— Точно ничего не известно, но есть признаки, что здесь произошла схватка. — И все эти люди… они ищут мою жену? — Мистер Фишберн, даю вам слово, что сообщу вам, как только мы будем знать больше. Вам нельзя тут находиться. Эллис мягко увел Билла подальше от желтой ленты. Тот подчинился, вспомнив, как несколькими часами ранее точно так же провожал Челси в ее спальню. Глава 22 Альберт Лэм жил в маленьком белом доме на тихой улочке. Тейтум поднялся по гулким ступеням деревянной лестницы, Зои следовала за ним. Грей постучал в дверь, словно звонок мог прозвучать непочтительно в царившей здесь горестной тишине. За дверью раздался заливистый лай. Через несколько секунд до них донесся голос Альберта: «Минутку». Последовала продолжительная пауза, прежде чем он открыл дверь. На нем был костюм, хоть и сильно измятый, редкие волосы всклокочены; глаза опухли от бессонницы, или слез, или того и другого. Из-за Альберта вышел большой золотистый ретривер и, виляя хвостом, обнюхал ноги Тейтума. Альберт уставился на посетителей отупевшим взглядом. Потребовалось время, чтобы он их узнал. — А, вы работаете с детективом О’Доннелл, верно? Тейтум Грей? — Верно, — ответил агент. — Мы можем войти? Альберт жестом пригласил их в дом. Внутри было темно и тихо. Даже пылинки, казалось, зависли без движения в воздухе, застыв от горя. Альберт, странно шаркая, повел их в гостиную, и у Тейтума закралось подозрение, что старик может быть пьян. Пес шел за ними с поникшей головой и опущенным хвостом. Даже он чуял тяжелую атмосферу скорби, наполнявшую дом. Цвета гостиной радовали глаз: круглый синий ковер, два белоснежных кресла и диван. В центре комнаты стоял кофейный столик из стекла, а в углу — такой же цветок в горшке, какой был в доме Кэтрин Лэм. Тейтум догадался, что она купила два одинаковых растения и одно подарила отцу. Только его цветок был ухожен. Пока. — Садитесь. — Альберт показал на диван. — Я вернусь через минуту. Тейтум опустился на диван, Зои продолжала стоять. Альберт вышел из комнаты, и Грей понял, что ошибся: пастор не пьян, а скорее душевно сломлен. Каждое движение давалось ему с трудом. Зои стала ходить по комнате, оглядывая книжную полку, окно, портрет Кэтрин на стене. Тейтум гадал, пытается ли она составить психологический портрет старика или так реагирует на сдавившее комнату уныние. Собака сопровождала Зои, следя за каждым ее движением. Тейтум уже начал считать секунды, когда Альберт вернулся с небольшим подносом, на котором стояли три стакана воды и тарелка с крекерами. Поставив поднос на столик, пастор сел в кресло. Зои устроилась на диване рядом с Тейтумом. — Чем я могу вам помочь? — спросил Альберт усталым, тусклым голосом. Он не поинтересовался ходом расследования. Люди переживают утрату по-разному. Многие желают, чтобы преступника поймали, надеясь, что восстановленная справедливость притупит боль. Альберт Лэм, похоже, к таким людям не относился. — Мистер Лэм, мы хотим расспросить вас об одном из прихожан. Альберт вздохнул. — Патрик говорил, что вы связываете произошедшее с церковной общиной. — Не с общиной. С одним человеком. Вы знаете его как Дэниела Мура. Альберт взял стакан и отхлебнул воды. — У него есть и другие имена? — спросил он. — Его настоящее имя — Род Гловер. — Значит, вот как его звали… — Альберт понимающе кивнул. — Вы знали, что он сменил имя? — резко спросила Зои. — Откуда? — Он сам рассказал. Повисла тишина. Тейтум на мгновение зажмурился, стараясь осмыслить услышанное. — Что еще он вам рассказывал? — Немногое. Сказал, что хочет начать с чистого листа. У него было несчастливое детство и тяжелое прошлое. Сказал, что его преследуют. Он приехал в Чикаго, чтобы оставить прошлое позади. Хотел измениться. Сделать что-то хорошее. — Возможно, вы спрашивали его о тяжелом прошлом? — Голос Зои стал звенящим. — Он не был готов об этом говорить, и я уважал его желание. Бентли открыла рот, чтобы что-то ответить, но Тейтум бросил на нее предостерегающий взгляд, и она промолчала, стиснув зубы. — Вы знаете, где его можно найти? У вас есть его телефон? — спросил