– Четверть девятого. Начинаю уставать. – Поезжай домой. – А вот и нет, – твердо сказала Даниэлла. – Это ты должен приехать в больницу. Комиссар уже едет. Кажется, он еще больше уверился, что убийца охотится за старшей сестрой. Твердит, что должен поговорить с мальчиком. Внезапно Эрик ощутил темную тяжесть где-то в глазницах. – Не сказал бы, что это хорошая идея, учитывая… – А сестра? – перебила Даниэлла. – Мне кажется, я скоро дам комиссару добро на допрос Юсефа. – Если считаешь, что у пациента хватит сил, – заметил Эрик. – Хватит сил? Нет, конечно. Еще слишком рано, его состояние… Ему предстоит узнать, что случилось с его семьей, безо всякой подготовки, он не успеет защититься… Он может стать психопатом, он… – Это тебе решать, – прервал ее Эрик. – Да, я не хочу пускать к нему полицию. Но и не могу просто сидеть и ждать. Я хочу сказать – его сестра, безусловно, в опасности. – Хотя… – Убийца охотится за старшей сестрой. – Даниэлла повысила голос. – Может быть. – Прости. Не знаю, чего я так дергаюсь. Может, потому, что еще не поздно, еще можно что-нибудь сделать. Такое не часто случается, но в этот раз мы можем спасти девушку до того, как ее… – Так что тебе надо? – перебил Эрик. – Ты должен приехать сюда и сделать то, что у тебя так хорошо получается. – Я могу поговорить с мальчиком о том, что произошло. Когда ему станет получше. – Приезжай и загипнотизируй его, – серьезно сказала Даниэлла. – Нет, ни за что. – Это единственный выход. – Не могу. – С тобой никто не сравнится. – У меня даже нет разрешения заниматься гипнозом в Каролинской больнице. – К твоему приезду оно будет. – Но я обещал никогда больше не гипнотизировать. – Ты можешь просто приехать в больницу? Помолчав, Эрик спросил: – Он в сознании? – Скоро будет. Он слышал в трубке свое собственное шумное дыхание. – Если ты не загипнотизируешь мальчика, я разрешу полицейским войти. Даниэлла отключилась. Эрик остался стоять с трубкой в трясущейся руке. Тяжесть в глазницах покатилась дальше, в мозг. Он открыл тумбочку. Коробочки с попугаем в ней не оказалось. Наверное, забыл в машине. Квартира была залита солнечным светом. Эрик пошел будить Беньямина. Мальчик спал с открытым ртом. Бледное лицо выглядело утомленным, хотя Беньямин спал всю ночь. – Бенни? Беньямин разлепил сонные глаза и посмотрел на отца, словно видел его в первый раз. Потом улыбнулся – улыбка у него не менялась с самого рождения. – Уже вторник. Пора просыпаться. Беньямин сел, зевая, почесал голову, потом посмотрел на телефон, висевший у него на груди. По утрам мальчик первым делом проверял, не пропустил ли он ночью сообщение. Эрик достал желтую сумку с нарисованной пумой, в которой были десмопрессин, алсолсприт, стерильные канюли, компрессы, хирургический скотч, болеутоляющее. – Сейчас или во время завтрака? Беньямин пожал плечами: – Все равно. Эрик быстро протер тонкую руку сына, повернулся к окну, чтобы было светлее, нащупал мягкую мышцу, постучал по шприцу и осторожно ввел канюлю под кожу. Пока жидкость медленно уходила из шприца, Беньямин свободной рукой нажимал кнопки телефона. – Фигня, батарейка почти села, – сказал он и лег. Эрик наложил на руку компресс, чтобы остановить кровотечение. Беньямину пришлось сидеть довольно долго, прежде чем отец закрепил компресс специальным пластырем. Эрик осторожно посгибал руку сына, потом потренировал его хрупкие колени и под конец помассировал ему ступни и пальцы ног. – Ну как? – спросил он, не отрывая взгляда от лица мальчика. Беньямин скорчил рожу: – Как всегда. – Дать что-нибудь от боли? Сын помотал головой, и Эрик вдруг подумал о лежащем без сознания свидетеле, мальчике с множеством ножевых ран. Может быть, в эту минуту убийца ищет старшую дочь. – Пап, ты чего? – настороженно спросил Беньямин. Эрик поднял на него глаза и сказал: – Если хочешь, я отвезу тебя в школу. – С чего это? Машина медленно ползла в пробке. Беньямин сидел рядом с отцом, неровный ход машины укачивал его. Мальчик широко зевал, ощущая в теле что-то мягкое и теплое, оставшееся после ночного сна. Он думал, что отец торопится, но все же тратит время на то, чтобы отвезти его в школу. Беньямин улыбнулся. Всегда так, подумал он. Когда у папы что-то ужасное в больнице, он больше обычного волнуется, что со мной что-нибудь случится. – Коньки забыли, – вдруг сказал Эрик. – Точно. – Возвращаемся. – Нет, не надо, ну их, – сказал Беньямин. Эрик собрался было поменять ряд, но ему помешал какой-то автомобиль. Сдавая назад, он чуть не столкнулся с мусоровозом. – Быстро съездим домой и… – Да наплевать на эти коньки, ну их на фиг, – громко повторил Беньямин. Эрик удивленно глянул на него: – Я думал, ты любишь кататься на коньках? Беньямин не знал, что ответить. Он терпеть не мог, когда к нему приставали с расспросами, а врать не хотел. – Не любишь? – спросил Эрик. – Чего? – Не любишь кататься на коньках? – Почему это я должен любить коньки? – буркнул Беньямин. – Мы купили совершенно новые…