От него, как и прежде, исходило ощущение злобной энергии. Он был высокий, мускулистый, голубоглазый, с густыми, нависающими бровями. Бороду он немного укоротил, зато его чёрные волосы сделались длиннее, доставая почти до плеч. Одет он был во все чёрное — свободная рубашка, утепленный китель, брюки, расширяющиеся пузырями выше колена, и высокие ботфорты. Его всепоглощающая уверенность оглушила Натаниэля, точно удар кулака. Натаниэль тут же осознал, насколько он слаб и беззащитен, насколько бессильны его руки… — Не трудись нас представлять, Кавка, — сказал человек. Говорил он низким голосом, с ленцой и с расстановкой. — Мы все трое — старые знакомые. Старик издал долгий, тяжелый вздох. Что он им хотел сказать, осталось неизвестным. — Это в любом случае невозможно. Я не знаю ваших имен. — Так ведь не в именах дело! Возможно, джинн и был напуган, но, если так, он не подал виду. — Я вижу, сапоги вы себе вернули, — заметил он. Тёмные брови сдвинулись. — Я ведь говорил, что ты за это заплатишь! И ты заплатишь. И ты, и мальчишка тоже. Натаниэль до этого момента сидел на столе Кавки, ошеломленный и растерянный. Но теперь он всё-таки взял себя в руки и, пытаясь сохранить остатки достоинства, поднялся на ноги и встал, подбоченясь. — Вы арестованы! — грозно провозгласил он, в упор глядя на наёмника. Убийца ответил ему таким равнодушным и уничтожающим взглядом, что Натаниэль почувствовал, как будто он усох и сделался меньше ростом. Он гневно прочистил горло. — Вы слышали, что я сказал? Убийца шевельнул рукой — столь стремительно, что Натаниэль едва успел заметить это движение, — и в его руке очутился меч. Он лениво указал мечом в сторону Натаниэля. — Где твоё оружие, детка? Натаниэль вызывающе выпятил подбородок и через плечо указал большим пальцем на Бартимеуса. — Вот, — сказал он. — Это африт, повинующийся мне одному. Одно моё слово — и он разорвет тебя в куски! Джинна это заявление, похоже, застигло врасплох. — Э-э… Ну да, — сказал он без особой уверенности. — Это так. Из-под бороды сверкнула ледяная улыбка. — Это то создание, что было при тебе прежде. Тогда ему не удалось меня убить. Что заставляет тебя думать, что ему это удастся на сей раз? — Ну, умение приходит с опытом! — заметил джинн. — И то правда. Ещё одно движение, неуловимое для глаза, и в другой руке убийцы оказался метательный диск в форме буквы S. — У меня большой опыт в обращении с этим оружием, — сообщил наёмник. — Оно рассечет твою сущность и снова вернётся в мою протянутую руку. — Да у тебя к тому времени и руки-то не останется! — возразил Натаниэль. — Он проворен, мой африт. Стремителен, как нападающая кобра. Он убьёт тебя прежде, чем ты успеешь метнуть эту штуковину. Он обвёл взглядом джинна и наёмника. Похоже, его слова не показались особо убедительными ни тому, ни другому. — Я проворнее любого демона, — заявил наёмник. — В самом деле? — отпарировал Натаниэль. — Попробуй-ка опередить его! Бартимеус поспешно вскинул руку: — Эй, послушайте!.. — Метни свой диск — и увидишь! — Возможно, я так и сделаю. — И посмотришь, что с тобой будет! — Эй, потише! — вмешался джинн. — Можете сколько угодно спорить, кто из вас круче, только меня, пожалуйста, в это не втягивайте. Почему бы вам не подраться на кулачках, не помериться бицепсами или чем другим? Заодно и напряжение снимете. Натаниэль не обратил на него внимания. — Бартимеус, — начал он, — я повелеваю тебе… Но тут случилось нечто совершенно неожиданное. Кавка встал. — Оставайся на месте! Наёмник перевел взгляд на старого волшебника, и острие его меча устремилось в ту же сторону. Кавка, казалось, не слышал. Он немного постоял, пошатываясь, а потом засеменил по усеянному бумагами полу. Пергаменты слегка похрустывали под его босыми ногами. Сделав несколько шагов, он очутился у стола. Костлявые руки с неожиданным проворством выхватили манускрипт голема из ослабевшей руки Натаниэля. И волшебник отшатнулся, прижимая пергамент к груди. Наёмник занёс руку, словно собираясь метнуть диск, но остановился. — Положи его на место, Кавка! — рявкнул он. — Подумай о своей семье — подумай о Мии! Глаза Кавки были полузакрыты; он снова пошатывался. Он поднял лицо к потолку. — Мия? Мия для меня потеряна. — Допиши сегодня этот манускрипт, и завтра ты её