— Когда-то был КМС, — не без гордости сообщил Пахомов и поправил сползшие на кончик носа очки. По залу прокатилась волна одобрительного удивления. — Господа, а не просветите ли вы меня, дремучую, что есть тот самый КМС, который вызвал у вас такую бурю восторгов? — Добрынина озадаченно потерла свой нос. — Кандидат в мастера спорта, — быстрой скороговоркой ответила Рената и продолжала, снова обращаясь к Пахомову. — Это же просто великолепно, Илья Борисович! Я восхищена! А вы не согласитесь составить нам компанию? Мы с Артемом, а вы с Димой. Сыграем пара на пару? — А как же Кристина? — удивилась Добрынина. — Моя жена не сторонница активного отдыха, — неохотно, как показалось Сергею, отозвался Костров. — Она предпочитает посидеть в уединении с книгой. Я, пожалуй, пойду. Надо еще успеть забежать домой. Всем — до встречи! — Счастливо. Привет супруге, — со странной улыбкой, нараспев, произнесла Рената. — Спасибо, непременно. Дима поспешно поднялся и, ни на кого не глядя, вышел за дверь. — Так что скажете, Илья Борисович? Может, покажете нам, как играют профессионалы? Так сказать, проведете мастер-класс? — снова обернулась к нему Рената. — Почту за честь, — в своей обычной сдержанной манере ответил тот. Однако невооруженным взглядом было видно, что внимание девушки ему чрезвычайно приятно и лестно. Его плечи сами собой расправились, а всегда бледные, слегка впалые щеки окрасились неровным румянцем. Сергей про себя усмехнулся. Надо же, кто бы мог подумать, что всегда такой меланхоличный и спокойный Пахомов будет вести себя, как мальчишка, которому первый раз признались в любви! Ай да Рената! — Ну ладно, с молодым поколением все понятно. Так может быть вы, Элла, или вы, Эрнест Фридрихович, согласитесь вместе с нами пожарить ужасно вредных холестериновых колбасок и запить их вкусным немецким пивом, а? — не унималась Добрынина. — Спасибо, но я, пожалуй, тоже откажусь, милая Марина Вячеславовна, — проговорил Шепс слегка гнусавым голосом. — Надо на досуге посмотреть кое-какие весьма интересные документы. Да-да, придется поломать голову! К тому же боюсь, что вчерашние посиделки возле воды наградили меня жесточайшим насморком. — Побойтесь Бога, уважаемый Эрнест Фридрихович! — воскликнул Касаткин. — Вчера, как собственно, и сегодня, стоит поистине экваториальная жара! Шепс беспомощно развел руками: — Ничего не могу поделать! Кстати, интересно, здесь можно заказать горячее молоко в номер? Добрынина не удержалась и громко прыснула. — Артем, может быть, мы уже выдвинемся? — спросила Рената. — Надо еще переодеться и забрать ракетки. — Пожалуй, — отозвался тот и нехотя вылез из-за стола. — Подожди, Артем, я хотела с тобой поговорить, — Виктория Алексеевна поспешно встала и, коротко извинившись, вышла вместе с сыном в холл. — Что ж, желаю всем приятного аппетита! Илья Борисович, увидимся на корте! — и Рената легкой походкой проследовала вслед за ними. Шатров в который раз про себя удивился — насколько же Рената и Артем не подходят друг другу! Она — яркая, энергичная, эффектная. В ней чувствуется внутренняя сила. Артем же, несмотря на высокий рост, поджарую фигуру и правильные черты лица, на ее фоне казался каким-то сонным гусем — вялым и меланхоличным. Если бы я не знал что к чему, я бы предположил, что именно Рената является дочерью Виктории Касаткиной, а не наоборот, подумал Сергей. Из холла донесся звонкий смех. На звук порывисто обернулась Элла Крутицкая. Сергей уже давно заметил, что она не только не принимает участия в общем разговоре, но и явно чем-то озабочена и даже напугана. Она постоянно смотрела на часы и почти не притронулась к еде. Ее тяжелая челюсть сегодня казалась еще больше, а длинные костлявые пальцы, сжимавшие стакан, мелко подрагивали. Словно подслушав его мысли, Марина Вячеславовна обратилась к ней: — Элла, дорогая, что-то вы весь день молчите. Кстати, где ваш супруг? — У Антона сегодня приключился приступ мигрени, да и мне, признаться, тоже как-то не по себе… — она передернула плечами. — Это вполне объяснимо, — авторитетно заявил Эрнест Фридрихович, хлюпая носом. — Элементарный переизбыток кислорода. Если хотите, у меня есть совершенно чудесные таблетки. — Благодарю, но я никогда не принимаю лекарств, у меня аллергия на многие препараты, — вымученно улыбнулась Элла, неестественно растянув ярко накрашенные губы, и тут же напомнила Сергею лошадь Анжелу из старого мультфильма про Лошарика. * * * Кристина металась по комнате, как загнанный зверь. Злые слезы заливали лицо, дыхание сбивалось, от боли и отчаяния хотелось выть в голос. Ненависть и бессилие, казалось, просверлили огромную черную дыру в самой середине сердца. Да, Димка никогда не скрывал от нее, что был влюблен в Ренату Скворцову. Они долгое время встречались, а потом он сам познакомил ее с Новицким. Сам. Ирония судьбы! Не прошло и месяца, как Рената призналась, что больше не может его обманывать и уходит к Артему. От этих слов Костров словно окаменел. Он продолжал ходить на работу, продолжал дышать и даже строить карьеру, но в его жизни больше не было смысла… Они встретились на какой-то вечеринке, куда Костров зашел случайно за компанию со своим приятелем. Тогда он напился, как свинья, и Кристина, оказавшаяся рядом, весь вечер выслушивала все его пьяные