Грей. — Нет. Вдруг раздался пронзительный то ли писк, то ли свист, и все трое обернулись. В углу комнаты стоял пес; в зубах он держал большой резиновый мяч. Перекатил мяч во рту, и тот снова издал оглушительный звук. Пес подошел к Альберту, очевидно вовлекая его в игру, но тот не двигался. — Можете рассказать, с кем он общался? — сказал Тейтум. — Он со всеми вел себя дружелюбно. — Может, с кем-то разговаривал чаще? — Не знаю, я не следил. Пес положил мяч у ног Альберта и тихонько заскулил. Хозяин и собака смотрели на игрушку, не двигаясь. Тейтум боролся с желанием самому бросить мяч. — То есть вы просто пустили этого человека в свой приход? В свою общину? — отрывисто проговорила Зои. — Хотя знали, что у него темное прошлое? И даже не удосужились к нему присмотреться? Тейтум кашлянул и посмотрел на нее, многозначительно подняв брови. Что бы ни происходило в ее голове, это мешало ей рассуждать здраво. Он надеялся, что Зои помолчит и позволит ему закончить разговор. Альберт взглянул на Бентли. — У меня не школа и не магазин. Это церковь. Если я захлопну дверь перед людьми, которые приходят в час нужды… — Род Гловер точно не один из них. — Вы считаете, он имеет отношение к смерти Кэтрин? — Мы не можем разглашать информацию о ходе расследования, — ответил Тейтум. — Что ж, если вы его подозреваете, то идете по ложному следу. — Откуда такая уверенность? — спросил Грей. — Я беседовал с ним несколько раз. Видел, как он помогает нуждающимся, играет с детьми, поддерживает других прихожан. Этот человек никогда не сотворил бы такое с моей дочерью. Зои снова открыла рот, но Тейтум жестом остановил ее. Немного помолчал, глядя на собаку. Пес выжидающе смотрел на Альберта, поджав хвост; наконец, потеряв надежду, отошел и улегся в углу гостиной. — Если он невиновен, то ему нечего от нас скрываться, — сделал вывод Тейтум. — Мы всего лишь хотим задать пару вопросов. Если вы знаете, где его найти… — Как я уже сказал, не знаю, — устало произнес Альберт. — Он перестал ходить на службы два месяца назад. Что-то случилось у него в семье. Когда вернется — неизвестно. — У нас есть основания полагать, что среди прихожан у него был хороший друг, — сказал Тейтум. — Есть идеи, кто это мог быть? — Ни единой. — А что насчет этой фотографии? — Агент достал телефон и нашел фотографию Гловера с доски объявлений. — Вы помните, с кем он тогда разговаривал? Альберт взял телефон бережно, словно фарфоровую куклу. Тейтум сомневался, сможет ли пастор увидеть на снимке вообще что-либо, кроме Кэтрин. — Я помню тот день, — проговорил он. — Кэтрин организовала этот пикник вместе с Леонор. Мне их затея не нравилась. Прогноз погоды обещал дождь, и все могло отмениться. Но этим двоим под силу горы свернуть… В итоге все прошло идеально. Кэтрин испекла яблочный пирог, на который слетелись пчелы. — Кто еще пришел на пикник? — спросила Зои. Альбер помотал головой. — Не знаю. Десятки прихожан. А где вы нашли эту фотографию? — Коллаж в память о Кэтрин, в вашей церкви, — удивилась Зои. — Разве вы его не видели? — Ох, нет, не видел. Я собирался сходить туда сегодня, но… — Он положил телефон на стол. — Я так устал… — Вы помните, с кем он разговаривает? Похоже, пикник ярко запечатлелся в вашей памяти, и вы сидите в метре от Мура. — Я помню Кэтрин. — Альберт потряс головой, словно присутствие дочери мешало ему увидеть любые другие детали того дня. Он производил странное, пугающее впечатление сломленного человека. Тейтум чувствовал, что Альберт Лэм привык произносить длинные речи, придавая им яркость красивыми словами и энергичными жестами. Привык читать проповеди в своей церкви — так, чтобы его слова достигали и убеждали каждого прихожанина. Увы, теперь, сраженный горем, Лэм говорил короткими, бесцветными фразами, его голос звучал монотонно. Тейтум еще мог заметить тень того человека, каким Альберт был раньше: по театральному взмаху руки, по слову, неожиданно произнесенному с чувством. Но это были всего лишь рефлексы. Пастор Лэм ушел, и, возможно, навсегда. Остался Альберт Лэм, вдовец, потерявший единственного ребенка.