Дверь в аркаду где-то близко, Китти была в этом уверена. Но где именно, она определить не могла. Все ещё не выпуская посоха, она кралась вперёд, вытянув руку, вслепую нащупывая путь вдоль южной стены нефа. К её изумлению и почти невыносимому облегчению, её пальцы коснулись грубого дерева, и в лицо потянуло по-настоящему свежим, холодным воздухом. Дверь была чуть-чуть приоткрыта. Китти принялась лихорадочно шарить в поисках ручки, чтобы открыть её и протиснуться наружу… И тут она услышала знакомый звук — где-то в нефе, совсем рядом. Постукиванье тросточки хромого. Китти затаила дыхание. Она застыла на месте, на самом пороге аббатства. Тук-тук-тук. И тишайший шёпот: — Китти… помоги… Этого не может быть. Не может! Она сделала шаг в сторону аркады — и остановилась. — Китти… Пожалуйста… Голос был слабый, шаги неровные. Девушка крепко зажмурилась, глубоко вздохнула — и проскользнула обратно. Кто-то брел посередине нефа, неуверенно нащупывая путь палочкой. Было слишком темно, чтобы разглядеть, кто это. Человек, казалось, заблудился: он бродил из стороны в сторону, слабо покашливал и звал её. Китти наблюдала за ним из-за колонны, отшатываясь и прячась каждый раз, как он поворачивался в её сторону. Судя по тому, что она видела, это вполне мог быть он: тот же рост, та же фигура, и походка та же. Голос тоже казался знакомым, но, несмотря ни на что, сердце подсказывало, что это обман. Наверняка эта тварь пытается заманить её в ловушку. И тем не менее Китти не могла просто повернуться и убежать, так и не узнав наверняка, — потом всю жизнь думать, что, возможно, она бросила тут мистера Пеннифезера одного, когда он был ещё жив… Фонарик нужен, вот что. Слабый луч света по-прежнему падал на основание соседней колонны — фонарик Энн лежал там же, где она его обронила. Китти дождалась, пока прихрамывающая фигура отойдет подальше, прокралась вперёд бесшумно, как кошка, опустилась на колени и схватила фонарик. Тут же выключила его и отступила назад, в темноту. Фигура, похоже, заметила движение. На полпути к другой стороне нефа она остановилась, развернулась и издала дрожащий вздох. — Там… есть кто-нибудь? Китти пряталась за колонной и по-прежнему не издавала ни звука. — Пожалуйста… Оно скоро меня отыщет! И снова раздался стук палочки. Он медленно, но верно приближался. Китти закусила губу. Она выскочит и включит фонарик; взглянет и убежит. Но страх сковывал и не давал ей двигаться, ноги и руки отказывались повиноваться. Тук-тук… И внезапно она услышала, как тросточка упала и покатилась по каменному полу, а вслед за этим — приглушенный удар упавшего тела. Китти приняла решение. Зажав фонарик в зубах, она достала из кармана брюк маленькую вещицу: серебряную подвеску бабушки Гирнек, холодную и тяжелую. Потом девушка снова взяла фонарик в руку и выступила из-за колонны. И включила фонарик. Скелет стоял, небрежно прислонясь к колонне рядом с ней, упершись рукой в бок и сверкая золотой маской. — Сюрприз! — сказал он. И бросился на неё. Китти с визгом отшатнулась, выронила фонарик и выставила подвеску навстречу надвигающейся тьме. Порыв ветра, стук костей, хриплый вопль. — Эй, ну, так нечестно! Фигура остановилась на полпути. И Китти впервые разглядела её глаза: две красных светящихся точки, в которых сейчас вспыхнула досада. Китти стала отступать, по-прежнему держа перед собой серебряную подвеску. Глаза крались следом, не отставая, но ворочались в темноте из стороны в сторону, когда Китти двигала подвеской. — Опусти это немедленно, девочка! — сказал скелет чрезвычайно раздраженным тоном. — Она