– Это не купальник. Просто спортивный топ и спортивные трусы. – Чего я не понимаю, так это как я мог оставаться без сознания так долго. – Ты не был все время без сознания, зато довольно сильно накачан лекарствами. Другого выбора у меня не было, извини. Ты хотел покончить с собой. Бергер уставился на нее. – Правда? – воскликнул он. – Как только я снизила дозу, ты предпринял попытку. Мне дважды пришлось останавливать тебя. Ты должен понять, что это был настоящий психоз. И еще постарайся понять, как мне было сложно управляться с тобой. Это напоминало эмоциональные американские горки. Да, я усыпила тебя, накачала лекарствами. Но другого пути не было. Я очень обрадовалась, когда, наконец… начала тебя узнавать… Бергер умолк. Он смотрел в кромешную темноту. Мимо пролетел указатель, сообщивший, что они въехали в лен Вестерботтен. Как будто есть какая-то разница. Та же Лапландия. И никаких зверей, только леса. Леса и горы. Непроходимые и непреодолимые. – Не представляю, как я мог впасть в такую невменяемость, – сказал Бергер. Блум покачала головой. – Психоз нельзя понять, это невозможно. Действительность и собственное «я» исчезают. Это совершенно другое состояние сознания. Как будто сверх-Я испарилось. – Ты говоришь так, будто уже сталкивалась с этим раньше. Для меня все явно обошлось без тяжелых последствий, ты нашла правильное лекарство и нужные дозы. Ограбила аптеку? – Мне уже приходилось это делать. У меня есть младший брат… – О, черт. – Это можно назвать посттравматическим синдромом или острым реактивным психозом. И да, я видела это раньше. И лечила такое раньше. Это было частью моего детства. – Но разве он может вот просто так возникнуть? Блум безрадостно улыбнулась и ответила: – Он возникает у людей, у которых решение жизненных проблем вызывает расщепление личности. – Вообще не понимаю, о чем ты. – У людей, которым трудно соединить разные части своей личности. Поверь мне на слово. Бергер снова замолчал. Он верил ее словам. Он исчез в самом себе, в своем расщепленном, разъединенном «я». Он чувствовал это и раньше: в нем живут разные личности, у них параллельные жизни. Но сверх-Я уже очнулось, он наблюдал за собой, голос у него внутри произнес: «В данный момент я способен осознать, что болен, что что-то не так». Он не был уверен, смог ли голос убедить его. – Не знал, что у тебя есть младший брат. Блум только поморщилась в ответ. – Ты купила что-нибудь еще, когда покупала спортивный топ и спортивные трусы? – Что ты имеешь в виду? – Купила ли ты еще что-то для занятий спортом. – Да, кое-что. Лыжи, лыжные ботинки, налобный фонарик. В «Интерспорте» рядом с Сундсваллем, если тебе нужно знать. Там не было камер наблюдения. – Ты покупала носки? Блум оторвалась от дороги, которая шла под уклон – ни одному водителю не следовало бы этого делать. Она вгляделась в Бергера и ответила: – Да, я купила носки. Черные носки. Простые и удобные для большинства видов спорта. Правда, не для всех. – Хм. – Послушай, Сэм. Я знаю, что Сильвия Андерссон, твоя старая подруга еще с безмятежных дней в полицейской школе, твоя Силь, умерла, задушенная черным носком. Я тоже там была, если ты помнишь. Это не означает, что все черные носки превратились в орудия убийства. Что с тобой тв-о-рится? – Ты положила сегодня ночью черный носок на мой стол? – Да что за чертовщина! – Ты же никогда не ругаешься. – С кем поведешься, от того и наберешься, – фыркнула Блум. – Что тебе взбрело в голову? Бергер покачал головой. – Сегодня ночью, прежде чем уснуть, как убитый, даже не раздевшись, я кинул мобильник на стол. Это было последнее, что я сделал. Я проснулся ровно в том же положении, только на телефоне лежал аккуратно расправленный черный носок. Блум по-прежнему смотрела на него. Она помотала головой и очень медленно сказала: – Я не клала его туда, я давно не заходила в твой дом. Ты, наверное, ходил во сне. Это могут быть отголоски психоза, да к тому же, тебя недавно ударили поленом по голове. Неудивительно, что твой мозг может заставить тебя проделывать что-то, что ты не контролируешь полностью. В том числе и подозревать твоих ближних. Бергер поморщился. Машина ехала дальше навстречу приближающемуся свету, который уже не выглядел куполом над самым горизонтом, а распространился по небосводу. Мимо начали мелькать отдельные дома. – Ты разузнала что-то еще