– А что вообще здесь делать государственной уголовке? – спросила она, бросив взгляд на свою машину. – Там будет видно, – пробормотал Йона. Убийство не было связано с попыткой выколотить долг, снова подумал он. Что-то здесь не так. Кто-то хотел истребить всю семью, но движущие силы и мотив этого желания оставались загадкой. Сев в машину, Йона снова позвонил в больницу Худдинге и узнал, что пациента перевели в Сольну, в нейрохирургию Каролинской больницы. Состояние мальчика ухудшилось через час после того, как криминалисты из Линчёпинга проследили, чтобы врач обеспечил ему биологический материал. В полночь Йона поехал назад, в Стокгольм. На Сёдертельевэген он позвонил в социальную службу, чтобы согласовать допросы во время предварительного расследования. Его соединили с Сусанной Гранат, дежурным специалистом по поддержке свидетелей. Йона рассказал об особых обстоятельствах и попросил разрешения позвонить еще раз, когда состояние пациента станет более стабильным. В отделении интенсивной терапии нейрохирургической службы Каролинской больницы Йона оказался в пять минут третьего ночи, а через пятнадцать минут встретился с лечащим врачом, Даниэллой Рикардс. Ее суждение было таково: мальчика нельзя допрашивать еще несколько недель, если он вообще выживет, с такими-то ранами. – Он в состоянии медицинского шока, – сказала доктор Рикардс. – Что это значит? – Он потерял много крови, сердце пытается компенсировать потерю и бьется слишком быстро… – Вам удалось остановить кровотечение? – Думаю, да. Надеюсь. Мы все время переливаем кровь, но его организму не хватает кислорода, продукты распада после обмена веществ не выводятся, кровь окисляется и может повредить сердце, легкие, печень, почки. – Он в сознании? – Нет. – Мне надо поговорить с ним, – сказал Йона. – Можно ли что-нибудь сделать? – Ускорить выздоровление мальчика может только Эрик Мария Барк. – Гипнотизер? Доктор Рикардс широко улыбнулась и покраснела. – Не говорите ему про гипноз, если хотите, чтобы он вам помогал, – предупредила она. – Он наш лучший специалист по шоковым состояниям и тяжелым травмам. – Вы против того, чтобы я ему звонил? – Наоборот. Я сама думала ему позвонить. Йона сунул руку в карман, понял, что забыл мобильник в машине, и попросил телефон у Даниэллы Рикардс. Объяснив Барку положение дел, он снова позвонил в социальную службу Сусанне Гранат и предупредил, что надеется вскоре поговорить с Юсефом Эком. Сусанна сообщила, что семья есть у них в списках, что отец страдал лудоманией и что три года назад у семьи совершенно точно был контакт с дочерью. – С дочерью? – недоверчиво переспросил Йона. – Со старшей дочерью, Эвелин, – уточнила Сусанна. Глава 4 Вторник, восьмое декабря Эрик Барк вернулся домой после ночного посещения Каролинской больницы и встречи с комиссаром уголовной полиции Йоной Линной. Комиссар понравился Эрику, несмотря на попытку заставить его нарушить обещание навсегда покончить с гипнозом. Наверное, Эрику понравилась нескрываемая, искренняя тревога комиссара за старшую сестру. Кто-то в эту минуту шел по ее следам. Эрик вошел в спальню и посмотрел на лежавшую в постели жену, Симоне. Он страшно устал, таблетки начали действовать, глаза слипались, скоро он уснет. Свет лежал на Симоне поцарапанной стеклянной пластинкой. С той минуты, как Эрик уехал, чтобы осмотреть мальчика, ночь почти прошла. Теперь Симоне заняла всю кровать. Тело тяжелое. Одеяло сбилось к ногам, ночная рубашка завернулась на талии. Симоне спала на животе. На руках и плечах – мурашки. Эрик осторожно накрыл жену одеялом. Она что-то тихо произнесла и свернулась калачиком. Эрик