Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 52 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
И когда же тут было устраивать семейное счастье? Впрочем, Николай все равно находил время, влюблялся, встречался и... расставался. Личная жизнь никак не хотела налаживаться за то немногое время, которое он мог ей уделить. Конечно, он встречался с женщинами, но найти ту единственную и неповторимую с которой только и можно было бы пройти по жизни вместе пока что не удавалось. Но две недели тому назад, средь шумного бала..., впрочем, если по порядку, то дело было в Мариинском дворце (не питерском, но все же), где генерал-губернатор по случаю весны решил устроить ужин с танцами до упаду. Вообще говоря, для приглашения на такие приемы Маштаков покамест должностью не вышел. Да и происхождением тоже - отец Николая выслужил офицерский чин, что позволило мечтавшему о флоте отпрыску поступить в Морской корпус, но не делало Николая потомственным дворянином. Впрочем, кавторанг не слишком-то и рвался в сливки общества, однако его дела взял в свои руки старый друг, с которым вместе воевали в Цусиме и терпели японский плен. Девять лет назад невысокий, тогда еще худощавый, никогда не унывающий лейтенант Алексей Павлович Еникеев буквально вдохнул жизнь в подавленного пленом и ранением мичмана. Теперь же Еникеев заматерел, чуть-чуть раздался в талии, получил продвижение по службе и, пребывая в чине капитана первого ранга, командовал крейсером "Баян". А еще Алексей Павлович весьма удачно женился, чего всячески желал и Маштакову - и искренне огорчался, что его друг никак не может составить себе партию. Посему сей блестящий каперанг взял за моду таскать Николая на всевозможные светские рауты, сватая ему гельсингфорсских девиц на выдание. Заходить во всякую дверь Еникееву было несложно - звание командира перворангового корабля уже давало известное положение в обществе, но в добавок к этому Алексей Павлович был еще и князем.... А природная живость ума позволяла ему быть в курсе всех светских хитросплетений. Так что если знакомство с Валерией и было случайностью, то случайностью весьма неслучайной. Если губернаторский прием чем и отличался от обычной светской пирушки, так разве что размахом. В уголке громадной гостиной музыканты тихо наигрывали лирические мелодии, разогреваясь к приближающимся танцам. Вдоль стен стояли столы с вином и закусками - кое-где за ними сидели группы мужчин во фраках или мундирах и женщины изысканных нарядах. Другие такие же группы, с бокалами в руках фланировали по незанятому столами центру залы или же просто беседовали стоя. Николай, слегка ослепленный блеском множества нарядов, бриллиантов и очаровательных женских глаз, предпочел держаться поближе к чете Еникеевых, расположившихся за одним из столов. Разговоров вокруг было много, но кавторанг никогда не был любителем сплетен, пускай даже и великосветских - а ни о чем другом вокруг него и не говорили. Потому Маштаков предпочитал перешучиваться с Алексеем Павловичем и его миниатюрной, превосходно сложенной и очень острой на язык супругой Ольгой Васильевной. Для них Николай давно уже был другом семьи, с которым вовсе не обязательно придерживаться протокола. Князь Еникеев наклонился к уху Николая и заговорил вполголоса: - Обрати внимание, дева в бордовом платье справа от тебя. Зовут Наталья, двадцать три года, очаровательна, безупречная репутация и не менее безупречное приданное - батюшка хоть и не миллионщик, но купец первой гильдии. Каменный дом в Гельсинки, квартира в столице, дом в Москве... - ... Происхождение великолепное, росту в холке среднего, заезжена в городе, ходит под седлом и без проблем в поведении, - не удержался и продолжил Николай. Еникеев жизнерадостно расхохотался - А чего же ты хочешь, дружище- может быть, по форме светский прием и отличается от конных рядов в базарный день, но по сути-то одно и то же... Ой! Чуть подпрыгнув на стуле, Алексей Павлович обернулся к Ольге с самым наисерьезнейшим выражением лица, после чего тихо, но старательно изобразив голосом читающего проповедь священника, протяжно возгласил: - Истинно говорю тебе, раба божья Ольга, жена - да убоится мужа своего! А коли не перестанешь щипаться сей же секунд - ждет тебя кара страшная и геена огненная! В карих глазах Ольги плескался океан ехидства - От геены огненной, мой любезный и неугомонный муж, я убереглась в тот самый миг как дала брачный обет пребывать с Вами в горе и радости, пока смерть не разлучит