Вик выбросил мысли о Чарльзе де Лайле из головы. Ему не хотелось брать на себя грех беспричинно подозревать кого бы то ни было. Мелинда всегда оставалась невиновной, пока сама себя не изобличит. В тот вечер Вик приехал домой без четверти семь, но Мелинда еще не вернулась. Трикси была дома с половины пятого, и Вик спросил, не объявлялась ли мама. — Да нет, — равнодушно ответила Трикси. Она, лежа на животе, читала на полу комиксы в «Нью-Уэслиан». Трикси привыкла к тому, что мамы частенько не бывало дома. Так происходило почти всю ее жизнь. — Может, поиграем в скрэббл?[19] — предложил Вик. Трикси подняла на него взгляд, раздумывая. Ее обласканное солнцем овальное личико вдруг напомнило Вику желудь, блестящий новенький желудь, только что упавший с дерева: его заостренным кончиком был подбородок Трикси, а шляпкой — прямая челка и ровные, недавно подстриженные волосы, доходившие до середины ушей. — Давай! — наконец сказала Трикси, вскочила на ноги и сняла с книжной полки коробку с игрой. Зазвонил телефон. Вик снял трубку. — Вик, я буду дома где-то в восемь, — сказала Мелинда. — Ты поешь, если хочешь, но я кое-кого приведу в гости — если ты не возражаешь, — с трудом договорила она, и он понял, что она уже в подпитии. — Ладно? — Ладно, — ответил он. С кем она придет, он тоже понял. — Хорошо, увидимся. — Пока. Он повесил трубку. — Мама будет только через час, детка, — сказал Вик. — Есть хочешь? — Не хочу, — ответила Трикси. Трикси любила есть с ними. Она могла ждать часами — хотя у Вика крайним сроком для нее было девять вечера, — чтобы поужинать вместе с ними. Обычно они садились за стол примерно в половине девятого. Сегодня так не получится, подумал Вик. Он заставил себя сосредоточиться на игре. Чтобы немного выравнять счет, он делал один ход на два хода Трикси. Пишет она уже грамотнее, чем ее мать, отметил про себя Вик, но говорить об этом Трикси было бы, по его мнению, непедагогично. Вик научил ее читать, когда ей было три года. Они уже вовсю играли вторую партию, Трикси успела уплести шоколадный пончик с кетчупом и почти совсем стемнело, когда Вик услышал, что к дому подъезжают две машины. Трикси тоже услышала и склонила голову набок. — Двое приехали, — сказала она. — Мама пригласила гостя. — Кого? — Не знаю. Она сказала только, что кое-кого приведет. Твой ход, Трикси. Он услышал невнятное бормотание Мелинды и ее шаги по каменным плитам. Затем дверь распахнулась. — Привет! — крикнула Мелинда. — Проходи, Чарли. Вик, познакомься, это Чарли де Лайл. Чарли, а это мой муж. — Она небрежно махнула рукой в его сторону. Вик встал из-за стола: — Здравствуйте. Чарли что-то пробормотал и кивнул. Вид у него был смущенный. Ему было лет тридцать пять, он был худощав, невысок, с близко посаженными настороженными глазами, над которыми сходились темные брови. — Чарли — пианист из «Лорда Честерфилда», — сказала Мелинда. — Да, знаю. Ну как вам наш городок? — любезно спросил Вик. — Мне очень нравится, — сказал Чарли. — Садись, Чарли. Сделай нам выпить, Вик. Что ты будешь? Чарли промямлил, что, наверное, выпил бы ржаного виски с водой. Вик пошел на кухню за выпивкой: ржаной для Чарли, два скотча с водой себе и Мелинде. Трикси он налил стакан апельсинового сока. Когда он вернулся в гостиную, Трикси по-прежнему стояла посередине комнаты, вперив в Чарли де Лайла беспристрастно любопытный взгляд. Вик предложил всем напитки. — Мне сегодня звонили по поводу вас, — сказал Вик Чарли. Чарли удивленно поднял на него непонимающий взгляд. — Агент по недвижимости интересовался, не знаю ли я вас. Боюсь, я не смог дать нужную рекомендацию. — Вик дружелюбно улыбнулся. — Господи, они позвонили тебе? — Мелинда рассмеялась. — Прости, Вик, я завтра с ними свяжусь, — скучающим