Ферзен ошибся? Принял "Гельголанды" за "Нассау"? Это просто нонсенс какой-то. Конечно, даже опытным морякам иногда случается обознаться, особенно когда дистанция большая и видимость ни к черту. Но у "Гельголандов" три трубы, а у "Нассау" две, как такое можно перепутать у двух кораблей сразу? Но может быть, немцы попросту сменили позывные и на самом деле вместо первого дивизиона на Балтику ушел второй? Поверить в это было крайне соблазнительно. Даже "Гельголанды" по совокупности боевых качеств уступали "Севастополям", а "Нассау" были слабее "Гельголандов". И если сейчас он бросит свои главные силы в бой, немцы обречены. Ошибка адмиралштаба? Нет, это его ошибка, потому что такого не может быть никогда. Хохзеефлотте способен рисковать старыми броненосцами, но дредноутами - ни в каком случае. Они позарез нужны кайзеру для того, чтобы сокрушить еще более многочисленный британский флот, и потому германцы никогда не рискнут потерять хотя бы один свой современный линкор, пусть даже не самый лучший. А это означает, что все четыре "Гельголанда" тоже где-то здесь и страхуют ударную группу, прорывающуюся сейчас в Рижский залив. Скорее всего, немцы и задержались-то на четыре дня в связи с необходимостью перетащить по Кильскому каналу парочку "Нассау", которым предстояло сменить броненосцы 4-ой эскадры. Хотя... странно все это. Четыре дня на согласование использования дополнительных сил, перевод по Кильскому каналу, выход в район операции... как-то слишком быстро получается. Хотя с другой стороны, немцы могли давным-давно перевести пару дредноутов в Киль, просто на случай чрезмерной активности русских. А что же Непенин? Получается, его разведка об этом ни сном, ни духом? Такое неудивительно, они не всесильны и не всезнающи. Просто данные Адриана Ивановича оказались неполны, вот и все. И тут мысли Николая Оттовича приняли совсем иное направление. А если служба связи флота прозевала наличие двух дредноутов, если данные Непенина неточны, тогда НАСКОЛЬКО они могут быть неточны? Непенин предсказал появление четырех дредноутов, но их пришло как минимум шесть, а сколько на самом деле? Восемь? Двенадцать? Или может, тут вообще весь хохзеефлот в полном составе где-то у Готланда резвится, а мы об этом знать не знаем и ведать не ведаем? "Хорррошие вопросы, и главное - своевременные", - со злым сарказмом размышлял комфлота: "Я составил план операции. Я отправил в Моонзунд два броненосца. Я приказал Ферзену лечь костьми в любой эротической позе по его усмотрению, но вытянуть на себя германские дредноуты, а затем в течении суток не пропускать их в Рижский залив. И что же, когда он все исполнил, а я выяснил, что у немцев кораблей в полтора раза больше предполагаемого, я прикажу свернуть операцию?" - А ведь я могу, - задумчиво произнес командующий вслух. Время на размышления у вице-адмирала еще было - согласно плану, сконцентрированная у Уте эскадра должна была уйти в ночь, с тем чтобы появиться у Моонзунда с первыми лучами солнца. По-другому было нельзя - Николай Оттович не сомневался, что немцы развернули патрули до самого Готланда, и выйди он днем, немцы узнают об этом раньше времени. И даже если ему каким-то чудом удалось бы застать немцев врасплох, наступающая темнота помешает сражению. Итак, уходить нужно вечером... Вот только куда? На выручку к своим, к Ирбенскому проливу - или все-таки возвращаться в Гельсингфорс? Фон Эссен замер, откинувшись на спинку кресла и положив руки на подлокотники. Он смотрел сквозь стакан, полный остывшего чая, но не видел его, полностью погрузившись в напряженное размышление. Вдруг часы пробили одиннадцать и в его дверь постучали: это вновь оказался офицер с радиограммой, и снова - от Максимова. Как и в прошлый раз, контр-адмирал поднял в воздух самолеты на разведку, а теперь сообщал уточненные данные о составе сил неприятеля. Прочитав текст, фон Эссен горько усмехнулся. - Так значит, у Ирбенской позиции все-таки не два, а четыре "Нассау". Весь второй дивизион... В то, что немцы отправят одни только "Нассау" без поддержки, адмирал ни на йоту не верил - "Гельголанды" должны быть где-то рядом. Раз так, "Севастополям" придется сражаться не с четырьмя, но с восемью