меня жжет. Должно быть, очень качественная, раз такая маленькая — и такая мощная. — Назад! — рявкнула Китти. Дверь в аркаду была где-то позади неё. — Но могу ли я это сделать? Видишь ли, у меня ведь приказ. На самом деле, даже два. Во-первых, и прежде всего, охранять имущество Глэдстоуна. Проверка. Молодец, Гонорий! С этим никаких проблем. И во-вторых, уничтожить всех, кто вторгнется в гробницу. Что мы тут имеем на данный момент? Десять из двенадцати. Неплохо, но ещё есть к чему стремиться. И ты, девочка, — одиннадцатая! Он внезапно метнулся вперёд. Китти ощутила взмах костяных пальцев в темноте… Она вскрикнула, отшатнулась и вскинула подвеску. Полетели зелёные искры, раздался звериный вопль. — Уй-яу! Проклятье! Опусти её! — Но могу ли я это сделать? Китти ощутила за спиной сквознячок, отступила ещё на два шага и едва не налетела на раскрытую дверь. Она обогнула её, спустилась на одну ступеньку — и оказалась в аркаде. Скелет теперь был лишь тёмным силуэтом в дверном проеме. Он потряс кулаком. — Надо было захватить для тебя меч, Китти! — сказал он. — Я даже подумываю, не сходить ли за ним… Но тут он застыл и склонил голову набок. Что-то привлекло его внимание. Китти медленно, но верно отступала по аркаде. — Звезды… А я и забыл… Фигура в дверном проеме вдруг подпрыгнула и встала на подоконник, глядя на небо. — Как их много… Яркие, жемчужно-голубые… Хотя Китти была теперь в дальнем углу аркады, в нескольких метрах от скелета, и быстро отступала все дальше, ей было слышно, как он принюхивается, вдыхая свежий воздух, и что-то бормочет себе под нос, время от время издавая радостные возгласы. Казалось, он совершенно забыл о её существовании. — Ни камней… Ни червей… Совершенно другое дело! Ни плесени, ни пыльной могильной тишины. Ничего подобного! Столько звезд… И столько пространства… Китти свернула за угол и стремглав помчалась к выходу. Часть 4 Натаниэль 32 Лимузин Натаниэля пронесся через южные пригороды Лондона — индустриальные районы, застроенные кирпичными зданиями и алхимическими заводами, где над домами вечно висел слабый красноватый смог, зловеще светящийся в лучах тусклого солнца. Для удобства и скорости шоссе, по которому волшебники ездили из аэропорта в центр, было поднято на эстакаду, проходившую поверх лабиринта грязных трущоб. Ездили по нему мало, а вокруг тянулись сплошные крыши, так что временами казалось, будто машина одиноко плывет среди кирпично-красных волн. Натаниэль рассеянно скользил взглядом по этому черепичному морю, погруженный в свои думы. Шофер был молчалив, как все шоферы важных персон, и, невзирая на все усилия Натаниэля, никаких подробностей о вчерашней катастрофе не поведал. — Я и сам почти ничего не знаю, сэр, — сказал он. — Но на улице у моего дома сегодня утром было очень людно. Простолюдины в панике, сэр. Очень напуганы, просто очень. Непорядок, сэр. Натаниэль подался вперёд: — А что за непорядок? — Сдается мне, тут замешано какое-то чудовище, сэр. — Чудовище? Нельзя ли поточнее? Не огромный каменный человек, окутанный тьмой? — Не знаю, сэр. Мы уже подъезжаем к аббатству. Там собрались министры. В Вестминстерском аббатстве? Натаниэль, чрезвычайно недовольный, откинулся на спинку сиденья и заставил себя успокоиться. Со временем все прояснится. Вполне возможно, что голем нанёс новый удар — в этом случае доклад о событиях в Праге окажется как нельзя кстати. Натаниэль перебрал всё, что ему было известно, пытаясь понять, что к чему, сопоставляя успехи и неудачные моменты и прикидывая, сочтут ли его миссию удавшейся. В целом выходило, что