Глава 31 (Д АННОТТАР) Даллас Неприятная находка была обнаружена в ангаре под утро. Тела были ещё тёплыми, но изуродованы настолько, что опознать их ни я, ни другие немедленно созванные старейшины клана не смогли. Лишь когда сообщили, что исчезла парочка ятников, мы испытали облегчение, посчитав, что кто-то из собратьев отвел душу на невольниках, пока вождя нет в замке. Редко, конечно, но такое случалось. Ужиться демону среди людей — как человеку заиметь собственную отару. Он водит ничего не подозревающих овец на пастбище, оберегает своё добро от хищника, те беспечно жрут и срут на его глазах, про меж них безмятежность и покой, аж до тошнотворной оскомины. Однако, вся эта идиллия продлится до той судьбоносной минуты, покуда человек не ощутит зверского голода и, хватаясь за нож, вспомнит, что он и есть хищник. Вот так и с нами… Никого это не красило, но время от времени происходил некий щелчок, сбой, вспышка, спровоцированная каким-либо важным или, наоборот, неприметным событием, открывающим самую тёмную сторону демонической сути. Не всем удавалось совладать с основой себя, и тогда для случайной «овцы» дело кончалось паршиво. Стоило бы поскорее избавиться от тел, как прежде, сбросив с утёса, да забыть, будто ничего не произошло, но одна существенная деталь не давала никому покоя — невольникам отрезали уши. При наличии эльфийской девки это было очень херовым знаком. Старейшины единодушно согласились: именно её присутствие послужило поводом произошедшего живодёрства. Кто-то из нас оставался недовольным решением вождя, утаивая за пазухой великую ярость. Нынче она забрала всего лишь жизни рабов, но недолог тот день, когда после череды последующих смертей очередной нашей находкой может статься и изувеченное тело ушастой. Предположить, чем может обернуться для стаи смерть эльфийки (а по части её Фиен был совершенно непредсказуем), никто не смел. Однако рисковать собственной шкурой, когда неисполнение приказов жестко каралось в стае, желающих не было. Поэтому было принято решение провести обыски по казармам и домам собратьев с целью поиска обличающих преступника находок. Первостепенно же, ради собственного спокойствия и общего блага, следовало запереть эльфийку в покоях, приставив к дверям охрану, хотя некоторые вполне серьёзно настаивали на более надёжном месте — темнице в подземелье замка. Лайнеф — Госпожа, он, видать, целый центнер весит, — пожаловалась худенькая Вива, удерживая на весу двуручный меч перед собой. Тот уже почти ходуном ходил в её руках и все ближе клонился к земле. — Ну уж прям центнер, — с издёвкой вставила своё слово Гретхен. У неё масса в разы была больше, и дело с простецким заданием шло куда лучше. Особенно под задорное улюлюканье мужиков, глазевших на чудачества баб и, по-моему, делавших даже ставки. — Полстоуна, не больше. — Как же пол?! У меня руки что свинцом налились, а мне ещё груду одёжи перестирать надобно, — запричитала девушка, не обратив внимания на грубость тона подруги. — Вива! — выкрикнул кто-то из собравшихся. — Ручки беречь нужно. Тебе ими ещё мужу член дрочить. — А зачем ей руки — у неё рот есть!.. Эй, Вива, не приласкаешь меня по старой памяти? Небольшая площадь взорвалась грубым мужицким гоготом, а девушка, нет, чтобы бросить неподходящее ей занятие, зыркнула своими глазищами, плюнула в сторону обидчика и с упёртостью ослицы задрала выше меч. «Ещё бы не тяжёлый! Остаётся только удивляться, откуда силёнок хватает почти пять минут держать навытяжку четырёхфутовую сталь. Неплохо при таком-то телосложении!» Несмотря на роптание, Вива — плод насилия над бриттской рабыней одним из варваров — мне импонировала. При такой-то субтильности в ней чувствовался несгибаемый характер северянки, и в тоже время некая девичья