Дима нагнал ее уже на аллее. — Что случилось? Этот мерзавец обидел тебя? — крикнул он ей в спину. Рената быстрым жестом смахнула слезы, но не обернулась, а продолжала шагать вперед. — Остановись! — он схватил ее за руку и резко развернул к себе. — Рената, что ты творишь?! Разве ты не видишь, что он недостоин тебя? Она вырвалась и отшатнулась. — Костров! Отстань от меня! Ты мне надоел! Надоел, слышишь?! Хватит за мной ходить! Я уже давно все для себя решила, и решения своего менять не собираюсь. — Это глупо, Рената. Вы же не любите друг друга! Ты никогда не будешь с ним счастлива! — А с тобой буду? — в ее голосе послышалось неприкрытое презрение и злая насмешка. — Ты хорош в постели, согласна. Я даже готова встречаться с тобой время от времени. Но не больше. — Что значит — встречаться время от времени? — оторопел Дима. Рената пожала плечами. — А что тебя так удивило? Можно снять квартирку, и устроить там что-то вроде любовного гнездышка. Кстати говоря, я могу даже проспонсировать это мероприятие. Костров смотрел на нее растерянным, непонимающим взглядом. — Ты это серьезно? — выдавил он наконец. — А почему нет? Я предлагаю тебе хороший выход, — глаза Ренаты недобро блеснули.. — Но я имел в виду совершенно другое! — воскликнул он, все еще отказываясь верить тому, что только что услышал. — Я люблю тебя, и хочу жениться на тебе. Если ты беспокоишься о Кристине, то забудь. Я улажу этот вопрос. Она… — Хватит! — перебила она его голосом, не терпящим возражений. — Довольно этих розовых соплей! Ты либо соглашаешься на мой вариант, либо просто исчезаешь из моей жизни. Я согласна спать с тобой. Иногда. Но это — все, что я могу тебе предложить. — Спасибо, — проговорил он внезапно пересохшими губами. — Спасибо, что хоть не предложила мне платить за каждый сеанс… Сейчас она, пожалуй, казалась даже красивее, чем обычно. Темные глаза метали ослепительные молнии, в посадке головы чувствовалась уверенность и решимость, а волосы, цвета обсидиана, рассыпались по плечам иссиня-черными смоляными волнами. Но красота эта была какой-то инопланетной, чужой, враждебной. Он смотрел на нее и видел перед собой целлулоидную куклу, внутри которой… пустота. Да, это была она. Та самая, которую он любил, которую готов был носить на руках. Та, ради которой был готов перевернуть весь мир и бросить его к ее ногам. Костров смотрел в ее холодные, отливающие ртутным блеском глаза и не понимал, как он мог так ошибаться?! Он все силился понять, как под этой красивой, почти совершенной внешностью может скрываться столько цинизма и морального уродства? Разочарование было настолько сильным, что разум отказывался верить в происходящее. Словно побитый пес, которого любимый хозяин пинками навсегда выгнал из дома, он молча развернулся и нетвердой походкой двинулся прочь. * * * К полуночи заметно потеплело, ветер утих, и теперь сквозь редкие облака проглядывали звезды. Шатров потер уставшие глаза и втянул влажный воздух сквозь стиснутые зубы. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько глупым. Перед ним лежало несколько листов бумаги, на которых он постарался систематизировать все известные ему факты. Быть в роли Эркюля Пуаро оказалось занятием сложным и неблагодарным, тем более что опираться он мог только лишь на свою интуицию и логику. Сергей отхлебнул остывший кофе, поморщился и снова погрузился в размышления. Итак, что мы имеем на сегодняшний момент? Первое — убийство Кати Беловой. В этом случае логично было бы предположить, что здесь в прямом смысле слова приложил руку Крутицкий, поскольку у него был явный мотив — скрыть свою криминальную деятельность. Хотя логичнее было бы убить того, кто в последнее время напрямую занимался сбором информации о фонде. То есть его самого, Шатрова. Тем более, что хотя он свою деятельность не афишировал, но и особого секрета из нее не делал. Однако этого не произошло. Значит, существует другая причина. У кого она была, кроме Крутицкого? Второе, плавно вытекающее из первого — обыск в их коттедже, после которого пропала брошка. Но Алиса права — главной целью, скорее всего, являлась не она, а те самые пресловутые документы, которые в результате своего частного расследования удалось