— А вы, молодые люди, как я понимаю, тоже прибыли вчера? — Да, не хотелось тратить такое замечательное утро на дорогу, — ответил Шатров, но Вике показалось, что это не была настоящая причина. — Это правильно. Уже позавтракали? — Так точно. Вот, теперь решили совершить небольшой вояж по окрестностям. Егор Николаевич, это очень хорошо, что я вас встретил, мне необходимо с вами поговорить. Это очень важно. — Насколько важно? — Касаткин моментально стал серьезным. — Пока не знаю точно, но есть кое-что не совсем понятное. Может это и не имеет большого значения, но… Егор вскинул левую руку. Алиса отметила широкий кожаный браслет и блеснувший на солнце вполне демократичный «Ролекс». — Знаешь, Сережа, давай с тобой встретимся где-нибудь в половине третьего. Нам хватит полчаса? — Думаю, вполне. Я буду ждать вас в центральном здании в баре. — Отлично. Ну, удачи! — Виктория Алексеевна, Егор Николаевич, приятного аппетита и до скорой встречи! Вика взглянула на мужа. По его лицу прошла едва заметная тень, губы плотно сжались, а глаза стали напоминать две холодные льдинки. — Егор, что с тобой? — с тревогой спросила она. — Не бери в голову, милая, все в порядке. Некоторое время они шли молча, вдыхая запах июньского леса и разнотравья. — Знаешь, мне кажется, я ей не понравилась, — усмехнулась Вика. — Кому «ей»? — рассеяно переспросил Егор, нехотя выныривая из своих мыслей. — Ну, этой Алисе, которая была с твоим юристом. — С чего ты взяла? По-моему, очень приятная девочка. И Сереже она очень подходит, они даже чем-то похожи. — Да, я тоже заметила, — рассеянно отозвалась Вика. — Скажи, а этот Шатров действительно такой классный специалист, как ты говоришь? Может быть, не следует так нервничать из-за того, что он сказал? — А с чего ты взяла, что я нервничаю? — улыбнулся Егор. — Ой, Касаткин, меня-то не обманывай! — Вика слегка тряхнула его за локоть. — Я же вижу, что после его слов тебя словно подменили. Он глубоко вздохнул. — Знаешь, я доверяю Шатрову на все сто. Если он говорит, что ему необходимо срочно поговорить со мной, значит так и есть. А в случае с Крутицким все очень непросто. Внешне все чисто, почти идеально, но именно это мне и не нравится. Шатров в последнее время занимался проверкой его деятельности. — Крутицкий, Крутицкий… — нахмурилась она. — Что-то очень знакомое. Егор кивнул: — Ты должна его помнить, он был на новогоднем вечере в «Балчуге», вместе с женой. Элла, кажется. — Ах, да! Как же я сразу не сообразила! Конечно, я их помню. Но наше знакомство вряд ли можно назвать тесным. Элла — это же дочь того самого всемогущего Ремизова, если я не ошибаюсь? — Не ошибаешься, но Эдуард Филиппович не так давно скончался. — Да? Я не знала. Бедная Элла! Ладно, хватит о грустном, лучше расскажи мне про этого Крутицкого. — Зачем тебе это? — Да так просто, — она пожала плечами, — интересно же, с кем мне придется сегодня вечером вино пить. — С чего бы начать? Несколько лет назад Антон Владимирович организовал фонд «Твори Добро» и очень преуспел. Насколько я знаю, вначале ему оказал большую помощь его, ныне покойный, тесть. Он в то время занимал серьезную руководящую должность в правительстве Москвы. Но теперь Антон Владимирович и сам оброс нужными связями и контактами. В основном Крутицкий занимается помощью больным детям и устройством брошенных малышей в семьи, в том числе в Европу и Америку. В нашей стране только глухой не слышал об этом фонде. Крутицкому, естественно, нужны спонсоры. В прошлом году я в качестве эксперимента вложил в это дело пару миллионов. Теперь же он хочет поговорить о дальнейшем сотрудничестве. — А ты что, подозреваешь, что он проворачивает какие-то темные дела за твоей спиной? Егор пожал плечами. — Пока стопроцентной уверенности у меня нет, но Сергей в последнее время собирал на него досье. Значит, что-то нарыл… — Ну, я не знаю, — она выразительно повела тонкими, как ниточки, бровями, — очень уж он молод, твой Шатров, чтобы быть таким незаменимым специалистом. У тебя же в юридической службе главный — Пахомов. Или я ошибаюсь? — Нет, все верно. Я Пахомова очень ценю, ты сама это знаешь, но у меня же не ларек по продаже шаурмы, а крупный концерн. У меня работает не один, не два и даже не три юриста. А Сережу мне порекомендовал Грибов. — Грибов… Не тот ли это Грибов, что пару лет назад благополучно вылез из-под следствия и от греха подальше перевел свои активы в Швейцарию? Петр Геннадьевич, если мне не изменяет память. — Именно. Петька — мой старинный приятель. Его «доброжелатели» тогда развернули целую кампанию, сфальсифицировал кучу бумаг, подкупили свидетелей, чтобы на него завели дело. Я тогда думал, что ему не удастся выбраться из этого дерьма. Но! — Егор поднял