тоном сказала она. — Но Чарли уже снял дом. Он въезжает в него завтра. Чудесный домик в лесу. Помнишь домишко у пятнадцатого шоссе, примерно в двух милях к югу от Ист-Лайма? Кажется, я как-то раз тебя туда возила посмотреть. Я заметила, что он с весны пустует, и подумала, что Чарли там будет лучше, чем в гостинице, он ведь остается здесь еще на шесть недель, вот я и нашла агентство недвижимости, которое этим занимается, — наконец-то — и заполучила для него домик. Чарли в восторге. Она начала выбирать пластинки. — Ну что ж, просто замечательно, — сказал Вик. Наверное, она кого-то другого возила смотреть дом, подумал он. В двух милях к югу от Ист-Лайма — значит, ровно на две мили ближе к Литтл-Уэсли, чем он думал. Он изо всех сил старался отогнать свои мысли. У него не было оснований чувствовать враждебность к мистеру де Лайлу. Мистер де Лайл, похоже, боялся собственной тени. Мелинда выбрала пластинки с фортепианной музыкой и поставила их на довольно большой громкости. Когда зазвучала вторая пластинка, она спросила у Чарли, знает ли он, кто исполнитель. Оказалось, что он знает. Вик налил еще выпить себе и Мелинде. Чарли потягивал свой виски маленькими глотками. Когда Вик вернулся в комнату, Мелинда говорила Трикси: — Солнышко, ступай к себе в комнату, там поиграешь. Не устраивай здесь беспорядок! Трикси на полу перед камином рассеянно сооружала что-то из фишек скрэббла. После слов матери она вздохнула и начала складывать фишки в коробку так медленно, что должна была бы задержаться еще минут на двадцать. — Слушай, никто не подсыпал тебе яду, — сказала Мелинда, обращаясь к Чарли. — Знаю. — Он улыбнулся. — Просто берегусь, у меня язва. Да еще и работать вечером. — Надеюсь, все-таки останешься поужинать? До одиннадцати же ты не работаешь. Отсюда до Баллинджера шесть минут езды. — Если только на ракете, — с улыбкой заметил Вик. — Минут двадцать нужно, если он хочет добраться туда живым. — С одиннадцати до полуночи Чарли играет в отеле «Линкольн» в Баллинджере, — объявила Мелинда Вику. Нос ей неплохо было бы припудрить, но сейчас она была очень хороша — с растрепанными ветром русыми волосами, распущенными по плечам, с сияющим загорелым лицом, припорошенным россыпью веснушек, исполненная животной бодрости. Выпила она еще не так много, и энергии у нее пока было хоть отбавляй. Вик понимал, почему мужчины находят ее очаровательной, даже неотразимой, когда она так выглядит. Она наклонилась к Чарли и положила руку ему на рукав. — Чарли, оставайся ужинать! — Не успел он ответить, как она подскочила. — Боже мой, я забыла в машине стейк! Отменный стейк, я специально выбирала у Хансена! Она выбежала из дома. Однако Чарли категорически отказывался оставаться на ужин. — Мне пора, — сказал он, как только допил свой виски. — Нет, пока не сыграешь что-нибудь, не уйдешь! — сказала Мелинда. Чарли покорно встал, как будто знал, что спорить с Мелиндой бесполезно, и сел за рояль. — Что сыграть? — спросил он. Мелинда подпирала крышку рояля. — На твой вкус. Чарли сыграл «О, молочная высь»[20]. Вик знал, что это одна из любимых песен Мелинды, — Чарли, должно быть, знал это тоже, потому что, взяв первые ноты, подмигнул ей. — Вот бы мне так, — сказала она, когда он закончил. — Я играю эту вещь, но не так. — Покажите, — предложил Чарли, вставая со скамейки. Она покачала головой: — Не сейчас. А вы могли бы научить меня играть ее так? — Если вы вообще играете — то конечно, — без церемоний сказал Чарли. — Я пойду. Вик встал. — Было очень приятно познакомиться, — сказал он. — Спасибо. Мне тоже. Чарли взял плащ. Мелинда вызвалась проводить его до машины. Ее не было минут пять. Когда она вернулась, оба какое-то время молчали. Наконец Мелинда спросила: — Что у тебя новенького?