Поленька резко развернулась и столь же резко присела в сложном реверансе, повторить который я бы ни за что не смогла, поэтому и пытаться не стала. Но тишина в лаборатории возникла такая, что захотелось ее немедленно разбить. – Добрый день, ваше императорское высочество. Наша лаборатория находится под вашим патронажем? – Интересное предположение, – милостиво кивнул он. – Работа артефакторов, несомненно, заслуживает пристального внимания и помощи нашей семьи, но я к вам прибыл совершенно по другому делу. Пока он говорил, Свиньина-Морская бочком по стеночке двигалась к выходу. Телохранители цесаревича, в этот раз вошедшие с ним в лабораторию, только молча раздвинулись в стороны, пропуская ее. Каблучки дробно застучали, звук удалялся столь быстро, словно Поленька не бежала, а летела. – Почему она вас так боится? – Я настолько удивилась, что даже забыла о титуловании, но вовремя спохватилась и добавила: – Ваше императорское высочество. – Детская травма, – недовольно ответил Львов. – Лет десять назад мы с отцом совершали поездку по стране, ну и… Не люблю вспоминать эту историю, поскольку показал недостаточное владение своим зверем. Но у нее такая аппетитная морская свинка, между прочим, размером значительно крупнее нормы, на такую даже львам охотиться не зазорно. Он дернул ухом и тяжело вздохнул, очевидно переживая прошлую неудачу: то ли представительскую, то ли охотничью. – Отобрали? – невольно посочувствовала я. – В последний момент, прямо из зубов вытащили, – согласился он. – Иначе мог бы случиться конфуз. – Вот почему ее отцу такие преференции дали! – оживился Тимофеев. – Ой, простите, ваше императорское высочество. – Прощаю, – вальяжно ответил он. – Но да, именно поэтому. Мне иногда кажется, что мы имели бы куда меньше проблем, если бы я ее тогда съел. – Мне кажется, ваше императорское высочество, что деятельность Свиньина-Морского следует просто тщательно проверить, после чего поводов для отставки найдется множество, – заметила я. – За прошедшие годы ваша семья наверняка уже искупила ущерб, причиненный Полине Аркадьевне. – Возможно, возможно, – протянул он. – Но, Елизавета Дмитриевна, я пришел сюда не затем, чтобы говорить о Свиньиных-Морских. Полог он поставил быстро, выказывая значительный опыт, но такой дырявый, что его пробил бы самый слабый маг. Впрочем, маг, пробивающий пологи цесаревича в присутствии его охраны, должен был страдать слабоумием или суицидальными наклонностями. Таких здесь не оказалось, поэтому дальнейший наш разговор никто не подслушал. – К сожалению, я не смог выполнить вашу просьбу касательно поручика Хомякова, – с грустью сказал он. – Вы сами, наверное, уже поняли почему. – Потому что ваша сестра, ваше императорское высочество, его подставила, если говорить прямо. – Зачем же так грубо, Елизавета Дмитриевна? – поморщился он. – Ольга никого не подставляла, если использовать ваше выражение. Есть свидетели происшествия, и не один. – У меня тоже есть свидетели, ваше императорское высочество, что в это время Николай находился со мной. И тоже не один свидетель. – С вами? – неприятно удивился он. – И вы так спокойно говорите о столь неприличной ситуации? – Со мной, – подтвердила я. – И повторю это на суде, если понадобится. Не вижу ничего неприличного в том, что поручик Хомяков мне помог в очень важном ритуале. – Неужели, кроме него, вам было некого попросить? – Некого. Мне нужен был оборотень, которому я доверяю. И где я могла такого взять? – А я? – удивленно сказал Львов. – Елизавета Дмитриевна, неужели вы мне не доверяете? Удивление было столь естественным, что я удержала рвущийся ответ о том, что я мало кому доверяю и имею на то все основания. А уж доверять оборотню, которого видела единожды и который не выполнил ни одного обещания из тех, что дал, было бы верхом неблагоразумия с моей стороны. – Не думаю, ваше императорское высочество, что я осмелилась бы побеспокоить столь важную и занятую персону, – вывернулась я. – Это вы зря, Елизавета Дмитриевна, я всегда готов прийти к вам на помощь. – По вам сразу видно, что вы рыцарь, ваше императорское высочество. Сказала и испугалась: а вдруг значение этого слова отлично от того, что мне вспоминается, и я сейчас оскорбила члена императорского семейства? Но нет, он лишь довольно улыбнулся, успокоив мою душу. – А поскольку вы недавно сказали, что готовы прийти на помощь несправедливо обвиненным… – Позвольте, Елизавета Дмитриевна, я такого не говорил, – запротестовал он. – Но вы же рыцарь, – сделала я умильную физиономию. – Рыцари всегда защищают униженных и оскорбленных. – Не всегда, – недовольно ответил он. – И только тех, кто этого заслуживает. – Поручик Хомяков точно заслуживает. Он же вас спас, – напомнила я. – А его за это обвинили в нападении на Ольгу Александровну, что ни в какие ворота не лезет. От переживаний я невольно начала жестикулировать, охрана цесаревича заволновалась и подошла поближе. Почему-то пришло в голову, что, в случае чего, они мне не противники: тот, кто убил пару крэгов, с императорской охраной справится тоже. Не хотелось бы до этого доводить, конечно… – Суд разберется, Елизавета Дмитриевна, – довольно прохладно ответил Львов. – Ваше императорское высочество, я сегодня разговаривала со следователем, и у меня создалось впечатление, что поручика Хомякова априори считают виновным. – Елизавета Дмитриевна, мы не вмешиваемся в расследование. Если поручик Хомяков невиновен, ему ничего не грозит. – Мне так не показалось, ваше императорское