Кот прижался к полу и угрожающе выгнул спину. За спиной барабанил в окно дождь. На миг кот и тьма застыли, не двигаясь. Потом из облака вырвалось что-то маленькое и белое: крокодилья голова Себека, оторванная от плеч. Кот отскочил. Голова пробила окно и затрещала, ударившись об узы. В разбитое окно хлынул горячий дождь, вскипевший от столкновения с барьером. Одновременно потянуло сквозняком. Ковры и ткани на стенах заполоскались на ветру. Шаги. Надвигающаяся тьма. Она, казалось, росла, заполняя собой весь зал. Кот вжался в угол, стараясь сделаться как можно меньше. Вот-вот этот глаз заметит меня… Новый порыв ветра с дождём. Ткани взметнулись и затрепетали. Мне в голову пришла идея. Не очень блестящая идея, но на тот момент я был непривередлив. Кот прыгнул к ближайшему куску ткани, ветхому и древнему, вероятно, из Америки: на нём были изображены люди с квадратными лицами на фоне стилизованного кукурузного поля. Один взмах когтистой лапы — и ткань сорвалась со стены. Ветер тут же подхватил её и понес через зал, где она и налетела на что-то в глубине чёрной тучи. А кот уже срывал со стены второй кусок ткани. Потом следующий. Не прошло и нескольких секунд, как на середину зала вылетело уже с дюжину кусков ткани, которые плясали на ветру, точно бледные призраки. Первый кусок ткани тварь, что таилась в облаке, немедленно разодрала, но на неё тут же налетел второй. Со всех сторон, куда ни глянь, кружились и развевались клочья материи, сбивая тварь с толку, загораживая ей обзор. Я чувствовал, как размахивают огромные руки, как гигантские ноги топочут по комнате. А я, пока он был занят, попытался пробраться куда-нибудь в другое место. Это было проще сказать, чем сделать, потому что чёрная туча заполнила почти весь зал, а мне вовсе не хотелось столкнуться со смертоносным телом, которое пряталось внутри. Так что я пробирался осторожно, по стеночке. Я был уже на полпути к выходу, когда тварь, очевидно, совсем отчаялась и утратила всякое чувство направления. Раздался гулкий топот и мощный удар о левую стену. С потолка посыпалась штукатурка, комната наполнилась пылью и обломками, как будто мало было ветра, дождя и обрывков старинных тканей. От второго удара стена обрушилась, а вместе с ней рухнул и весь потолок. На долю секунды кот замер в неподвижности, выпучив глаза… и тут же свернулся в комок. Мгновением позже десятки тонн камня, кирпича, цемента и стали посыпались прямо мне на голову, завалив весь зал. Натаниэль 17 Маленький человечек виновато улыбнулся. — Мы разобрали большую часть завалов, мадам, — сказал он, — но пока что ничего не нашли. В голосе Джессики Уайтвелл звучало ледяное спокойствие. — Ничего, Шубит? Ты отдаешь себе отчёт, что то, что ты говоришь, абсолютно невозможно? Думается мне, что кто-то просто отлынивает от работы. — Я смиренно полагаю, что это не так, мадам. Он действительно выглядел довольно смиренно: стоял, слегка согнув свои кривоватые ноги, опустив голову, и мял в руках кепку. Ничто не говорило о его демонической природе, кроме того факта, что стоял он в центре пентакля, да ещё левой ноги: из штанины брюк торчала лохматая медвежья ступня, которую он по недосмотру или из прихоти не потрудился замаскировать. Натаниэль уничтожающе воззрился на джинна и постучал пальцами по подлокотнику, надеясь, что это выглядит одновременно грозно и вопрошающе. Натаниэль сидел в кресле с высокой спинкой, обитом зелёной кожей, — одном из нескольких, элегантно и продуманно расставленных вокруг пентакля. Юноша нарочно принял ту же позу, что и госпожа Уайтвелл: прямая спина, скрещенные ноги, руки на подлокотниках, — пытаясь воспроизвести её властный и решительный вид. Однако испытывал неприятное ощущение, что это ничуть не помогло замаскировать его страх. Но тем не менее изо всех сил старался говорить как можно более ровным тоном. — Вам следует обыскать все, до последней щелочки, — сказал он. — Там должен быть мой демон. Человечек мельком взглянул в его сторону ярко-зелёными глазами, но в целом делал вид, как будто Натаниэля здесь вообще нет. Джессика Уайтвелл произнесла: — Вполне возможно, что ваш демон уничтожен, Джон. — Думаю, я бы почувствовал его потерю, мадам, — вежливо ответил Натаниэль. — Или же он вырвался из своих уз, — раздался рокочущий бас Генри Дюваля, сидевшего в чёрном кресле напротив Натаниэля. Шеф полиции заполнял собою все кресло без остатка; он нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотникам. Его чёрные глаза сверкали. — Такое частенько случается с чересчур честолюбивыми подмастерьями. Натаниэлю хватило ума не отвечать на вызов. Он промолчал. Госпожа Уайтвелл снова обратилась к своему слуге. — Мой ученик прав, Шубит, — сказала она. — Прочешите развалины ещё раз. Сделайте это как можно быстрее. — Слушаю и повинуюсь, мадам. Он склонил голову и исчез. На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Натаниэль сохранял каменное лицо, однако в душе его кипела буря эмоций. На кону стояла его карьера, а быть может, и сама жизнь, а Бартимеус куда-то подевался. Натаниэль поставил все на своего слугу, и, судя по выражениям лиц присутствующих, все они считали, что