ранимость, суровостью быта давно изжившая себя у большинства обитательниц Данноттара. Судя по шрамам на шее и руках девушки, оставленным «любвеобильными» демонами, ей была уготована участь собственной матери — умереть невольницей во время родов, разрешаясь на свет очередным бастардом. Но, видимо, боги сжалился над несчастной, и красавица Вива запала в душу какому-то воину, не побоявшемуся выкупить и взять в жёны рабыню. — Достаточно, время вышло, — пощадила я её гордость. Для себя же теперь я была уверена, что сделала всё возможное, чтобы завтра, хорошенько прочувствовав болезненную ломоту в каждой мышце нетренированных тел, обе дурехи откажутся от бредовой затеи владеть мечом, а следом и остальные данноттарки, возомнившие отчего-то себя воинами. Вестей из Килхурна не было никаких, да и рано было их ожидать. Но я ждала. Каждый час ждала, как только услышала от несмышлёного детёныша с огромным мужеством и не по-детски уставшими от беспокойства за мать глазами рассказ о нападении на Килхурн. Мактавеш, сукин сын, обвел меня вокруг пальца! Как смел он запереть меня на проклятом утёсе, когда не он, а я должна быть в своём замке? Не он, а я — отправиться в погоню за тварями, осмелившимися напасть на мой дом. Даллас, приставленный ко мне в качестве соглядатая, пытался выгородить вождя. Тогда без зазрения совести я вылила на его голову ушат отборной брани с требованием незамедлительно передать прямиком адресату с первым же посланным в Килхурн гонцом, оставив про запас самое эксклюзивное «красноречие», что самолично выскажу в лицо инкубу при встрече. Уяснив, что ни Квинта, ни Иллиам в момент нападения в замке не было (знать бы ещё, где носит задницы этой парочки), на их счёт я несколько успокоилась, но отныне дни в клане для меня тянулись слишком медленно. Всем сердцем будучи с Килхурном, в Данноттаре меж тем, стремясь убить время, я очутилась в самом центре организованных бабами воинских учений на потеху мужикам. Наконец, собираясь заняться чем-нибудь более толковым, я поднялась с бревна, приволоченным накануне великан пиктом, с постоянным присутствием которого мне пришлось смириться. О! Этот гигант заслуживает особого упоминания, чёрт его дери! После того, как я опрометчиво опрокинула сего питекантропа наземь, меня постигла кара в виде его исполинской тени, пугающей своими габаритами местную детвору. Славное зрелище, нечего сказать! Убеждённый, что раз он, воин, был повержен, но оставлен в живых другим воином, пикт возомнил себя моим должником, поэтому, добровольно возложив на себя функции охранника, а по совместительству и оруженосца, следовал за мной, куда бы я не направлялась. Я искренне пыталась отделаться от великана. Охтарон с детства приучил меня к самостоятельности, а заботами отца у меня выработалась устойчивая аллергия на личную прислугу. Но, то ли я настолько паршиво произношу на гаэльском «нет», что оно воспринимается утвердительным «да», то ли категоричное отрицание головой и жестикуляция рук у пиктов имеют обратное по смыслу значение, я терпела катастрофическое фиаско. Дьявол его раздери! Прилип, будто репей, не отвертишься! Меня нервировало и угнетало, что своим постоянным присутствием он ограничивал мою свободу, как некогда слуги в Морнаосе. Впрочем, угнетало иное… При нём я невольно возвращалась в прошлое, лишний раз убеждаясь, насколько в действительности была скверной дочерью, не ценившей заботу отца. И ведь ничего уже не исправить. Не изменить. Время ушло, и отец мёртв. Это причиняло боль… В конце концов, когда силы спорить и что-либо доказывать тупоголовому верзиле иссякли, наорав на него, я направилась прямиком к его соплеменникам с требованием избавить меня от сего образчика самопожертвования. Святая наивность! Не тут-то было! После часовых