плюсы если и перевешивают, то ненамного. К успехам он отнес решительный удар, нанесенный врагу: с помощью Арлекина ему удалось обнаружить источник пергаментов для изготовления големов и уничтожить его. Он узнал о том, что в деле замешан этот ужасный бородатый наёмник и что за ним стоит какая-то тёмная фигура, которая, если верить наёмнику, была причастна и к двухлетней давности заговору Лавлейса. Существование такого изменника — это, несомненно, важная новость. Однако минусом является то, что Натаниэль так и не узнал, кто же этот изменник. Разумеется, непонятно, как бы он мог это сделать, ведь даже злосчастный Кавка его имени не знал… Тут Натаниэль нервно поерзал на сиденье, вспомнив о поспешном обещании, которое он дал старому волшебнику. Чешские шпионы, дети Кавки, по всей видимости, все ещё живы и находятся в британской тюрьме. Но если это так, Натаниэлю будет чрезвычайно трудно добиться их освобождения. Однако так ли это важно? Кавка ведь всё равно мёртв. Для него это уже не имеет значения. Так что про обещание можно спокойно забыть. И тем не менее, невзирая на эту безупречную логику, Натаниэль обнаружил, что ему не удаётся выбросить это из головы. Он сердито встряхнулся и вернулся к более важным вещам. Личность изменника остается загадкой, однако же наёмник дал Натаниэлю один важный ключ. Тот, кто его нанял, знал, что Натаниэль отправляется в Прагу, и приказал наёмнику предпринять соответствующие действия. При этом поездка Натаниэля была совершенно неожиданной для него самого и держалась в тайне. Почти никто об этом не знал. А кто всё-таки знал? Натаниэль сосчитал их всех по пальцам одной руки. Он сам; Уайтвелл, разумеется — ведь именно она его туда и послала; Джулиус Тэллоу — он присутствовал на совещании. И ещё замминистра иностранных дел, который давал Натаниэлю инструкции перед отлетом — Уайтвелл просила его подготовить карты и документы. И все. Хотя… Погодите-ка… Натаниэль смутно припоминал, что было что-то ещё. Та встреча с Джейн Фаррар в вестибюле, когда она использовала Чары… Не сболтнул ли он чего тогда? Вспомнить было очень трудно: её заклятие несколько затуманило ему голову… Нет, бесполезно. Вспомнить он не мог. Но даже в этом случае круг подозреваемых был сравнительно узок. Натаниэль принялся грызть ноготь. Теперь надо быть чрезвычайно осторожным. Наёмник сказал кое-что ещё: у того, кто его нанял, очень много слуг. Если изменник настолько близко, как теперь догадывался Натаниэль, надо следить за каждым своим шагом. Кто-то из власть имущих втайне использует голема, управляя им через следящее око. Разумеется, он не хочет, чтобы Натаниэль продолжал расследование. Возможны покушения на его жизнь. Надо, чтобы Бартимеус всё время находился поблизости… Однако, невзирая на все эти заботы, к тому времени, как эстакада наконец закончилась и машина въехала в центр Лондона, Натаниэль был изрядно доволен собой. Как бы то ни было, он предотвратил появление в столице второго голема, и за это он, несомненно, получит заслуженную похвалу. Тут же начнётся расследование, изменник будет выявлен. Первое, что надо сделать, это доложить обо всем Уайтвелл и Девероксу. Несомненно, они бросят все, чтобы его выслушать. Однако эта счастливая уверенность была несколько поколеблена ещё до того, как машина подъехала к Вестминстеру. Приближаясь к Темзе, Натаниэль начал замечать кое-что необычное: простолюдины группами толпились на улицах, о чём-то судача, а на мостовой там и сям, точно следы кораблекрушения, валялись печные трубы, обломки каменной кладки и осколки стекла.