откровения. Оглядываясь назад, ей казалось, что она полюбила его с самого первого взгляда — взъерошенного и пахнущего дорогим одеколоном, коньяком и сигаретным дымом. Поздно ночью она отвезла его домой и была уверена, что уже никогда больше с ним не увидится. Однако, к ее безмерному удивлению, уже через пару дней Дима пришел к ней с извинениями и огромным букетом цветов. Завязался странный, какой-то однобокий роман. Со стороны Кострова она никогда не чувствовала той яркой искры, той сумасшедшей страсти, без которой невозможно настоящее, глубокое чувство. Она догадывалась, что в его судьбе уже случилась та самая единственная и неповторимая любовь — Рената. И он все еще любит ее, и, наверное, будет любить всю свою жизнь. Но отпустить его Кристина уже была не в силах, и когда он наконец сделал ей предложение — была на седьмом небе от счастья. Она никогда ни о чем не спрашивала Диму, но накануне свадьбы у них все-таки состоялся серьезный разговор. С замирание сердца она задала ему вопрос, мучивший ее все это время: он женится по любви, или от отчаяния, чтобы отомстить своей бывшей девушке? Тогда Дима как-то слишком громко рассмеялся, обнял ее и сказал, что все, что было когда-то, сейчас не имеет никакого значения. Он хочет создать семью именно с ней, Кристиной, а все прошлое отпустить и никогда больше о нем не вспоминать. И она поверила. Поверила, хотя знала, что все совсем не так, как должно было бы быть. Кристина никогда не встречалась с Ренатой, но знала о ней практически все, что можно было знать. Она пристально отслеживала все то, что можно было отследить, используя знакомых, социальные сети и другие подобные источники. Она уже заочно ненавидела ее за то, что она навсегда украла у нее счастье и покой, ненавидела и за ту боль, которую она когда-то причинила ее любимому человеку. Кристина всегда была уверена, что все, что ее может интересовать — это деньги. И если раньше это было всего лишь подозрение, основанное на ее личной неприязни, то в последнее время подозрение переросло в уверенность… Если бы она только знала, что эта тварь тоже будет здесь — никогда в жизни не поехала бы в «Сосновый», сделала бы все, что от нее зависит, чтобы и Димка тоже не приезжал сюда. Ничего не исчезло! Ничего не изменилось! А ведь она так старалась, чтобы ему было хорошо и уютно рядом с ней! Достаточно было взглянуть на него вчера вечером, чтобы понять, что он до сих пор влюблен в Ренату. Ради нее он готов на все. Ради нее, а не ради Кристины. Дурачок! Глупый, доверчивый дурачок! Ну, неужели он до сих пор не понял, что она просто не способна любить?! Однако невооруженным взглядом было видно, что она просто упивается вниманием и чувствами Димы. Но еще большее удовольствие ей доставляет дразнить Кристину, наблюдать за ее мучениями и ревностью. В этот момент, прервав горестные мысли, в замке заворочался ключ. Кристина шмыгнула в ванную, закрыла дверь и включила воду. Через пару минут, умывшись, она вышла в комнату. Дима быстро вытаскивал из сумки на кровать аккуратно сложенные вещи. — Привет, — равнодушно бросил он, не оборачиваясь. — Ты не помнишь, куда я засунул свою белую спортивную футболку? — А тебе зачем? — Мы идем играть в теннис. А, вот же она! Он скинул рубашку и не глядя на Кристину, взял с тумбочки дезодорант. — А мы — это кто? — звенящим голосом спросила она, глядя на его обнаженную сильную спину. Ей так хотелось подойти и обнять его, но она знала, что не ее объятий он ждет, не от ее поцелуев теряет голову… Как же больно! Слезы опять застлали глаза, отчего картина мира стала расплывчатой и зыбкой. Она смахнула соленые капли. — Я, Артем, Пахомов и… — И она? — Кого ты имеешь в виду? — фальшиво переспросил Дима, старательно избегая ее взгляда. — Скворцову. Ты ведь именно из-за нее приехал сюда! — с горечью выпалила Кристина. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Ты ведь мне обещал, что ничего не будет, Дима! Я поверила тебе, и что? Зачем ты мучаешь меня?! — Кристина, прошу тебя, не выдумывай! — с досадой проговорил он. — Мы просто идем играть в теннис. — Хорошо, допустим. А почему, в таком случае, ты меня не позвал? — Ты же никогда не любила подобного рода развлечения. Вот я и подумал… — Хватит! — перебила она его. — Я знаю, где и с кем ты провел сегодняшнее утро. Я видела вас. Он резко развернулся и уставился на нее широко раскрытыми глазами. В этом горящем взгляде смешался стыд, вызов, отчаяние и мольба. Наконец, словно обессилев, он опустился на кровать, и, обхватив голову руками, крепко, до ломоты в висках, зажмурился. — Прости, — произнес он еле слышно. — Прости меня, если сможешь. Я не знаю, что со мной происходит. Я ведь был уверен, что смог все забыть. Я очень, очень старался, но у меня ничего не получилось! Кристина присела рядом и положила голову ему на плечо. — Давай просто уедем, милый! Я знаю, у нас все наладится. Нам просто нужно вернуться домой, в свою жизнь и больше никогда не видеть всех этих людей. Повисло долгое молчание, нарушаемое только тиканьем часов на прикроватном столике. — Ты права. Завтра же утром мы уезжаем. — Правда? — в первый раз за весь этот тяжелый день Кристина улыбнулась. Дима кивнул и тоже, через силу, улыбнулся и осторожно погладил ее по ледяной руке. — Обещаю. Но сейчас мне надо уйти.