сел рядом и погладил ее запястье, посмотрел, как шевельнулись большие пальцы. – Я приму душ, – сказал он и откинулся назад. – Как звали полицейского? – пробормотала Симоне. Не успев ответить, он очутился в роще Обсерватории. Он копается в песке на площадке и находит желтый камень – круглый, как яйцо, большой, как тыква. Эрик ощупывает его и ощущает на одной стороне неровности, какие-то царапучие шероховатости. Повернув тяжелый камень, он видит, что это череп динозавра. – Черт! – выкрикнула Симоне. Эрик дернулся и понял, что задремал. Сильные таблетки усыпили его прямо посреди разговора. Он попытался улыбнуться и встретил ледяной взгляд Симоне. – Сиксан? Что случилось? – Опять началось? – спросила она. – Что? – Что? – зло передразнила она. – Кто такая Даниэлла? – Даниэлла? – Ты обещал, ты дал слово, Эрик, – возмущенно сказала Симоне. – Я поверила тебе. Какая я была дура… – Ты о чем? – перебил он. – Даниэлла Рикардс – моя коллега из Каролинской больницы. При чем здесь она? – Не ври. – Что за чепуха, – улыбнулся Эрик. – По-твоему, смешно? – спросила Симоне. – Иногда я думаю… хотя я и постаралась все забыть. Эрик задремал еще на несколько секунд, но все же услышал слова жены. – Может быть, нам лучше развестись, – прошептала Симоне. – Между мной и Даниэллой ничего не было. – Не имеет значения, – устало сказала Симоне. – Неужели? Не имеет значения? Ты хочешь развестись из-за какого-то случая десятилетней давности? – Какого-то случая? – Я был пьян и… – Не желаю слушать, я все знаю, я… Черт, черт! Я не хочу играть эту роль. Я не ревнивая. Но я верный человек и требую верности в ответ. – Я никогда больше тебе не изменял, никогда не… – Тогда почему ты не докажешь мне свою верность? – перебила Симоне. – Ведь мне это так нужно. – Просто доверяй мне. – Ладно, – вздохнула она и ушла из спальни, прихватив подушку и одеяло. Эрик тяжело вздохнул. Надо бы пойти за ней, не сдаваться, надо притащить ее обратно в кровать или лечь на полу возле дивана в гостевой комнате, но именно в эту минуту спать хочется всего сильнее. У Эрика больше не было сил сопротивляться сну. Он повалился на постель, чувствуя, как кровь разносит допамины по телу, блаженная вялость растекается по лицу, проникает в кончики пальцев. Тяжелый химический сон опустился на его сознание, словно облако муки. Через два часа Эрик медленно открыл глаза. Сквозь шторы пробивался бледный свет. В голове пронеслись картины прошедшей ночи: жалобы Симоне и мальчик с сотней черных ножевых ран на блестящем теле. Глубокие раны на шее, горле и груди. Эрик подумал про комиссара, который был убежден, что убийца хотел вырезать всю семью. Сначала отец, потом мать, сын и дочь. На прикроватном столике зазвонил телефон. Эрик поднялся, но не стал снимать трубку, а раздвинул шторы и глянул на фасад дома напротив, помедлил, пытаясь собраться с мыслями. Полоски пыли на окне были отчетливо видны под утренним солнцем. Симоне уже ушла в галерею. Эрик так и не понял, что она имела в виду, говоря о Даниэлле. Он задумался, не было ли дело в чем-то совершенно другом. Может быть, в таблетках? Он сознавал, что стоит на пороге серьезной зависимости. Но ему нужно спать. Ночные дежурства в больнице нарушали его сон. Без таблеток мне не обойтись, подумал Эрик и потянулся к будильнику, но сбил его на пол. Телефон затих, но через мгновение зазвонил снова. Эрик подумал, не пойти ли к Беньямину. Полежать рядом с сыном, осторожно разбудить его, спросить, что ему снилось. Он взял телефон со стола и ответил: – Эрик Мария Барк. – Доброе утро. Это Даниэлла Рикардс. – Ты все еще в неврологии? А который час?