переговоров у очага в каменной брохе* пикты мне разъяснили, что отказаться я не в праве, иначе нанесу жестокое оскорбление не только воину, но и всему племени. В результате, скрепя сердце поблагодарив дикарей за оказанную честь, будто ошпаренная я вылетела от них, злая на себя, гиганта, и на всех каледонцев сразу с их грёбанными традициями и обычаями. Но несравненно больше — на Фиена Мактавеша, который кинул меня в этой клоаке полоумных баб с завышенными амбициями, гордых, но обидчивых пиктов, и свысока взирающих на всю эту богадельню бдительных демонов. — А это ещё что за шествие? Не за парочкой же уроков фехтования! — нахмурилась я, озадаченно наблюдая процессию из десятка демонов, идущих прямиком ко мне. До сих пор тёмные ко мне не приближались, так же, как и я не горела желанием с ними общаться. С памятного пира, когда они, словно привидение, разглядывали меня, между нами установился своеобразный пакт о взаимном игнорировании друг друга. Больше месяца мы жили под одной крышей, и невольно я уже знала имена некоторых из них. Знала их жён, кто с кем якшается, кто у кого в побрательниках, но и только. Незримая стена разделяла нас! Такая монументальная, что, возведённая на почве древней вражды, выстроенная из сотен и сотен ранящих воспоминаний, временем обращенных в нерушимый монолит, она терялась в небосводе. Стена никогда не рухнет, не исчезнет. Не позволит опрометчиво повернуться спиной к настоящему. Её груз будет довлеть многотонной плитой, исключая беспечную роскошь — доверие. Адрианов вал, рукотворное человеческое строение, по сравнению с ней, невидимой, неосязаемой, просто смехотворен! Сколько бы времени ни прошло, какое бы ничтожное расстояние нас не разделяло, залогом незыблемости моей стены глубокими шрамами на сердце останется неизменный статус: «Мы есть и остаёмся врагами». Они подошли. Неспешно, размеренно, снизойдя до меня. Этакие все на подбор матерые, но сытые и довольные земными благами, оттого и обманчиво ленные хозяева жизни. Но кому, как не эльфу знать, на какую жестокость способен в исступлении зверь? Только блаженный, обделённый чувством самосохранения, не ощутит страха, что колючим, ледяным языком сейчас лизал мне спину и оцепенением сковывал члены, пока я рассматривала цинично ухмыляющиеся рожи рожденных в преисподней тварей. Демоны обступили меня, полукругом отделяя от людей. Любопытная челядь, нутром чуя исходящую от них опасность, поспешила разойтись. Лишь Гретхен и Вива, да неизменный Голиаф, как шутливо нарекла я моего «оруженосца», не тронулись с места. Но и женщины удалились, как только Даллас кивнул им, требуя удалиться. Я покосилась на двуручник, следом на массивные ворота, за которыми осталась недосягаемая свобода, оценила свои шансы и кисло резюмировала, что их у меня практически нет. — Понимаю, моё присутствие в Данноттаре более без надобности? Пришли проводить меня в Авранаит? — бравируя, пыталась я выяснить причину их появления. Гнетущая, вязкая тишина стала мне ответом. Такая стойкая, что, находясь под перекрёстным огнём тяжёлых взоров двух десятков демонических глаз, она вытравливала малейшую иллюзию на благополучный исход этой встречи. Лишь влажный морской ветер играючи путался в волосах и холодом издевательски бил в уши, время от времени напористыми порывами завывая: «Фью… и не спастись… фью… бежать бесполезно… фью… фью…» Под таким давлением ломаются тверди. «Чёрт! Как жить-то ещё хочется! — подняла глаза я к небу. — Сколько не успела… Сколько не сделала… Напрасно не прислушалась к словам подруги и не открыла Квинту правду о рождении. Кровь от крови моей, плоть от плоти. Этот ветер сослужит мне службу и донесет до тебя, что где бы я не была, какая бы вечность нас не разделяла, ты — самая великая моя победа, сын