Комиссар остановился перед неврологическим отделением, вылез из машины, прошел в широкие двери, поднялся на лифте на пятый этаж, миновал коридор, поздоровался с несущим вахту полицейским и вошел в палату Юсефа. Какая-то женщина поднялась со стула, стоящего у кровати, и представилась: – Лисбет Карлен. Я сотрудник отдела соцобеспечения, буду оказывать Юсефу поддержку во время допроса. – Прекрасно, – сказал Йона и пожал ей руку. Лисбет посмотрела на комиссара взглядом, который он почему-то истолковал как проявление симпатии. – Вы будете проводить допрос? – с интересом спросила она. – Да. Простите, меня зовут Йона Линна, я из Государственной уголовной полиции, мы говорили по телефону. В комнате через равные промежутки времени булькал дренаж Бюлау, насос, от которого трубка тянулась к пробитому легкому Юсефа. Дренаж обеспечивал давление, которое не могло поддерживаться естественным путем, – только так легкие мальчика могли функционировать во время лечения. Лисбет Карлен тихим голосом передала слова врача: Юсеф должен лежать совершенно спокойно из-за риска нового кровоизлияния в печень. – Я не собираюсь рисковать его здоровьем, – успокоил ее Йона и поставил магнитофон на столик рядом с койкой. Комиссар вопросительно взглянул на Лисбет; та кивнула. Он включил запись, описал условия, в которых проходит допрос, сообщил, что допрос Юсефа Эка проводится для выяснения некоторых моментов, что сегодня пятница, 11 декабря, восемь пятнадцать утра. Потом перечислил, кто находится в палате. – Здравствуй, – сказал Йона. Юсеф тяжело посмотрел на него. – Меня зовут Йона… я комиссар уголовной полиции. Юсеф закрыл глаза. – Как самочувствие? Лисбет выглянула в окошко. – Аппарат все время булькает. Нормально спишь? – спросил Йона. Юсеф молча кивнул. – Ты знаешь, почему я здесь? Юсеф открыл глаза и медленно покачал головой. Йона ждал, изучая его лицо. – Произошла авария, – сказал Юсеф. – Вся моя семья попала в аварию. – Никто не рассказывал тебе, что случилось? – спросил комиссар. – Ну, кое-что, – слабым голосом ответил мальчик. – Он не захотел встречаться с психологами и кураторами, – вмешалась Карлен. Йона подумал, насколько другим был голос Юсефа во время гипноза. Сейчас он казался неожиданно нежным, еле слышным, удивленным. – Полагаю, ты знаешь, что произошло. – Не нужно его спрашивать, – быстро сказала Карлен. – Тебе пятнадцать лет, – продолжал Йона. – Да. – Что ты делал в день рождения? – Не помню. – Тебе подарили подарки? – Я смотрел телевизор. – Ездил к Эвелин? – равнодушно спросил комиссар. – Да. – К ней в квартиру? – Да. – Она была там? – Да. Молчание. – Нет, ее там не было, – неуверенно сказал Юсеф. – А где она была? – В доме в лесу. – Хороший дом? – Не… Но там неплохо. – Она обрадовалась? – Кто? – Эвелин. Молчание. – У тебя с собой что-нибудь было? – Торт. – Торт? Вкусный? Кивок. – Эвелин понравился? – продолжал Йона. – Ей надо привозить самое лучшее. – Она тебе что-нибудь подарила? – Нет. – Но, может, она тебя поздравила… – Она не хотела дарить мне подарки, – обиженно сказал мальчик. – Так и сказала? – Да, так и сказала, – быстро ответил он. – Почему? Молчание. – Она на тебя сердилась? – спросил Йона. Мальчик кивнул. – Она хотела, чтобы ты сделал что-нибудь, чего тебе не хотелось? – спокойно продолжал комиссар. – Нет, она… Юсеф что-то прошептал. – Не слышу, Юсеф.