палец кверху — один его хороший знакомый порекомендовал ему Шатрова. Он был совсем зеленый мальчишка, и, честно говоря, Грибов был настроен весьма скептически — примерно, как ты сейчас. Однако выбора у него не было. И он не прогадал. Шатров тогда нарыл столько компромата на его конкурентов, что не только вернул Петьке деньги и репутацию, но и повернул дело так, что его противниками очень заинтересовалась Генеральная прокуратура. Когда Грибов принял решение свернуть все свои дела в России и переехать в Цюрих, он звал с собой Шатрова. Обещал ему золотые горы, но все зря. Сергей наотрез отказался уезжать. Вот Петр и сосватал его в «КЕН-Строй», за что я ему очень благодарен. Шатров надежен, как скала и обладает хваткой бультерьера — если вцепится, не отпустит! — Тогда почему ты поручил своему юридическому отделу поработать с этим Крутицким сейчас, а не тогда, когда вкладывался в первый раз? — А потому, Викуся, что тогда речь шла всего лишь о паре миллионов, а сейчас речь идет об очень, я повторю — ОЧЕНЬ крупной сумме. Кроме того, Марина настаивала на том, чтобы я все детально проверил — ей Крутицкий сильно не нравится. — Ах, вот оно что! Марина… — Именно. У Добрыниной чутье — дай Бог каждому, — не замечая сарказма, продолжал Касаткин. — В любом случае я должен быть на все сто процентов уверен, что мои деньги работают на благое дело. — Да уж, я до сих пор просто поражаюсь, как ты с таким отношением к жизни умудрился сколотить состояние! В наше время понятия «бизнес» и «порядочность» это, скорее, антонимы. А твоя честность порой переходит все границы. — Ну, не во всем и не со всеми я такой уж честный! — засмеялся он. — Просто здесь-то речь идет о детях. — В отношении моего ребенка я что-то не замечала сентиментальности с твоей стороны, — с некоторой обидой в голосе произнесла она. — Вика, давай не будем возвращаться к этому разговору! Артем уже давно не ребенок, и он ни в коей мере не обделен вниманием и заботой. — Ладно, ладно, — вздохнула Вика. — Но все равно мне кажется, что этот твой Шатров слишком молод для таких серьезных дел. — Ошибаешься. Кстати, он не так уж и молод, как тебе кажется. — Знаешь, Егорушка, наверное, я уже в таком возрасте, что все, кому меньше сорока, кажутся мне детьми, — Вика грустно рассмеялась. — Брось, дорогая, ты прекрасно выглядишь! Знай, что ты для меня всегда останешься самой красивой и любимой женщиной на свете! — он поцеловал ее в висок и, быстро наклонившись, сорвал сразу целую охапку ромашек. — Это тебе! — Льстишь, Касаткин, — рассмеялась она, выбирая из импровизированного букета торчащие в разные стороны травинки, — но мне все равно приятно! А эта Алиса, она его жена? — Нет, Сергей, вроде бы, в разводе. Наверное, невеста. Симпатичная пара. Вика недовольно поморщилась: — Ладно, хватит уже нахваливать своего Шатрова. Надоело. — Как скажешь, любимая. Кстати, мы уже пришли. — Елки-палки! — вдруг воскликнула Вика с досадой. — Я же телефон дома оставила! Вот незадача! — Ну и Бог с ним! Зачем он тебе сейчас? — Нет, Егорушка, Артем с Ренатой должны звонить, я обещала быть на связи. Ну, не дуйся, — примирительно сказала она, увидев его нахмурившиеся брови. — Иди, закажи мне кофе, а я вернусь буквально через десять минут. Вика поцеловала мужа и, помахав ему вслед, быстро пошла назад. Сияющее июньское утро было полно птичьих трелей и едва слышного трепетания кроткого теплого ветерка. Ярко-желтые лютики казались лучами солнца, светившими с земли. Безоблачное высокое небо неровными синими лоскутами просвечивало сквозь темно-зеленые сосновые лапы. У дверей одного из коттеджей, мимо которого петляла тропинка, Вика вдруг увидела странную мешковатую фигуру. Как раз в этот момент под ногу Вике попался сучок, разломившийся с сухим треском. От неожиданности человек вздрогнул и обернулся. — Простите, что напугала, — с извиняющейся улыбкой проговорила Вика, рассматривая незнакомку, ибо это была молодая девушка. Невысокая, полноватая; темные волосы растрепались и выскользнули из-под заколки, свешиваясь на грудь неаккуратными прядями с секущимися кончиками. Лицо ее почти полностью закрывали огромные темные очки, а на шее был повязан пестрый шелковый платок. «С такой фигурой нужно носить не джинсы, а льняные широкие брюки или длинные юбки. Да и волосы надо бы подстричь покороче», — подумала про себя Вика. — Ничего, — пробормотала девушка нездоровыми, почти белыми, губами, развернулась, и почти бегом припустила в противоположном направлении. — Черт, где-то я ее уже видела, но где? — вполголоса проговорила Вика, но где-то глубоко внутри шелохнулась тревога. Уже через пару минут сомнения превратились в уверенность, а горло свело судорогой от внезапно нахлынувшего страха.