собрать Кате Беловой. Именно в них содержался компромат на главу фонда «Твори Добро», и очень возможно, что не только на него. Опять напрашивается кандидатура Антона Владимировича. Но почему бумаги искали именно здесь? И почему ни сам Сергей, ни Алиса о них ничего не знают? И главное. Если документы все же существуют, то где они? Еще один момент, связанный с вторжением к ним в дом. Возможность взять ключ была у пяти человек. Это Марина Вячеславовна, Виктория, Рената, Артем и Элла. Шатров записал имена в правый столбик. Третье. Убийство самого Крутицкого. Вот тут-то и начинается самое интересное. Если Белову задушил Крутицкий, то кто убил его самого? Опять напрашивается этот самый третий человек, заинтересованный в том, чтобы Антон Владимирович, как и Белова, замолчал навсегда. И, наконец, смерть Эллы Эдуардовны. В то, что она покончила с собой, Шатров не верил ни секунды. Версия, выдвинутая капитаном Проскуриным, при ближайшем рассмотрении, трещит по швам, как китайская подделка. Начать с того, что Крутицкая никогда не принимала никаких таблеток, поскольку страдала страшной аллергией, в чем сама и призналась. Нельзя быть уверенным точно, но скорее всего, человек, который отравил Эллу, этого не слышал. Иначе, он не совершил бы такой глупой оплошности. Надо вспомнить, кто тогда был на обеде. Шатров закурил сигарету и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Слова Крутицкой были сказаны в ответ на предложение Шепса. Итак, сразу отметаем Эрнеста Фридриховича. Кроме него там присутствовали Добрынина, Касаткин и Пахомов. Кажется, к тому времени Рената, Артем, Костров и Виктория Алексеевна уже покинули ресторан. В левый столбик были занесены имена Скворцовой, Новицкого, Виктории Касаткиной, Кристины и Дмитрия Костровых, а также Кравчуков. Последних Шатров не рассматривал, как возможных кандидатов, но объективности ради, все же внес в список и их. Что же получается? Если отсечь тех, кто фигурирует в обоих списках только в каком-то одном случае, то получается, что убийства могли совершить либо Рената Скворцова, либо Артем Новицкий либо Виктория Касаткина. Итак, если предположить, что отцом ребенка Наташи Беловой был Новицкий, то и у него, и у его матери появляется реальный мотив для устранения Кати и Крутицкого. Если выбирать из этих двоих, то по складу характера роль убийцы больше подходит Вике. Она безумно, до сумасшествия любит своего единственного сына, и готова на любые жертвы ради его спокойствия и благополучия. Она решительна, умна и расчетлива. Очень похоже, что именно Касаткина договорилась с Крутицким о том, чтобы новорожденного малыша тут же забрали и продали в другую семью, а Беловой объявили о том, что мальчик умер во время родов. Если все так, то Вика, как никто другой, заинтересована в том, чтобы информация об этом ни в коем случае не дошла до ее мужа, а также до невесты Артема. В этом случае легко объясняется и ее нервозность, и попытки убедить Алису повлиять на него, Шатрова. Зачем она убила и Эллу? Вполне возможно, что Крутицкая тоже что-то знала. Но более вероятна другая версия: Элла была просто идеальной кандидатурой на роль козла отпущения. Мог ли сам Новицкий быть причастен к убийствам? Чисто теоретически — да, но он не производит впечатления человека, способного на столь радикальные действия. Теперь — Рената. Девушка физически сильная, энергичная, самоуверенная и, что немаловажно — циничная и весьма высокомерная. Такая, пожалуй, вполне могла и задушить, и зарезать, и отравить. НО! Только в том случае, если были бы непосредственно затронуты ее личные интересы. А на данный момент мотива у нее нет. Значит, остается Виктория Алексеевна Касаткина, как более вероятная подозреваемая. «Все это просто замечательно!» — Шатров невесело усмехнулся. Но доказательств как не было, так и нет. Балконная дверь приоткрылась, и на пороге появилась Алиса, одетая в симпатичную шелковую пижаму, в розовый и сиреневый цветочек. Шатров невольно залюбовался ее аккуратной фигуркой и стройными ножками. Ее пшеничные волосы растрепались, а щеки были слегка розовыми от сна. Сергей вдруг почувствовал непреодолимое желание. Недолго думая, он схватил ее за талию, резко потянул и усадил к себе