мой.» Свою молитву я прочла. Боги?.. В богов моей веры больше нет, так что оставим слёзы для плакальщиц. Пусть эти малахольные девы покроют волосы пеплом и воспоют свою мантру скорби, если когда-нибудь в каком-нибудь из тысяч миров вселенной хоть одна вспомнит эльфийскую воительницу Лайнеф Лартэ-Зартрисс из древнего рода Зартриссов, дочь последнего славного короля Валагунда. Я обернулась к великану: — Ступай, парень! Не твой это бой, поживи ещё немного. Пошёл прочь! Тот хотел было воспротивиться, но не таким уж он был и тупоголовым, раз почувствовал: не время и не место. Пикт кивнул и неохотно ушёл. Оно и к лучшему. Жаль было бы загубленной души ещё одного молодого воина. — Десяток демонов на одного эльфа… я польщена, — подхватив двуручник, я крутанула меч, оценивая его управляемость и балансировку, и медленно подняла клинок, готовая к атаке. — Ну что же, покончим наконец с этим… Давайте, ублюдки! Кто первый?! Готовая прихватить с собой в мир Теней парочку демонических голов, я замерла, натянутая как тетива. Ситуацию усугублял тот факт, что накануне любезная Гретхен по большому секрету поведала мне о кончине императора Клавдия, и объективно я понимала, Мактавешу моя персона теперь без надобности. Будто у приговоренного, на голову которого сейчас же, сию секунду, ещё миг и опустится дамоклов меч, нервы мои были на пределе. Но… дьявол! Эти твари не торопились нападать! — Ну же?! Нападайте! — вскричала я. Недвижимыми менгирами воины тьмы взяли меня в круг, когда я крутилась в центре образованного ими непробиваемого кромлеха, и лишь огненный блеск в глазах свидетельствовал, что сотворены они не из каменной материи, а живой плоти. Наконец тишину разорвал грохочущий голос слева от меня: — И эта шальная будет нашей госпожой?! — обладатель рыхлой красной морды, имя которого я запомнила, как Сегорн, вышел вперед и потянулся к мечу, что покоился в ножнах на его боку. Однако, не успела ладонь его сжать в кулаке рукоять, к моему изумлению, вмешался Даллас: — Только попробуй вытащить, и я засуну тебе его в глотку, — вцепился он в руку демона. — Ты ведь не станешь из-за этой?.. — кивнул на меня удивлённый красномордый, затем посмотрел на соплеменников, ища в них поддержки. Убедившись, что единомышленников среди них не найдет, Сегорн раздражённо стряхнул руку Далласа: — Да не собирался я её калечить! Тем более убивать. Законы знаю, иначе я бы тут не стоял, — вздохнул он и примирительно, даже несколько обиженно добавил: — С эльфами дрался, а вот с ушастыми сучками не доводилось. А эта… госпожа, — скептически скривился он, — давно трёпку заслужила. Чего ж не совместить аккурат приятное с приятным? — Как бы тебе твои приятности, Сегорн, боком не вышли, когда Фиен вернётся, — хитро прищурился один из демонов, доставая из-за пояса понюшку табака. — Лучше Далласа благодари, что от руки вождя уберег. — Да помню я её в деле… — влез в разговор другой. Они принялись оживлённо обмениваться репликами, но я уже не следила за их речами, погруженная в собственные мысли. «Трёпку? Чёрт возьми! Трёпку… Я ошиблась. Демоны пришли не за моей жизнью.» Осознав, что никакой угрозы нет, по крайней мере, сейчас, я испытала такое облегчение, что не сразу задалась вопросом, с какой же целью удостоилась столь пристального их внимания. Собственными поспешными выводами, впрочем, обоснованными, я поставила себя в наиглупейшее положение, тем испив ядрёную смесь колоссального адреналина и отчаянной безысходности. Теперь же, хмельная ею, я ощутила стыд, что непомерно раздражало. Наконец, внутри меня вскипел котёл злости и, чтобы не сорваться на окружающих, мысленно я вообразила сцену, в которой раз за разом пронзаю тело красномордого наглеца. Это продолжалось до тех пор, пока для убедительности