нас. Не сомневаюсь, что за это испытание ждут меня райские кущи и причисление к лику святых еще при жизни. А вот кару страшную я тебе гарантирую прямо сегодня же, если ты, конечно, не прекратишь отпускать всякие скабрезные намеки о присутствующих здесь благовоспитанных барышнях. Еникеев, изобразив вселенскую скорбь возвел очи горе - Николай ты слышал? Куда катится этот мир... Кстати, куда это ты засмотрелся? - Скажите мне, о многомудрый и всезнающий князь Алексей, а кто вон та царица, что шествует по залу в окружении мужчин, рискнувших стать ее поклонниками и которую провожают завистливыми взглядами те, кому на это смелости не хватило? Николай смотрел на утонченно-элегантную даму лет так двадцати пяти-двадцати шести, вокруг которой толпились сейчас несколько представительных мужчин во фраках. - Ууууу, Николай Филиппович, скажу я тебе... Губа-то не дура, как я погляжу. Ты сейчас, надо тебе сказать, довольно бесстыдно пялишься на Валерию Михайловну Абзанову. Состоятельная дева, которую язык не повернется назвать старой, красивая до одури, светская до кончиков ногтей, очи - пламенный огонь, сердце, увы, хладный лед. Сколько нашего брата из высшего света пало к ее ногам - не счесть. В том году ей предлагали руку и сердце известный питерский миллионщик и, если слухи не врут, некто, чьи плечи украшают контр-адмиральские эполеты... Отказала обоим, да и сейчас, насколько знаю, сердечного друга не имеет. Живет, когда в Гельсинки, когда в Питере, а когда и в Париже. В общем, кошка та еще. И, друг мой Николай, сказать тебе честно - не твой это типаж. - А чего же так? - Ты у нас персонаж героический и серьезный. Тебе на роду писано жизнь прожить за Царя и Отечество, выслужить адмиральские орлы, в неравном сражении прибить всех врагов своей двенадцатидюймовой пушкой, и, конечно же, пасть во цвете лет, перед смертью завещав мне свой великолепный серебряный портсигар, на который я давно уже посматриваю с вожделением. Твой некролог в траурной рамке напечатают все газеты, о тебе будут писать книги, твой портрет украсит стены Морского корпуса, а гардемарины будут вдохновляться твоим примером. Ты станешь легендой, соответственно и жена тебе нужна будет, как и положено рыцарю без страха и упрека - добродетельная, любящая, верная супруга и ответственная мать многих детей.... А отнюдь не ветреная светская львица. - Мне показалось, или ты только что прошелся грязными драгунскими ботфортами по белоснежной чести дамы? - Чести дамы! - фыркнула Ольга. - Даже если бы Алексей построил всю команду своего крейсера и заставил бы ее отплясывать канкан на том, что ты поэтически назвал чем-то там белоснежным, урону ее "честь" не претерпела бы никакого. - Нууу, милая, ты все же пристрастна. Мадемуазель Абзанова - известная прогрессистка и эмансипе, однако никто не упрекнет ее в непристойности... ОЙ! Да не щипайся же ты! - воскликнул князь. - Тогда что же, представишь меня ей? - поинтересовался Николай. - Я - нет. Как ты мог подумать, как ты только мог хоть на секунду допустить, что я знаком с такой неблагонравной женщиной? - ответил ему Алексей Павлович, с преувеличенным опасением глядя на Ольгу Васильевну, изучающую мужа с задумчивым интересом. Так, вероятно, присматривалась Юдифь к Олоферну - перед тем как обезглавить его. - Однако я, кажется, знаю того, кто может. Но не уверен, стоит ли. - Оооо, наконец-то мой муж изрек такое, к чему стоило бы прислушаться.... Алексей Павлович обратил свой пылающий взор на благоверную. Но Ольга в ответ лишь широко распахнула и без того огромные, исполненные святой невинности глаза, чуть приоткрыла изящный ротик, и всем своим видом демонстрировала покорное желание внимательно слушать или послушно внимать своему грозному супругу. Николай не выдержал и расхохотался. - Князь, Ольга, Вы великолепны! Клянусь серебряным портсигаром, на который положила глаз твоя светлость, мир еще не видел столь замечательной семейной пары. - Я вовсе не возражаю, сударь мой Николай, чтобы Вы радовались нашему с Алексеем счастью, но в конце-то концов, когда Вы дадите повод радоваться Вашему? Сколько же еще Вы будете влачить холостяцкое существование? - Милая Ольга Васильевна, а что же мне делать? Когда перед глазами столь превосходный пример семейного союза, трудно желать меньшего. И где прикажете найти подобную Вам женщину? Ведь Вы единственны и неповторимы, но уже составили счастье этому грубому морскому волку, чья неотесанность может поспорить разве что с его же доблестью.