высочество. Поэтому я хотела бы попросить вас о помощи. Вы ведь только что говорили, что я могу за ней обратиться. – То есть вы хотите, чтобы я вытащил вашего Хомякова вне зависимости от того, виновен он или нет? – делано возмутился Львов. – Неужели вы думаете, что я поддамся вашим чарам и пойду на нарушение? – Ваша сестра же пошла, – заметила я. – Правда, я не возьмусь сказать, чьи чары на нее повлияли. – Ох вы и язва, Елизавета Дмитриевна, – рассмеялся он. – Но тем мне и нравитесь. – Вы мне тоже симпатичны, ваше императорское высочество, – ответила я. – Иметь такого друга большая честь. – Друга? – чуть разочарованно переспросил он. – А если, Елизавета Дмитриевна, я обращусь к вам со следующим предложением… – То я отвечу вам встречным, ваше императорское высочество. – Я сделала паузу и бухнула, ужасно страшась возможных последствий: – Ко мне случайно попал некий предмет, который непременно заинтересует вашу семью. Честно говоря, я и раньше собиралась его вам предложить, только не знала, каким образом это сделать так, чтобы не пострадать. – И что это за предмет? – Он подался ко мне с таким кровожадным видом, что у меня чуть не случилась душевная травма, подобная Поленькиной. Ни следа былой доброжелательности в лице цесаревича не осталось, наружу вылез хищник. – Круглый такой, неприятный, доверху заполненный силой Темного бога, ваше императорское высочество. Я сделала шаг назад, показывая, что цесаревич стоит слишком близко. Впрочем, он уже пришел в себя и сказал довольно небрежно: – Какая у вас интересная находка, Елизавета Дмитриевна. Не знак ли это того, что она должна войти в ваше приданое и перейти в семью мужа на законных основаниях? – Я думаю, что этот предмет может войти в приданое девушки из моего клана, при условии, что поручик Хомяков окажется на свободе, – твердо ответила я. – Вашего клана? – У меня в клане есть замечательная девушка, студентка-целительница, дочь Филиппа Георгиевича Тимофеева. Умница и красавица, – с пылом заправской свахи начала я расхваливать девушку. – Но поручик Хомяков должен оказаться на свободе к вечеру, а не то я подумаю, что этот предмет вам не так уж и нужен, и отдам тому, кто решит этот вопрос. – Все это время этот предмет был у Рысьиных? – неожиданно спросил Львов. – Нет, – почти честно ответила я, поскольку все это время артефакт был у Седых. – Но они были бы не прочь наложить лапу, и не только они. И не просто не прочь, но прилагают определенные усилия, чтобы им завладеть. – Но вы же не отдадите кому попало, – промурлыкал он. – Разумеется, не отдам. Только вам. Ведь мы же с вами друзья. – Друзей не шантажируют. – Он столь укоризненно улыбнулся, словно не так давно не пытался шантажировать меня. Огорчается, наверное, что не успел и мне удалось выступить в роли шантажистки первой. – Разумеется, не шантажируют. С друзьями договариваются. – Я улыбнулась. Очень было похоже, что артефакт интересовал Львова куда больше меня, а значит, мы с ним договоримся. Глава 37 Львов окончательного ответа не давал, юлил, говорил, что ему нужно подумать, что вопрос слишком серьезный, чтобы сразу решать, ни на что не оглядываясь. На что я посоветовала ему думать побыстрее и посодействовать освобождению Николая сегодня, а то ведь я тоже могу подумать над другими предложениями. Конечно, с моей стороны это было немного нагло – шантажировать владельца артефакта тем, что я его собственность передам в чужие руки. Но, насколько я поняла, конкретно с этим артефактом все было не столь просто, и утерявший его терял право считаться владельцем, особенно если потеря случилась давно. И естественно, я понимала, что сам Михаил Александрович вряд ли урегулирует этот вопрос, слишком многие силы были задействованы к этому времени. Сейчас он всячески пытался меня уговорить не торопиться и не рубить сплеча, а дождаться его решения. Конец нашему торгу положил приход Ани. Охрана ее не хотела пропускать, но после знака Михаила расступилась, не сводя, впрочем, с девушки пристальных взглядов. Еще бы: за прокол с Соколовым, которому летать не перелетать в заключении, с них наверняка строго спросили, и головы могли полететь не только фигурально. – А это как раз Анна Филипповна, – медовым голосом пропела я. – Замечательная девушка, которая будет представлять наш клан. – Да? – недоверчиво уточнил Львов. – Я же говорила: умница, красавица и будущий целитель. Не буду же я подсовывать вам, своему другу, абы что. Вы присмотритесь внимательнее, ваше императорское высочество, а то ведь недруги будут не столь добры: подсунут дефектную девицу, вторую Соболеву, прости господи, если не поторопитесь. Наверное, Львов вспомнил Софью Данииловну, потому что внезапно его передернуло и он еле слышно выдохнул: «Не дай боги!» Действительно, только от одной занудной барышни с таким трудом отделался, а тут намекают, что могут оставить без выбора и устроят помолвку со второй. – Сами посудите, ваше императорское высочество: для вас это идеальный выбор. Даже без учета личных данных, через нее никакому клану не удастся пропихивать свои интересы. – Кроме вашего, – с явной усмешкой уточнил Львов. Но смотрел он уже не на меня, а на Аню. Пристально так смотрел. Сразу видно: заинтересовался. Та аж засмущалась от столь явного внимания и укрылась за спиной отца, прикрывшись им, как щитом. Зря это она: товар надо показывать лицом. А может, и не зря: Львов так вытянул шею в попытках ее разглядеть получше, что я засомневалась, не было ли у него в предках Жирафовых…