что его привело в столь хорошее расположение духа, что он потер руки, подхватил пару пробирок и почти пропел: – Ну что, Елизавета Дмитриевна, поработаем? Вы хотели посмотреть, как действует этот артефакт? Вот сейчас и посмотрите. Я отложила так и не дочитанный учебник Седых, набросила лабораторный халат и почти его застегнула, как в помещение ворвалась румяная с мороза Свиньина-Морская. Не лаборатория, а проходной двор какой-то! Нужно предложить Тимофееву двери запирать, что ли… – Добрый день! – столь громко дала она о себе знать с порога, что зазвенели пробирки. Или это Тимофеев их чуть не уронил от неожиданности? – Лиза, вы совсем забыли о занятиях. Это недопустимо. Вчера преподаватель спрашивал, где вы. И что я должна была ему отвечать? Еще бы не спрашивал. Наверняка понадеялся, что я буду отвлекающим фактором и ему не придется помогать Свиньиной-Морской развивать несуществующую магию. – Лиза, мы платили деньги, – тем временем продолжала Полина Аркадьевна, не дожидаясь моего ответа. – А если мы платили деньги, то нам должны дать знания за все уплаченное, правда, Филипп Георгиевич? – Разумеется, – с готовностью подтвердил он. – Но Елизавета Дмитриевна вчера была очень занята. – Так не занимайте ее более необходимого, – возмутилась Полина Аркадьевна. – А то взяли моду нагружать слабых барышень. И вообще, если она вчера переработала, ей сегодня необходим свободный день, чтобы пройтись по магазинам и успокоить нервы. Она мощной приливной волной надвигалась на Тимофеева, который инстинктивно отступал, явно опасаясь быть затопленным Поленькиными эмоциями. Пришлось бросить спасательный круг: – Я вчера была занята собственными делами. Мы, знаете ли, клан образовали. – Боги мои, а чем вам Рысьины не угодили? – изумилась Полина, сразу полностью потеряв интерес к заведующему лабораторией. – Я бы еще поняла, перейди вы в другой сильный клан. К тем же Волковым, например. Но организовывать свой? У вас же наверняка нет денег. – У нас есть идеи, как эти деньги получить. – Идеи? – фыркнула Поленька. – Идеи ничего не стоят, если за ними нет денег. Нет, положительно, Лиза, вы поторопились с образованием своего клана. Возможно, Рысьины вас ущемляли, но есть же более прогрессивные. Наш, например. Хватка у нее была даже не волчья – бульдожья. Оставалось удивляться, как только штабс-капитану удается от нее пока сбегать. Именно пока: я была уверена, что в конце концов Поленька добычу загонит и припрет в углу. Очень уж у нее развиты охотничьи навыки. Даже интересно, почему ее цель не цесаревич: ею движет любовь к Волкову или понимание, что к трону ее вряд ли допустят? Не успела я подумать про Михаила Александровича, как он тоже возник на пороге лаборатории. И если Полину Аркадьевну выдавало цоканье каблучков в коридоре, которое я слышала, но, увы, не придала ему значения, то Львов двигался обманчиво тихо. Или просто Свиньина-Морская настолько нас отвлекла, что мы ничегошеньки, кроме нее, не замечали? Да и сама она, похоже, никого, кроме себя, не слышала, потому что продолжала увлеченно тараторить: – Я уверена, папенька непременно пойдет вам навстречу, если я его об этом попрошу. Думаю, он даже согласится принять не только вас, но и всех из вашего клана. – Не высоко ли замахнулись, уважаемая? – холодно спросил Львов, который прошел уже почти до середины комнаты.