увидишь. Я тебе клянусь! Глаза открылись. Они были тусклые, но ясные. — Какая разница? К рассвету я уже умру. Моя жизненная сила иссякла. На лице наёмника отразилось крайнее раздражение. Он был не из тех людей, кому нравится торговаться. — Мой наниматель заверил меня, что они живы и здоровы, — сказал он. — Мы можем освободить их из тюрьмы уже сейчас, и к утру они будут в Праге. Подумай как следует — неужели тебе хочется, чтобы все твои труды пропали даром? Натаниэль покосился на джинна. Тот потихоньку продвигался в сторону. Наёмник этого, похоже, не замечал. Натаниэль решил получше его отвлечь. Он прокашлялся. — Не слушай его, Кавка! — сказал он. — Он лжет! Наёмник бросил взгляд в сторону Натаниэля. — Я был крайне рассержен, — сказал он, — тем, что ты не попался сегодня на площади. Я выдал полиции самые подробные инструкции, но они всё равно все прошляпили. Надо было самому с тобой разобраться. — Так ты знал, что мы здесь? — спросил Натаниэль. — Разумеется. Вы на редкость неудачно выбрали время. Ещё пара дней, и это уже не имело бы значения — манускрипт был бы готов, и я вернулся бы с ним в Лондон. Все ваши расследования ничего бы не дали. А так мне было нужно нейтрализовать тебя. Пришлось натравить на вас полицию. Глаза Натаниэля сузились. — И кто же тебя уведомил, что я прибуду в Прагу? — Разумеется, то лицо, которое меня наняло, — ответил наёмник. — Я сообщил о тебе чехам, и они весь день следили за этим бестолковым британским шпионом, зная, что рано или поздно он выведет их на тебя. Кстати, они полагают, будто ты явился в Прагу затем, чтобы заложить бомбу. Но теперь это все чисто академический вопрос. Они меня подвели. Говоря, он держал меч и диск наготове, глядя то на Натаниэля, то на волшебника. У Натаниэля голова шла кругом: ведь почти никто не знал, что он едет в Прагу, и тем не менее эта информация все же дошла до наёмника! А это означает… Нет, надо сосредоточиться. Он видел, что Бартимеус мало-помалу движется в сторону, неприметно, как улитка. Ещё чуть-чуть — и джинн окажется вне поля зрения наёмника и сможет атаковать… — Я вижу, ты нашёл другого гнусного изменника взамен Лавлейса! — бросил он. — Лавлейс? — Убийца насмешливо вскинул брови. — Лавлейс не был моим основным нанимателем даже тогда. Так, побочный приработок, дилетант, слишком торопливый, чтобы добиться успеха. Мой наниматель поощрял его до поры до времени, однако Лавлейс был не единственным его орудием. Да и теперь я — не единственный его слуга. Натаниэль выходил из себя от ярости. — Но кто же это?! На кого ты работаешь? — Человек, который хорошо платит. Это же очевидно. Экий ты странный, волшебничек! В этот момент джинн, который благополучно пробрался за спину наёмнику, поднял руку, чтобы нанести удар. Но одновременно с ним внезапно ожил Кавка. Всё это время он стоял рядом с Натаниэлем, держа в руках пергамент голема. И теперь, не говоря ни слова и не открывая глаз, он внезапно напрягся и разодрал пергамент пополам. Эффект получился неожиданный. Мощный заряд магической энергии, вложенный в пергамент, вырвался наружу и пронесся по хижине, точно ураган. Натаниэля подбросило в воздух и понесло вихрем вместе с другими предметами: джинном, наёмником, столом, диваном, книжками, бумагами, ручками и чернилами. Какую-то долю секунды Натаниэль мог наблюдать, как три доступных ему плана слегка сместились: все предметы словно бы умножились втрое. Стены содрогнулись, пол накренился. Электричество затрещало и погасло. Натаниэль с размаху ударился об пол. Волна просочилась сквозь доски пола и ушла в землю. Заряд манускрипта исчез. Планы стабилизировались, вибрация стихла. Натаниэль поднял руку. Он лежал под перевернутым диваном, глядя в сторону окна. В окно по-прежнему виднелись огни города, но теперь они почему-то находились гораздо выше. Натаниэль не сразу понял, что произошло. Хлипкий домик накренился и теперь висел на самом краю холма, над обрывом. Пол приобрел изрядный уклон в сторону окна. Натаниэль увидел, как мелкие предметы медленно катятся к той стене. В комнате было совершенно темно, слышался лёгкий шелест оседающих на пол бумаг. Где наёмник? И где Бартимеус? Натаниэль лежал под диваном абсолютно неподвижно и пялился в темноту широко раскрытыми, как у кролика, глазами.