свершив последний укол, я не почувствовала себя намного комфортнее и с ледяным спокойствием вклинилась в разговор на время позабывших обо мне демонов: — Вижу, вам есть о чём потолковать, — напомнила я о себе. — Что ж, в таком случае я, пожалуй, пойду. — Мы по делу, госпожа, — в итоге услышала я хоть что-то вразумительное. — Вот с этого и нужно было начинать. Итак, какое дело у дьявольского отродья к ушастой сучке, нуждающейся в трёпке, говорите! — сыронизировала я, в действительности заинтригованная. Войны войнами, но я остаюсь женщиной, и как любой иной, заложенное природой любопытство мне не чуждо. — Не здесь, в палате Совета, — уточнил Даллас, что означало, что разговор предстоит важный и не для посторонних ушей. * * * О палате Советов краем своего эльфийского уха я слышала, а вот побывать в оной не доводилось. Знала лишь, что пользуются ею редко, так как располагалась она в одиноко стоящей смотровой башне, на верхней площадке которой в случае нападения с моря когда-то жгли сигнальные костры, тем самым предупреждая жителей на материке о надвигающейся опасности. Но надобность в этом отпала с тех самых пор, как, не без помощи Рима, молва о жестокости непобедимого клана распространилась так далеко, что ни одно племя, промышляющее разбоем и грабежом, под страхом неминуемой гибели даже и не помышляло приблизиться к утёсу. Одиноким эльфом в сопровождении демонов я зашла в тускло освещенную крохотным оконцем башню и остановилась у винтовой лестницы. Воины тьмы один за другим стали взбираться наверх. Процессию замыкал Даллас, который вопросительно взглянул на меня. — Дочь эльфа струсила? Но он ошибался. Разумеется, инстинкты мои обострились, и сейчас я испытывала смятение, и чёрт знает, что ещё, но только не страх. Он уступил место пониманию, что наша договорённость с Мактавешем ещё в силе. — Дочь своего короля сомневается, стоит ли вести дела с кланом, пригревшим подлого шакала, — ответила я ему. — Даже для темных эльфов позорно делить кров с предателем. — А для демонов — нет, когда польза от ушастого есть, — разозлившись, он пихнул меня в спину. — Топай давай! Позорно — не позорно… разговорилась. Кому-кому, но не тебе нас судить. — И всё же просвети меня, Даллас, — настаивала я, поднимаясь по первым ступеням. Вопрос с Кемпбеллом никак не выходил у меня из головы. Не верилось, что при своей проницательности отец не рассмотрел в ближайшем советнике беспринципного ублюдка. Такая промашка нанесла бы серьёзный урон репутации и авторитету короля, слывущего сдери подданных мудрецом: — Как так получилось, что Алистар припеваючи живёт среди вас? С сатанинским упорством демон молчал, и я поспешила пойти в наступление: — Что ж ты молчишь? Я ж все равно узнаю, не от тебя, так от твоей жены. — Чёртова баба! — долетели до моего слуха его вздохи и ворчание. Я усмехнулась, оценив тонкость замечания. Наконец, он удостоил меня коротким повествованием: — Рассказывать тут особо нечего… С темным мы столкнулись на одном постоялом дворе, что больше смахивал на хлев для свиней. Парни решили, что это само провидение и неплохо отвели на советнике душу, но вот прибить не успели, вмешался Фиен. Что-то он в нём разглядел, уж не знаю, что именно, но прихватил полудохлого эльфа с собой. О собственном доме, таком как Данноттар, мы тогда и не мечтали, все довольствовались одной пещерой. Вот аккурат в неё часть из нас и возвращалась с… добром. — Ну да. Я так и поняла, что награбленным, — не сдержала я иронии. — Тьфу ты! Вот язва ушастая! Никак в толк не возьму, ну ладно Алистар, от него клану польза есть, но что в тебе-то Фиен нашёл?! — злился демон. — Неужели не понимаешь? — остановилась я и повернулась к нему лицом. — Всё предельно очевидно — крепость Килхурн, да связи с императором.