германскими линкорами, а это дело безнадежное. И, разумеется, выведя эскадру в море, фон Эссен нарушит приказы Ставки, потому что ему запрещено атаковать превосходящие силы противника. Николай Оттович тяжело вздохнул, руки непроизвольно сжались в кулаки. Решение было принято. * * * В боевой рубке "Славы" ощущалось некоторое стеснение. По задумке проектировщиков эта массивная бронекоробка должна была предоставить достаточно пространства для командира корабля и тех, кому в ней положено находиться по боевому расписанию. Но сегодня здесь присутствовали также и контр-адмирал Ферзен со своими штабными, на что рубка рассчитана не была, и Вячеслав Александрович, улучив минутку, вышел на мостик осмотреться. Туман исчез совершенно, и, хотя солнце все равно пряталось под покровом низкого и серого неба, видимость была вполне замечательной. "Цесаревич", "Апраксин" и "Сенявин" шли "Славе" в кильватер на тринадцати узлах, а немецкие дымы на западе были уже хорошо видны. У Русанова оставалось буквально минут пять до того, как дальномерщики начнут давать дистанцию до цели, хотя стрелять все равно было еще нельзя. Сто кабельтовых или десять миль - предел для орудийных башен "Славы" и "Цесаревича". Правду сказать, Вячеслав Александрович слышал о новой придумке оружейников, предложивших навинчивать на снаряды специальные баллистические наконечники. Такой наконечник утяжелял снаряд килограммов на двадцать, или даже больше, снаряд становился длиннее, отчего скорость заряжания сильно падала, но на испытаниях они летели на полторы мили дальше и это окупало все неудобства. Конечно, для дуэли с дредноутами эта задумка не годилась: наконечник хоть немного, но деформировался при выстреле, так что рассеивание на большой дистанции становилось колоссальным. Такими снарядами можно бить по площадям, например - по группе тральщиков, в надежде, что в кого-нибудь да попадет или хотя бы посечет осколками. Но попасть с предельной дистанции по одиночному боевому кораблю можно было разве что случайно. Все равно, дополнительные полторы мили были бы сейчас очень кстати: впрочем, с тем же успехом можно было пожелать пару бригад дредноутов с обученными экипажами. "Мечтай не мечтай, а воевать придется с тем, что есть", - вздохнул Вячеслав Александрович и вернулся в рубку. - Два дредноута, дистанция до головного - 128 кабельтов! - доложили с дальномерного поста, когда Русанов занял свое место. - Хорошо, - вдруг заговорил контр-адмирал Ферзен. - Я хочу понять, насколько дальнобойны у них орудия. Сергей Сергеевич, командуйте на 120 кабельтов поворот и посмотрим, что будет. Вячеслав Александрович приник к стереотрубе. Тральный караван наблюдался достаточно хорошо - не менее десятка суденышек шли в первой его линии, и сколько-то еще за ними - сосчитать было тяжело, мешали дымы. Отставая от них кабельтов на семь-восемь, строем фронта шли оба дредноута, опознанные сигнальщиками как "Нассау" и "Рейнланд". Плохая новость заключалась в том, что эти линкоры пришли не одни: вдалеке маячили однотипные им "Позен" и "Вестфален", которые, впрочем, Русанов едва мог разглядеть. В этом состояла другая хорошая новость - за тральным караваном больше двух дредноутов не помещалось, так что будь здесь хоть весь хохзеефлот сразу, вести огонь по русским броненосцам могли только два германских линейных корабля. "Вот только нам и двух дредноутов хватит с лихвой", - подумал про себя Русанов. - Сто двадцать два кабельтова до головного! - Лево восемь румбов! Послушная рулю "Слава" накренилась, ложась на новый курс, и в этот момент ближайший к ней дредноут окрасился вспышками выстрелов. На такой дистанции снарядам лететь секунд тридцать, но какими же долгими казались эти секунды! Вроде бы всем ясно, что немцы целились, не предугадав поворота "Славы", и что дистанция очень велика, и что шансов попасть с первого залпа почти нет, но... Три разрыва слились в один, и в небо взметнулись три высоких черных столба. - Фугасными бьют! Да, это так - все три германских снаряда разорвались от удара в воду, не долетев до "Славы" примерно пяти кабельтов. Почти тут же по силуэту "Нассау" снова пробежали вспышки - внимательно всмотревшись, Вячеславу в какой-то