об Андерсе Хедблуме? – спросил Бергер. – Немного. На три года старше Карла. Как я уже говорила, плотник, который занялся продажей инструментов. Купил дом недалеко от Сорселе за наличные, в то же время, когда фирма в Мальмё обанкротилась четыре года назад. С тех пор жил на пособие по безработице. Чем занимался все это время, неизвестно. Нашла только абонемент в фитнес-центр. Я связалась с директором, у которого проскочило в разговоре, что Андерс – самый натренированный человек в Сорселе, хотя уже давно не появлялся в фитнес-центре. Кстати, сказал, что у того рост около метра восьмидесяти пяти. – Еще что-то рассказал? – Только что Андерс довольно замкнутый. Никто его толком не знает. – Ди права? – В чем? – В том, что у нас есть «нелегальное оружие»? Я не хочу, черт возьми, повторить ошибку, сделанную в Порьюсе. Если натренированный Андерс Хедблум еще раз набросится на меня с поленом, я хочу подстрелить его. Блум протянула руку и открыла бардачок. Он был пуст. – Он как твоя шкатулка с часами. Бергер чувствовал, что его обращенный на нее взгляд не менее пуст, чем бардачок. Потом его вдруг осенило. Он взялся за края бардачка и потянул. За пустотой открылся второй отсек, где лежали два больших пистолета. Он взял один из них и взвесил в руке. – Вот оно как, – только и произнес он. – Мы почти доехали, – сказала Блум. Сбросив скорость, она свернула на узкую дорожку. Они ехали в темноте по густому хвойному лесу, пока между стволов не забрезжил слабый свет. Блум немедленно остановила машину и выключила фары. – Он все равно нас уже услышал, – сказал Бергер. – Не факт, – ответила Блум, открыла дверцу и всмотрелась в свет среди деревьев. Достав оружие, она проверила магазин, сняла пистолет с предохранителя и крадучись двинулась вперед по узкой тропинке. Бергер шел следом, доставая свой пистолет и на ощупь проверяя, в порядке ли он. Свет то исчезал, то снова появлялся, и теперь стало очевидно, что он шел из небольшого и довольно ветхого дома. Освещены были два окна, неярко, но достаточно для того, чтобы в море темноты можно было различить лестницу и входную дверь. Узенькая дорожка вилась по поросшему деревьями и кустарником участку, одно ее ответвление вело к дому, другое к гаражу. Но никакого автомобиля видно не было. Бергер и Блум выбрали дорожку, ведущую к дому. Начинался снегопад, мелкий, мягкий снежок припудривал унылую действительность. Держа наготове оружие, они заняли позиции по обе стороны лестницы. Прислушались. Ни звука. Полная тишина. И только медленный полет снежинок нарушал неподвижность мира. Бергер сделал шаг, стараясь не шуметь. Он чувствовал, что Блум у него за спиной, понимал, что она прикрывает его. Они поднялись к двери, Блум присела на корточки, осмотрела замочную скважину. Протянула руку к дверной ручке, посмотрела на Бергера. Он поднял пистолет и кивнул. Блум нажала на ручку, тоже подняла пистолет, открыла дверь и выпустила наружу выдох из самых глубин ада. Казалось, будто до этого в доме было повышенное давление, и вот наконец ему позволили выдохнуть весь свой безгранично скверный воздух. Словно открыли банку салаки с душком, хотя масштаб очень отличался. Не возникало ни малейшего сомнения. В доме находился мертвец. Блум всхлипнула, на мгновение у Бергера перед глазами почернело, но быстро прошло. Что где-то лежит покойник не означало, что дом безопасен. Все могло быть еще хуже. Вдруг кто-то находится в доме и продолжает свою кровавую оргию. Вдруг там находится не один труп, а целое кладбище и совершенно сумасшедший убийца впридачу. Чрезвычайно умный безумец с поленом. Бергер и Блум выпрямились, одновременно с попытками подавить обоняние напрягли остальные чувства. Их поразила неухоженность: классическая безвкусная хибара холостяка. Холл, кухня, в ней ничего. И пока ни звука. Гостиная с более чем скромной мебелью. Ничего. Только эта постоянная, болезненная невозможность дышать. Лестница на второй этаж, а за полуоткрытой дверью лестница в подвал. Не имея намерения разделяться и ведомые хорошо натренированным инстинктом, Бергер и Блум повернули к двери. Распахнув ее, Бергер направил пистолет вниз. Блум отыскала допотопный выключатель, подергала его несколько раз вверх и вниз. Свет не зажегся. Она достала свой фонарик, Бергер свой. Два конуса света пробежались по низкому потолку, по тесным стенам.