он вот-вот проиграет. Юноша огляделся, обратил внимание на голодное удовлетворение в глазах Дюваля, жёсткое, как кремень, недовольство в глазах своей наставницы, робкую надежду в глазах мистера Тэллоу, утонувшего в глубине своего кожаного кресла. Глава департамента внутренних дел большую часть ночи занимался тем, что старался отмежеваться от всей этой затеи с патрулированием и всячески критиковал Натаниэля. По правде говоря, Натаниэль его понимал. Сперва — Пиккадилли, потом — Национальная галерея, а теперь и того чище — Британский музей! Департамент внутренних дел находился в отчаянном положении, и честолюбивый шеф полиции готовился сделать свой ход. Как только сделались очевидны масштабы причиненного музею ущерба, мистер Дюваль настоял на том, чтобы присутствовать при расчистке. И наблюдал за всем происходящим с плохо скрываемым торжеством. — Ну-с! — мистер Дюваль хлопнул ладонями по коленям, собираясь встать. — Думаю, Джессика, я достаточно много времени потратил впустую. Подведем итоги. В результате всех трудов департамента внутренних дел мы имеем следующее: разрушено целое крыло Британского музея, погибла добрая сотня экспонатов. Вредитель прошелся вдоль всего первого этажа, уничтожил или разбил несколько бесценных статуй, а Розеттский камень[35] рассыпался в пыль. Виновник данного преступления так и не обнаружен, и перспектив его найти — никаких. Сопротивление порхает на свободе, точно пташка. Зато мистер Мэндрейк потерял своего демона. Не особенно утешительно. Думаю, мне всё-таки следует связаться с премьер-министром. — Оставайтесь на месте, Генри! — В голосе госпожи Уайтвелл было столько яда, что у Натаниэля мурашки поползли по спине. И даже шефа полиции, похоже, пробрало: какое-то мгновение он поколебался, а потом всё-таки снова откинулся на спинку кресла. — Поиски ещё не окончены, — продолжала она. — Подождём ещё несколько минут. Мистер Дюваль щёлкнул пальцами. Из тёмного угла комнаты выскользнул слуга-человек с серебряным подносом, на котором стояли бокалы с вином. Мистер Дюваль взял бокал, но пить не стал, а принялся задумчиво взбалтывать вино. На этот раз тишина воцарилась надолго. Джулиус Тэллоу, прятавшийся под своей широкополой шляпой, наконец решился открыть рот. — Жаль, что там не было моего демона, — сказал он. — Немиадес — весьма способное создание, и уж как-нибудь ухитрился бы связаться со мной, прежде чем умереть. Этот Бартимеус, по всей видимости, был чрезвычайно слаб. Натаниэль зыркнул на него исподлобья, но ничего не сказал. — Ваш демон, — спросил Дюваль, внезапно взглянув на Натаниэля, — какого уровня он был? — Четвертого, сэр. — Скользкие твари. — Дюваль снова покачал бокалом. Вино сверкнуло в свете неоновых ламп на потолке. — Хитрые и трудно поддающиеся контролю. Не многие люди вашего возраста способны с ними справиться. Было ясно, к чему он клонит. Однако Натаниэль проигнорировал намек. — Я стараюсь, как могу, сэр. — Они требуют весьма сложных заклинаний. Малейшая ошибка способна погубить волшебника или дать демону возможность творить, что ему вздумается. Порой результаты весьма разрушительны случалось, что и целые здания рушились… Чёрные глаза насмешливо сверкнули. — В моём случае этого не произошло, — ответил Натаниэль ровным тоном. И сцепил пальцы, чтобы руки не тряслись. Мистер Тэллоу фыркнул: — Ну да, юнец явно замахнулся на то, что было ему не по силам. — Именно так, — кивнул Дюваль. — Первая разумная вещь, которую вы сказали за всё это время, Тэллоу. Быть может, госпожа Уайтвелл, которая его и выдвинула, имеет что-нибудь сказать по этому поводу? Он усмехнулся. Джессика Уайтвелл вознаградила Тэллоу взглядом, исполненным неподдельной ненависти. — Ну да, Джулиус, — сказала она, — кто же, как не вы, является специалистом по ошибкам в заклинаниях. Не из-за этого ли ваша кожа приобрела столь изумительный оттенок? Мистер Тэллоу сдвинул свою широкополую шляпу ещё ниже, пытаясь спрятать жёлтое лицо. — Это была не моя вина, — буркнул он. — Просто в моей книге обнаружилась опечатка. Дюваль улыбнулся и поднес наконец бокал к губам. — Ну надо же: глава департамента внутренних дел — и не заметил опечатки в книге заклинаний! Ай-яй-яй. На что же нам остается надеяться? Ну что ж, посмотрим, не сумеет ли мой департамент пролить наконец свет на это таинственное Сопротивление, после того как ему придадут дополнительные полномочия. Он осушил бокал одним глотком. — Прежде всего я предложил бы… И тут, без малейшего звука, запаха или иных театральных приемов в пентакле вновь появился демон. Виноватый человечек на этот раз был о двух медвежьих ступнях вместо одной. Обеими руками он бережно держал какой-то предмет. Это оказался кот, мокрый и грязный, и, судя по всему, неживой. Демон открыл было рот, чтобы заговорить, но тут вспомнил, что надлежит изображать смирение, и уронил руки, продолжая держать кота, но уже за хвост, вниз головой. Другой рукой он сдернул с себя кепку и подобострастно поклонился. — Мадам, — начал он, — мы нашли этот предмет в щели между двумя обрушившимися балками; щёлка была совсем крохотная, и там-то он и лежал. В первый раз мы его проглядели.