момент удалось даже увидеть черные точки снарядов, несущихся сейчас к его кораблю. Но и эти три снаряда взрыхлили море, не долетев до броненосца примерно те же пять кабельтов, а третьего залпа немцы не дали. - Что скажете, Вячеслав Александрович? - обратился к Русанову Вяземский. - Похоже на то, что они бьют на сто пятнадцать кабельтов, или на полторы мили дальше, чем мы, Сергей Сергеевич. Сейчас оба залпа легли недолетом, дальше они не могут и задробили стрельбу, чтобы не тратить даром снаряды. Но плохо то, что "Нассау" и "Рейнланд" идут почти сразу за караваном, от второй линии тральщиков они отстают всего лишь кабельтов на семь. Поэтому, чтобы стрелять по тральщикам хотя бы с предельных для нас десяти миль, мы должны сунуться под огонь дредноутов, при том что сами отвечать им не сможем. - М-да... - Предсказуемо, - отрубил Ферзен. - Мы предполагали, что так оно и будет, и выбора у нас нет. Сближаемся до ста кабельтов с их тральщиками и - огонь. Как только Вы, Вячеслав Александрович, их расстреляете, так мы сразу из-под обстрела и выйдем. - Два румба вправо, - распорядился Вяземский, и Русанов опять одобрил поступок своего командира. На таком расстоянии немцы могут и не заметить незначительного изменения курса, не сообразят, что "Слава" в пределах досягаемости их пушек. Глядишь, и получится подойти к тральщикам спокойно, а не сквозь частокол падений вражеских снарядов. Курс-скорость тральщиков определены, горизонтальные и вертикальные углы наводки просчитаны и переданы в башни. На пульте управления огнем мирно горели лампы, обозначающие готовность 305-мм башен к стрельбе. Тишина в рубке. Осталось только дистанция... - Сто пять кабельтов... Сто два кабельтова... Сто! "О-гонь", - скомандовал сам себе Русанов и повернул тумблер. Почти тут же палуба под его ногами чуть вздрогнула, и в уши ударил тяжелый рык двенадцатидюймовых орудий. Стреляли полузалпом, два ствола из четырех, по одному орудию из каждой башни, да и пушки не шли ни в какое сравнение с теми, что стояли на новейших русских и германских дредноутах. И все равно получилось внушительно и мощно. Но не прошло и десяти секунд, как далекие силуэты германских линкоров препоясались вспышками ответных выстрелов. * * * - Мичман Ливанов! Лииивааанов! - Здесь я, Лев Георгиевич. - Что здесь, это хорошо, а скажи лучше, есть какие-то приказы, или адмирал про нас опять забыл? - Только что от радиста, нету. Стоявший около надстройки боцман тяжелой вздохнул. Постригаев глянул на него одобрительно: - Вениаминыч, чего хотел-то? - Так, вашсковородь, опять просидим весь бой как в тиятре, - кратко сформулировал боцман. Заметно было, что несмотря на краткость фразы, избежать в ней матюгов было для него почти непосильной задачей. Как и пять дней тому назад, "Грозящий" вновь наблюдал за боем своих броненосцев с превосходящими силами. И, как тогда, был совершенно бессилен им помочь, потому что для его шестидюймовок дистанция была совершенно запредельной. Русские броненосцы повернули наперерез курсу трального каравана и, развернувшись в линию, открыли огонь. Первым дала залп "Слава", а за ней окутались дымом выстрелов остальные броненосцы - но немцы тут же ответили. Внимательно наблюдая за неприятелем, Постригаев видел белопенные столбы падений русских снарядов среди тральщиков, но попали в кого-то или нет, разглядеть не получалось. Засмотревшись на стрельбу броненосцев Ферзена, он не видел, как немецкий залп лег практически перед самым форштевнем "Славы", как головной броненосец убавил ход, сбив прицел германским канонирам, отчего два следующих залпа легли впереди него. Отвлекла Постригаева только ектенья Вениаминыча, в которой цензурными были разве только "в", "на" и "через". Лев Георгиевич тут же обернулся к броненосцам... Корму "Цесаревича" окутывал густой дым. - Никак попали, ироды? - Двумя снарядами, вашсковородь! - доложил боцман. - Вот ведь курва! И в этот момент кормовая надстройка "Славы" полыхнула огнем. На фалах флагмана взвился какой-то явно приготовленный загодя сигнал, и броненосцы выполнили коордонат: одновременно, "все вдруг" повернули на четыре румба влево, а отдалившись от неприятеля, снова легли на прежний