Вошел человек в запачканной полицейской форме. Тревожный взгляд. Йона помахал ему, пошел навстречу и пожал руку. Он что-то вполголоса сказал; полицейский прижал ладонь ко рту и посмотрел на врачей. Комиссар повторил полицейскому, что все в порядке, врачам надо знать обстоятельства, им это очень поможет. – Да, ну, значит… – произнес полицейский и тихо откашлялся. – Нам по рации сообщили, что уборщик нашел мертвого мужика в туалете, в спортклубе в Тумбе. Ну, мы сразу на Худдингевэген садимся в машину, там надо свернуть на Далавэген и прямо к озеру. Янне, мой напарник, – он вошел, когда я допрашивал уборщика. Сначала мы решили, что это передоз, но я скоро понял, что тут другое. Янне вышел из раздевалки, у него все лицо было белое, и он как будто не хотел меня туда пускать. Раза три сказал “Ну и кровищи”, сел прямо на лестницу и… Полицейский умолк, сел на стул и уставился перед собой, полуоткрыв рот. – Не хотите продолжить? – спросил Йона. – Да… Скорая приехала к клубу, мертвеца опознали, а мне велели известить родственников. У нас народу не хватает, ну и мне пришлось ехать одному. Потому что моя начальница, она сказала, что типа не хочет отправлять туда Янне в таком состоянии и что это понятно. Эрик взглянул на часы. – У вас есть время его послушать, – произнес Йона со своим протяжным финским акцентом. – Этот, который умер, – продолжал полицейский, опустив глаза, – он учитель из гимназии в Тумбе, живет в новом районе, на горе. Никто не открыл дверь. Я позвонил несколько раз. Ну и… я не знаю, что меня толкнуло обойти весь дом и посветить фонариком в окно на задней стороне. Полицейский замолчал. У него задрожали губы, он начал колупать подлокотник. – Пожалуйста, продолжайте, – попросил Йона. – Мне обязательно дальше? Потому что я… я… – Вы нашли мальчика, маму и пятилетнюю девочку. Мальчик – единственный, кто до сих пор жив. – Хотя я думал… я… Он умолк, лицо у него было совершенно белое. – Спасибо, что пришли, Эрланд, – поблагодарил Йона. Полицейский коротко кивнул и поднялся, растерянно провел руками по испачканной куртке и ушел. – Все было залито кровью, – заговорил Йона. – Чистое безумие, все израненные, их били, увечили, рубили, а девочка… ее разрубили надвое. Нижняя часть тела и ноги лежали в кресле перед телевизором, а… Он замолчал и, прежде чем продолжить, цепко взглянул на Эрика. – Такое ощущение, что преступник знал, что отец в спортклубе, – пояснил комиссар. – Проходит футбольный матч, а он – судья. Преступник дождался, пока он останется один, прежде чем убить его, начать разделывать, яростно разделывать, потом поехал к нему домой и убил остальных. – Именно в таком порядке? – уточнил Эрик. – Это мое предположение, – ответил комиссар. Эрик провел ладонью по губам, чувствуя, что у него дрожат руки. Папа, мама, сын, дочка, медленно подумал он и встретился взглядом с Йоной. – Преступник хотел вырезать всю семью, – констатировал Эрик слабым голосом. Йона сделал неопределенный жест. – Именно так… Есть еще один ребенок – старшая сестра. Мы не можем ее найти. Ее нет ни в ее квартире в Сундбюберге, ни у приятеля. Не исключено, что преступник ищет и ее. Вот почему мы хотим допросить свидетеля, как только будет можно. – Пойду обследую его повнимательнее, – сказал Эрик. – Спасибо, – кивнул Йона. – Но мы не можем рисковать жизнью пациента, чтобы… – Я понимаю, – перебил Йона. – Но чем дольше мы будем тянуть, тем больше времени будет у преступника, чтобы найти старшую сестру. – Может, вам осмотреть место убийства? – сказала Даниэлла. – Сейчас как раз осматривают. – Тогда поезжайте туда и поторопите полицейских. – Все равно это ничего не даст, – ответил комиссар. – Что вы хотите сказать? – Мы найдем там ДНК сотен, а может быть, тысяч человек. Эрик вернулся к пациенту и встал возле койки, всматриваясь в бледное, израненное лицо. Тяжелое дыхание. Застывшие губы. Эрик произнес его имя, и в лице мальчика что-то болезненно сжалось. – Юсеф, – тихо повторил он. – Меня зовут Эрик Мария Барк, я врач, я обследую тебя. Можешь кивнуть, если понимаешь, что я говорю. Мальчик лежал совершенно неподвижно, живот поднимался и опускался неровными толчками. Эрик был совершенно уверен, что мальчик понял его слова, но снова впал в забытье, и контакт был потерян. Когда Эрик через полчаса вышел из комнаты, Даниэлла и комиссар разом взглянули на него. – Он выберется? – спросил Йона. – Слишком рано говорить наверняка, но он… – Мальчик – наш единственный свидетель, – перебил комиссар. – Кто-то убил его отца, мать, младшую сестру, и тот же самый человек, весьма вероятно, сейчас как раз направляется к его старшей сестре. – Вы уже говорили, – напомнила Даниэлла. – Но, по-моему, полиции следовало бы заняться ее поисками, вместо того чтобы мешать нам. – Разумеется, мы ищем ее, но поиски идут слишком медленно. Нам надо поговорить с мальчиком – он наверняка видел лицо преступника. – Может пройти не одна неделя, прежде чем мальчика можно будет допросить, – проговорил Эрик. – Я хочу сказать, нельзя же невероятными усилиями вернуть его к жизни – и тут же сообщить, что вся его семья мертва. – А под гипнозом? – спросил Йона. В помещении стало тихо. Эрик вспомнил, как снег падал на Бруннсвикен, когда он ехал сюда. Как он кружился между деревьями над темной водой. – Нет, – еле слышно прошептал он. – Гипноз не поможет? – Я не могу, – ответил Эрик. – У меня отличная память на лица, – сказал Йона с широкой улыбкой. – Вы известный гипнотизер, вы могли бы… – Я обманщик, шарлатан, – перебил Эрик. – Не верю, – ответил Йона. – К тому же сейчас гипноз необходим. Даниэлла покраснела и улыбалась, уставившись в пол. – Я не могу, – выговорил Эрик. – Вообще-то сейчас я отвечаю за пациента, – громко сказала Даниэлла. – И мысль о гипнозе меня не слишком привлекает. – А если вы сочтете, что для пациента это не опасно? – спросил Йона. Эрик понял: комиссар с самого начала решил для себя, что гипноз – кратчайший путь, идея с гипнозом не только что пришла ему в голову. Йона Линна просил его приехать в клинику лишь для того, чтобы попытаться уговорить его загипнотизировать пациента, а вовсе не как эксперта по шоковым состояниям и тяжелым травмам. – Я обещал себе, что никогда больше не буду заниматься гипнозом, – произнес Эрик. – Ладно, я понимаю, – сказал Йона. – Я слышал, что вы были лучшим. Но, черт возьми, я обязан уважать ваш выбор. – Мне очень жаль. Эрик посмотрел в окошко на пациента и повернулся к Даниэлле. – Ему дали десмопрессин? – Нет. Я решила погодить с этим. – Почему? – Риск тромбоэмболических осложнений. – Я следил за обсуждением, но не думаю, что риск действительно есть. Я все время даю десмопрессин своему сыну, – возразил Эрик. Йона тяжело поднялся со стула. – Я был бы вам благодарен, если бы вы порекомендовали другого гипнотизера, – сказал он.