Нужно сесть. И он быстро нашел себе прибежище на диване. Кот облизнул морду и бросился. Оглянувшись, Убийца увидел Гектора в момент прыжка – плотный серый ком шерсти и полосок – среагировал и поймал. По крайней мере, на мгновение, задумался: погладить или нет? Но Гектору было все равно – он мурчал на весь дом, прямо на коленях Убийцы. Он даже выпустил от удовольствия когти и кромсал Убийце бедро. И тут пришел кто-то еще. В это было почти невозможно поверить. Это они. Это они. Мальчики идут, а я здесь сижу, придавленный самым тяжелым в истории человечества домашним котом. Его как будто придавило наковальней, но при этом еще и мурчащей. На сей раз это оказался Генри, убирающий челку с глаз и деловито направляющийся на кухню. Он был не так весел, но спешил, точно, не меньше Рори: – Да, молодчина, Ахиллес, не забуду. Представляю, как Мэтью вечером взбесится. Еще бы! Генри полез в холодильник и на сей раз продемонстрировал кое-какие манеры: – Друг, ты не мог бы чуток убрать башку, а? Бла-адарю. Он позвякивал пивными банками, доставая их и закидывая в холодильник, – и вскоре снова вышел за порог, торопясь в Бернборо-парк, а Убийца снова остался. Что происходит в этом доме? Неужели никто не почует убийцу? Нет, так просто не обойдется, и вот он обдумывает – на сей раз поверженный на диване в состояние природной невидимости. Он застрял где-то между ее утешительной милостью и ее постыдным бессилием – и сидел, бесхитростный и спокойный. Вокруг него в вечернем свете вихрился циклон кошачьей шерсти. Золотая рыбка вновь пошла войной на стекло, а голубь пустился рысью. Сзади за ним наблюдало пианино. Человек-гиря В Бернборо-парке, собрались наконец все, жали руки, смеялись. Кайфовали. Пили, как то свойственно подросткам, со всей жадностью и открытостью. Окликали «Эй!» и «Алё!», спрашивали «Где ты пропадал, блин, падла пьяная?» Сами об этом не подозревая, они были виртуозами аллитерации. Едва Генри выбрался из машины, первым делом он удостоверился, что Клэй уже в подтрибунной раздевалке. Там он встретит сегодняшнюю команду: шестерых пацанов, все ждут его, а потом будет вот что. Они выйдут из тоннеля. Каждый из шестерых займет позицию где-то на четырехсотметровой дорожке. Трое – на отметке в сто метров. Двое – на двухстах. И один – где-то между тремястами и финишем. Наконец, самое важное: каждый из шестерых будет изо всех сил мешать Клэю пробежать этот единственный круг. Но это легче сказать, чем сделать. Что до толпы зрителей, то они угадывают исход. Каждый называет какое-то время, и тут уже начинается работа Генри. Он с большой охотой принимает ставки. Кусок мела в руке, старинный секундомер на шее – и он готов. * * * Сегодня несколько человек подступили к нему сразу же, у подножия трибун. Многие из них для Генри даже не были реальными людьми – просто прозвища с пристегнутыми к ним пацанами. Ну а мы всех их, кроме двоих, увидим здесь и тут же бросим, они навсегда останутся такими балбесами. И это, если подумать, в общем, милость. – Ну, Генри? – подскочил к нему Короста. Парня с таким прозвищем можно только пожалеть: он весь был испещрен струпьями разных форм, размеров и цветов. Вроде как он начал откалывать всякие дурацкие штуки на велике в восемь лет, да так и не унимался. Генри почти уже пожалел его, но все же предпочел презрительно усмехнуться. – Что «Ну»? – Он выдохся? – Не особо. – Он уже сбегал по Сракиной лестнице? На сей раз это Чохарь. Чарли Дрейтон. – А в гору на кладбище? – Он молодцом, не ссы, машина просто. Генри потер руки в радостном волнении. – Но у нас там тоже шестеро из лучших. Даже Старки. – Старки! Эта сучара снова здесь, что ли? Ну, это накидывай, думаю, не меньше полминуты. – Да ладно те, Рыба, Старки только языком. Клэй пролетит мимо, не заметив. – Срак, сколько там этажей у вас, я забыл? – Шесть, – ответил Генри. – И, кстати, ключик подзаржавел. Организуй нам новый, и я, может, даже позволю тебе ставить бесплатно. Срака, курчавый, курчаволицый, облизнул курчавые губы. – Ну? Серьезно? – Ну ладно, может, за полцены. – Эй, – вступил в разговор парень по прозвищу Дух. – А с какого это Сраке бесплатно ставить? Генри оборвал его, пока и обрывать-то было нечего. – Так уж вышло, Дух, бледный ты хуй, у Сраки есть кое-что для нас полезное: он полезный человек. Шедший рядом Генри поучал: – А вот ты, с другой стороны, бесполезный. Сечешь? – Ладно, Генри, а если так? Срака решил поторговаться. – Можешь взять мой ключ, если примешь у меня три ставки на гратис. – На гратис? С каких пор ты у нас, блин, француз? – А по-моему, это не французы говорят гратис. Это, Генри, кажись, немцы. Голос донесся со стороны; Генри обернулся. – Ты, что ли, Жова, лохматка охеревшая? Ты в прошлый раз и по-английски-то не особо мог! И к остальным: – Только поглядите на этого чудилу! Смех. – Молодцом, Генри.