курс. Наводка немцев была сбита, к тому же русские корабли на какое-то время вышли за пределы дальности германских орудий. Однако передышка закончилась быстро - "Слава" взяла правее и вновь повела отряд в бой. * * * Контр-адмирала Ферзена обуревали мрачные предчувствия: все шло даже хуже, чем он предполагал. Он уже трижды вел свои корабли под огонь германских дредноутов, трижды обстрелял тральщики, но особого успеха не добился. Движение трального каравана смешалось дважды. В первый раз, похоже, у немцев оборвался трал, и не факт, что благодаря русским снарядам, но во всяком случае возникла заминка, пока не завели новый. И вот сейчас один из тральщиков, судя по силуэту - старый миноносец, покинул строй и пошел обратно: видать, его сильно посекло осколками близких разрывов, потому что попаданий в него Ферзен не наблюдал. Он вообще не наблюдал попаданий в немецкие корабли, хотя русские снаряды ложились довольно кучно. Зато в его флагман немцы попали трижды, а "Цесаревич" на последнем отходе "поймал" шестой по счету снаряд. К счастью, на "Сенявина" и "Апраксина" немцы внимания не обращали, и это было прекрасно, потому что их жизнь под огнем дредноутов исчислялась бы минутами. В рубке стояла мрачная тишина, прерываемая лишь боевыми донесениями, редкими командами, гулом проносящихся мимо снарядов, да шелестом опадающих столбов воды. - Ну что ж, пойдем в четвертый заход. Три румба вправо! * * * Русанов приник к стереотрубе, выглядывая падения снарядов "Славы". Пристрелка двумя стволами на предельной дистанции очень медленна. Эх, сюда бы "Севастополь" Маштакова, с его четырьмя снарядами в пристрелочном залпе, да кучей дальномеров... А так - дело было плохо. Вячеслав Александрович готов был ручаться, что минимум несколько полузалпов "Славы" дали накрытие, но рассеивание все же было немаленьким и попаданий не было. Ему бы чуточку больше времени... Но немецкие дредноуты пристреливались быстрее, и броненосцам приходилось разрывать дистанцию, а потом пристрелку приходилось начинать сначала. Залп - недолет. Еще залп - недолет и снаряды легли правее цели, корректировка.... Тааак... Залп - перелет, но направление верное. Теперь попробуем взять его в вилку, мы не "Севастополь", чтобы "уступом" пристреливаться... Недолет. Корректировка... Опять недолет. Залп! Ну вот сейчас-то уж... ага, неужели накрытие? Один снаряд дал перелет, но вот второй упал как будто прямо под носом тральщика. Что это, случайность или же все-таки удалось верный прицел? А ну-ка, повторим... нет, случайность, рассеивание играет свои шутки, залп дал перелет. Корректировка... Два огромных столба воды взметнулись в опасной близости от бортов тральщика, по которому бил сейчас Русанов. Ну ведь есть же накрытие, а попадания нет. Да что ж они, гады, заговоренные что ли? А время идет, вот-вот Ферзен отвернет, и все опять насмарку. На какой-то момент Русанов восхитился экипажами германских тральщиков. Да, нас расстреливают немецкие дредноуты, но мы все же находимся на тяжелом боевом корабле под защитой солидной брони. Мы можем маневрировать, можем изменением курса сбивать пристрелку противнику, а можем и вовсе на время выйти из-под обстрела. В конце концов, мы стреляем в ответ, хотя и не по вражеским линкорам. И при всем при этом все равно чувствуем себя обреченными на смерть римскими гладиаторами. А каково командам тральщиков? Утлые безбронные суденышки под огнем тяжелых орудий должны медленно ползти вперед, не имея возможности ни отвернуть, ни ответить нам огнем. И ведь ползут же, с курса не сворачивают. Ну да, в целом немцы, конечно, превосходят нас в силах, да только что с этого экипажу тральщика, по которому бьют двенадцатидюймовыми? Залп! И снова накрытие, а попадания нет, ну что за... невезение-то такое?!! Однако "Слава" все еще на боевом курсе, может все же успеем хотя бы еще разочек... Залп! В этот раз броненосцы пробыли под неприятельским огнем заметно дольше, и... "Слава" отвернул влево, да еще, кажется, добавил скорости. Все! Время вышло, выходим из-под ставшего слишком жарким обстрела. Пытаться дать еще один залп бессмысленно, но вот снаряды, которые уже в воздухе... Какие же они все-таки медленные, эти секунды...