на колени. Бумаги, которые он перечитывал, упали на пол и были забыты. Алиса не сопротивлялась. Она обвила его шею руками и потерлась носом о его заросший щетиной подбородок. — Я тебя люблю, Шатров, — вдруг сказала она тихим шепотом. — И всегда любила. — Тогда зачем… Она зажала ему рот своей ладошкой, от которой едва заметно пахло ее духами. — Я боялась. Боялась, что своей чрезмерной любовью мешаю тебе, давлю, не даю дышать. Мне казалось, что ты ужасно устал от меня и моих чувств. Я должна была, во что бы то ни стало, дать тебе свободу. Я была уверена, что смогу без тебя, но ошиблась… Шатров не говорил ни слова, вдыхая ее такой родной, такой желанный запах. На его губах застыла улыбка. — Почему ты молчишь? — Алиса слегка отстранилась от него и с тревогой взглянула ему в глаза. — Какая же ты глупая, Лисенок! — наконец проговорил он, задыхаясь от счастья. — Маленькая глупая девчонка, да и только! Как ты могла подумать, что когда-нибудь сможешь мне надоесть?! Если бы ты знала, как я скучал и тосковал по тебе все это время, пока ты играла в эту игру в независимость! Я никак не мог понять, отчего ты так резко оттолкнула меня. Я даже пытался заставить тебя ревновать, думая, что это заставит тебя вернуться… Теперь я никогда и ни за что не отпущу тебя! Никогда, слышишь? С этими словами он легко подхватил ее на руки и понес в спальню. Сквозь тонкий шелк он чувствовал жар ее тела. На кровати, сорвав с нее пижаму, он крепко прижал ее к себе и стал нежно гладить ее обнаженную шею, грудь и лицо. Постепенно его ласки становились все более требовательными. Алиса застонала. — Я так хочу тебя, Сережка! — нетерпеливо прошептала она. Сергей лег на нее, и она последовала его ритму. Казалось, гигантская волна поднимает ее все выше и выше. У Алисы перехватило дыхание, и через секунду яркий взрыв сотряс весь окружающий мир, ослепив ее своим сиянием… * * * Марина Вячеславовна взошла на порог коттеджа номер четыре и тихонько постучала, однако дверь никто не открыл. Она насторожилась. В доме явно кто-то был — в комнате горел приглушенный свет и до ее слуха доносились торопливые шаги. Тогда она повторила попытку и постучала еще раз, уже более настойчиво и требовательно. — Это Добрынина! Мы можем поговорить? — громко крикнула она. Звуки по другую сторону двери замерли, а секундой позже погас и свет. Марина Вячеславовна в задумчивости отошла на пару шагов от крыльца и остановилась в некотором замешательстве. Затем она на цыпочках обошла дом и осторожно заглянула в комнату через окно. Луна, ярко светившая с неба, облегчила задачу. Сквозь неплотно занавешенные шторы была видна кровать, на которой, распахнув свою огромную пасть, стоял клетчатый чемодан. В нем, неаккуратной кучей, были навалены вещи. Неясный силуэт быстро и почти бесшумно передвигался по комнате. Вдруг, словно ощутив присутствие посторонних глаз, он метнулся к окну и резко раздвинул занавески. Марина резко отшатнулась и замерла в тени. Сердце билось так сильно и гулко, что она всерьез опасалась, что именно этот звук может выдать ее присутствие. Через секунду все стихло, и шторы вновь задвинулись, теперь наглухо. В тот же момент послышались чьи-то шаги. Они приближались со стороны леса, поэтому самого человека она видеть не могла. Добрынина вновь окаменела и, что было сил, вжалась в стену. Звонок прозвучал резкой трелью, взорвав тишину ночи. Удивительно, но на этот раз замок щелкнул почти сразу и человек вошел внутрь. Дверь вновь захлопнулась. Марина Вячеславовна вся превратилась в слух. — Чего тебе надо? Голоса были глухими и нечеткими. — Ничего, считай это просто визитом вежливости. Что, уезжаешь? — Да, а кто-то против? — в ответе слышался вызов. — Нет, конечно. Можешь делать все, что угодно. Но почему не подождать до утра? Может, кофе выпьем напоследок? Марина почувствовала, как лоб вдруг покрылся ледяной испариной. Она уже готова была сорваться с места, чтобы ворваться в дом, но тут услышала: — Нет, не выпьем. Прочь из моего дома! — теперь в голосе явно слышался страх и паника. — Ладно, как знаешь. Я уйду. Ненавижу истерики. А вообще, ты молодец! Уважаю тех, кто умеет проигрывать. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся. Прощай!