— Разве тебе не положено быть проницательной? — Как думаете, почему? — Я в черном списке, — резко отчеканила О’Доннелл. — Позвольте представиться: детектив Пария. — Почему? — Мой бывший напарник оказался продажным. Теперь под следствием. — Она поджала губы и, прищурившись, посмотрела на Зои. — Я взяток не беру, если тебе интересно. — Понятно. А кто-то и вас теперь подозревает? О’Доннелл покачала головой. — Нет, но все думают, что я сдала напарника. — Вот оно что… Универсальное, древнее как мир правило. Прописная истина, которую все знают с детства. Стукачи получают по заслугам. Люди могут простить многое, но стукачу прощения не будет, ведь никто не хочет стать следующей жертвой доносов. Каждый хоть раз в жизни делал то, на что другие закрывали глаза. Иногда правила неприменимы к реальности, и мир не делится только на черное и белое. В такие моменты не хочется думать, что человек, прикрывающий твою спину, может запросто вонзить в нее нож. — Никто даже не спрашивает, что он сделал, — не унималась О’Доннелл. — Зато всех волнует то, что якобы сделала я. Какую сделку заключила с отделом внутренних расследований. Как продала своего напарника. Вот я и расплачиваюсь за грехи Мэнни. Зои кивнула. Она хотела посочувствовать, но понимала, что тогда О’Доннелл откусит ей голову. — Рано или поздно пыль уляжется, — наконец произнесла она. — Может быть. Все бы давно закончилось, будь я мужчиной. Но если стукачом считают женщину, у всех на уме только одно. Она спит с кем-то из внутренних расследований. Или она спала с Мэнни, а он ее бросил. Или она спала с Мэнни и бросила его ради кого-то из внутренних расследований. — Вы не можете знать, о чем все думают… О’Доннелл тряхнула головой, поморщившись. Ее ноздри раздувались от гнева. — Неужели? Полагаешь, со мной деликатничают? Показать тебе записку, которую подбросили на мой стол? Или письма, приходящие на электронную почту? Зои молчала, прикусив язык. Холли вздохнула. — Ладно, не бери в голову. — Я знаю, как горько быть изгоем. — Бентли тщательно подбирала слова. — Понимаешь, я правда старалась. Я хотела нравиться людям. — О’Доннелл отпила из кружки и, поняв, как прозвучали ее слова, поспешно добавила: — Не то чтобы ты не старалась. Я имею в виду… Тьфу. Извини, я ляпнула глупость. Зои подняла бровь. — Ничего страшного. — Иногда я жалею себя, — сказала О’Доннелл. — Не самое продуктивное занятие. — А я никогда особенно не старалась, — признала Бентли. — Я хотела, чтобы меня ценили и уважали за то, какая я есть. Но я бываю грубой и бесчувственной. Это отталкивает людей. Даже близких. Холли ковыряла пальцем подставку под кружку. — Кажется, Тейтум тебя понимает. — Пока. Но в один прекрасный день я скажу что-нибудь не то… а потом еще что-нибудь. Или просто надоем ему. — Зои сама удивилась, как дрожит ее голос. — Начну язвить, и он от меня устанет. О’Доннелл подалась ближе. — Зои, я серьезно; он так на тебя смотрит, что невозможно… Та покачала головой. — Забудьте. Сама не знаю, что говорю. Увы, Зои сказала правду. Все друзья постепенно отдалялись от нее. Сейчас то же самое происходит с Андреа, они уже с трудом находят тему для беседы. Зои не знала, как объяснить свои чувства. О’Доннелл продолжала смотреть на нее с мягкой ободряющей улыбкой. Может, она поймет? Зои набрала в легкие воздуха. — Знаете, я… — Помяни черта, — перебила Холли, глядя на кого-то позади Зои. Вернулся Тейтум. С недовольным видом он уселся на табурет. — Все в порядке? — Придется чинить телевизор, — буркнул Грей. — Кое-кто его сломал. В итоге пульт оказался в аквариуме. Марвин уверяет, что кот и рыбка сговорились против него. Вроде бы и кошки, и рыбы достаточно независимые животные, а? — Кошки и рыбы — да, а вот дедушки — не очень, — ответила Зои. — Точно. О чем болтаете? — Обо всем понемногу, — слукавила О’Доннелл. — У нас уже второй раунд. Тейтум быстро осушил свою кружку, поставил ее на стойку и махнул бармену. — Тогда придется срочно наверстывать! Глава 44 На этот раз в машине ничем не пахло. Он на этом настоял. Дэниел ворчал, что аренда обошлась вдвое дороже, но владеющему собой человеку было все равно. Они могли себе это позволить. Друзья приехали на другую парковку, но после долгой засады стало казаться, что они все на том же вокзале. Те же ряды машин, грохот, визг тормозов и снующие туда-сюда пассажиры. И ожидание. Бесконечное ожидание. Он то и дело ерзал на сиденье, открывал и закрывал окно, постукивал по рулю, а одна нога все время непроизвольно дергалась. — Что с тобой? — наконец рявкнул на него Дэниел. — Сиди спокойно! Он не мог, в этом-то и дело. Он почти всхлипывал от нестерпимого зуда под кожей, от напряжения, скрутившего живот. Скорей бы все закончилось… Поезд, прибывший в час ночи, уже уехал. Мимо них прошли пять пассажиров, все мужчины. Остался еще один поезд. Дэниел сказал, что если он придет пустым, то они поедут домой, а завтра попробуют снова. Но он не выдержит. Ему необходимы охота, добыча, кровь. Поезд подошел к перрону. Первым в ночную темень вышел мужчина. Затем — хрупкая девушка. — Ну что, ты готов? — прорычал Дэниел. Готов ли? Он рожден для этого. Он как взведенная пружина: в любой момент мог броситься вперед, догнать, настигнуть, сожрать. Он представил металлический привкус крови, и рот наполнился слюной. — Вот черт, — охнул Дэниел. К девушке подошел мужчина. Дальше они пошли вместе. Впрочем, мужчина щуплый, легко сбить с ног. Он разорвет мужчине горло зубами и оставит подыхать, истекая кровью. Владеющий собой человек открыл дверь и поставил ногу на землю. Дэниел поймал его за запястье. — Ты что творишь, черт подери? — Я с ним справлюсь, — прошипел он Дэниелу. Времени нет. Парочка удалялась. Ему нужна охота! — Нет! — Дэниел втянул его в машину. — Захлопни чертову дверь! Еще секунда — и он ударил бы Дэниела в лицо. Пальцы сжались в кулак, он стиснул зубы… Сдержался. Овладел собой. Расслабился. — Завтра, — сказал Дэниел. — Мы найдем ее завтра. — Да. — Владеющий собой человек закрыл дверь и завел машину, все еще дрожа от напряжения. — Завтра. * * *