- Льстец! - И ты, Брут!!! - взревел Алексей - Ага, я. Так что брось меня, пресветлый княже, на растерзание без жалости. Представь меня госпоже Абзановой, и если великосветская львица не обагрит своих коготков моей горячей кровью, то тигры во фраках, что вокруг нее, уж непременно растерзают меня в куски. - Вот ведь упрямец! И не отступится от своего, я уж знаю, - вздохнув, пробормотал Еникеев. - Ладно, будь по-твоему. Побудь пока тут. Спустя короткое время Алексей Павлович вернулся в обществе худощавого господина, тусклый и реденький венчик седых волос которого неопровержимо подтверждал многие лета, прожитые его обладателем. Господин подслеповато щурил на Николая выцветшие от возраста, добрые глаза, в которых, однако, все еще угадывался недюжинный ум. - Вот этот молодой человек - Ваш протеже, князь? Что же, коль скоро Вы ручаетесь за его благонравие.... А, впрочем, никакого ручательства не нужно - я и сам вижу, что юноша добронравен и не испорчен нонешними излишествами. Так что же, пойдемте, Николай Филиппович, пойдемте - представлю уж Вас, как и положено в приличном обществе. Приблизившись к частоколу фраков и мундиров, из-за которого едва угадывались теперь очертания белоснежного платья госпожи Абзановой, провожатый Николая воскликнул: - Валерия, душенька, а поцелуй уже старика! - Дядюшка? - две ближайшие к Николаю спины отдернулись в разные стороны так резко, словно кто-то распахнул двустворчатую дверь, и теперь ничто не отделяло Валерию Михайловну от Николая. Образ стоявшей перед Маштаковым женщины воистину поражал воображение. Огромные голубые глаза. Пышные медовые волосы, уложенные в изумительную прическу. Лицо, черты которого почел бы за честь считать своим творением любой из величайших скульпторов древности. Высокая шея, очаровательная линия плеч, чуть полные руки, аккуратные кисти, длинные тонкие пальцы... безупречный стиль и ленивая грация пантеры. Госпожа Абзанова сделала шаг и, положив руку в белоснежной перчатке на рукав старика, склонилась к его щеке, изобразив поцелуй. Тот с отеческой лаской оглядел свою племянницу с головы до пят. - Хороша, девочка. Рад тебя видеть, не навещаешь ведь совсем старика. Понимаю, с молодежью тебе, конечно, веселее. Так что не буду отвлекать, а представлю-ка лучше вот этого молодого человека - капитан второго ранга, георгиевский кавалер Маштаков Николай Филиппович, желает засвидетельствовать тебе свое почтение. От очаровательной улыбки на точеном лице Валерии Михайловны сердце ухнуло куда-то вниз и тут же рванулось к вершинам блаженства. Но за заученным движением губ кавторанг не заметил даже искорки интереса к своей персоне - госпожа Абзанова выполняла светскую повинность - не меньше, но и не больше. Просто такова уж была эта женщина, что бы она ни делала - все выходило у нее очаровательно... И ничего, кроме глубоко спрятанной скуки не видел кавторанг в ее ясных, обращенных к нему глазах, когда зазвучало ее прекрасное сопрано: - Рада знакомству, Николай Филиппович. - Почту за честь выразить Вам, Валерия Михайловна, мое глубочайшее восхищение. Я счастлив возможности беседовать с Вами, и не приходиться сомневаться, что сейчас мне завидует половина мужчин на этом приеме. Соболиная бровь немного приподнялась - Не сомневаюсь в Вашем уме, сударь, и полагаю, что Вы понимаете, сколько раз на дню я слышу о глубоком восхищении и неземной красоте. Однако Вы смогли меня удивить - большинство мужчин на Вашем месте сказали бы о зависти всех мужчин в этом зале, почему же Вы говорите только о половине? - Второй половине мужчин уже не до меня - они сейчас безуспешно уверяют свои вторые половины, что вовсе не засматривались на Вас. А поскольку это не так, то им вряд ли можно позавидовать. - Хм..., пожалуй, немного прямолинейно. По-моему, Вы очень прямой человек - Вы же видели, что я нахожусь среди моих caballeros, но Вас это не остановило - Вы не искали возможности быть представленным мне наедине. - Такой возможности я мог бы прождать всю жизнь. Бриллиант прекрасен и благородный металл может только подчеркнуть его великолепие, но подлинное совершенство драгоценный камень обретает лишь в обрамлении, сделанном умелым ювелиром. Также и красота королевы, при всем совершенстве достигнет идеала, лишь многократно отражаясь в исполненных восхищения глазах. И потому мужское окружение для Вас естественно, как тепло для солнечного света. Валерия Михайловна чуть прищурилась, глядя на Николая, но теперь в ее взгляде скользнула тень интереса. - Вы и в самом деле полагаете, что женская красота достигает идеала только в окружении мужчин? Но посудите тогда сами - здесь я и мои любезные друзья. Я нисколько не хочу Вас обидеть, но Вы сами сказали, что такая картина идеальна - зачем же Вы стремитесь туда, где прекрасно и без Вас? Тут Маштаков позволил себе легкую улыбку - Древние мудрецы говорили, что основа физического и духовного развития человека - в стремлении к совершенству. И если вышло так, что я увидел совершенство и стремление мое к нему необоримо, то как могу я игнорировать мудрость поколений? Госпожа Абзанова тихо рассмеялась. - Это уже тоньше! Но... необоримо, говорите? А не боитесь ли разочароваться? Теперь уже Николай широко улыбнулся и процитировал: "Мотылек сгорел? Но важнее, что он решился, Лететь на свет" (автор - А.Лобков) - Прелестно! - госпожа Абзанова дважды хлопнула в ладоши. - Вы японист? - Не совсем так, но я почти год провел в Японии - Неужели в плену?
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!