Набрав в грудь воздуха Пашка, вырвался из захвата и как заправский гимнаст уверенно метнулся к окну, схватил штору и бросился вниз. Снег почти прекратился. В горле тотчас защипало от холодного воздуха. На глазах выступили слёзы. Воробьёв увидел, что Чебурек почти спустился, но запутался ногами в шторе и всё никак не может спрыгнуть на землю. Пашка висел за подоконником, почти доставая ногами, окно первого этажа, когда с треском порвалась штора державшая вес его тела и ему от болезненного падения на землю оставались секунды. Испугавшись и оттого задергавшись всем телом, точно змея Воробьёв упал на снег, запутавшись в шторе, как в саване. Он лежал на снегу, оглушённый, когда рядом наконец-то бухнулся кулем Чебурек. А Пашка всё никак не мог понять смеяться ему или плакать, потому что всего лишь на мгновение в окне второго этажа показались лица прорвавшихся в актовый зал подростков и тотчас скрылись обратно, точно они как вампиры из фильмов ужасов не любили дневной свет. * * * Максим Бронеславович всё никак не мог придти в себя. Он стоял у стены, спрятавшись за вешалками с одеждой. Мужчина, то мысленно беседовал сам с собой с собой, то поглядывал на дверь и прислушивался. Кажется, он слышал идущие сверху крики, топот ног. Что же здесь к едрене-фене происходит? Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, не в состоянии пойти и узнать в чём всё-таки дело. На втором этаже судя по звукам, происходило что-то явно не хорошее. Наконец не сдержавшись электрик подошёл к окну в гардеробе и тут багровая ткань, шторы коснулась обратной стороны стекла. Крик. Детский крик. Он не мог просто стоять вот так… За окном болтался на ветру, как неуклюжий мотылёк, толстый ошалелый мальчишка: туда-сюда, периодически касаясь ногами стекла. Судя по всему, мальчишка явно спускался вниз таким нетрадиционным образом. Пару секунд разум электрика делал анализ случившихся с ним происшествий. На лице толстого подростка за окном Бронеславович не увидел ни волдырей, ни припухлостей, ни ещё каких странностей. Вот это, то и заставило его стремительно вкарабкаться на подоконник и быстро открыть шпингалеты, чтобы распахнуть окно. Когда, поскрипев и поупиравшись для приличия, оконные створки наконец-то распахнулись, электрик услышал новый крик. Вуух. Сверху на шторе съезжал ещё один мальчишка. Они от кого-то спасаются бегством, он был стопроцентно уверен в этом. Мужчина выглянул из окна и посмотрев вверх на мгновение вздрогнув. Им явно нужна была помощь, понял электрик, когда увидел мелькнувшие на втором этаже лица других подростков. Глубоко вздохнув, мужчина спрыгнул с подоконника на землю, как раз в то время когда Пашка вместе с напрочь оторванной шторой падал в сугроб. * * * — Эй, пацаны, живы? — поинтересовался электрик у очумевших лежащих на снегу мальчишек. Один сразу кивнул, второй мальчишка просто лежал и ждал, не произнося ни слова, пока мужчина не вытащил его из мягкого подтаявшего сугроба. — Давайте за мной ребятня, быстро! — Бронеславович показал на раскрытое окно гардероба, добавил:- там безопасно, — и подсобил толстому пацанёнку первым залезть на подоконник. Второго же мальчишку ему пришлось перекинуть через плечо и с горем пополам спровадить туда же. Толстяк весь вспотел, пока оказался на подоконнике, но оттуда как мог, помогал, пока электрик со вторым мальчишкой не оказался снова в гардеробе. Бронеславович закрыл окно, для собственного успокоения проверил защёлку и спросил, уже отойдя от угасающей вспышки адреналина. — Что здесь происходит, а пацаны? Вижу совсем все с ума посходили. И народ чудной, ненормальный, да? Рожи в наростах и перекошенные, точно у нариков. Пашка после пережитого ещё не мог говорить. Только моргал и вылупив глаза рассматривал их спасителя. Чебурек напротив мямлил кукую-то несуразицу. Пока Воробьев, наконец, не сказал. — Я Пашка. Это мой друг Чебурек. То есть Генка. Спасибо что помогли. — А я Максим Бронеславович — электрик, уточнил мужчина. — Рад был помочь. — У нас тут такое дело… — нахмурился мальчишка и побледнел, видимо вспоминая пережитое. — Мы не знаем, что происходит. Но сначала у всех была чесотка. А потом это безумие… — Чебурек кивнул. — Массовый лунатизм, за которым мы с Генкой проследили. — Стоп. — Замахал руками электрик, точно сотрудник дпс регулирующий движение машин во время поломки светофора. — Давай рассказывай всё по порядку малец. Соберись и только факты выкладывай. Всё что конкретно по делу. Как задача по физике, понял? Вот давай обоснуй всё и решай. Пашка вздохнул, собрался с мыслями и начал рассказывать. * * * За окном была ночь. Сколько сейчас точно времени никто не знал. Наручные часы Воробьева сломались. А мобильника ни у кого не было. Желудок электрика предательски заурчал первым. Ему, точно аккомпанируя, на расстроенном саксофоне отозвался вечно голодный желудок Чебурека. — Так ты Пашка говоришь, что все телефоны в здании не работают. А взрослые, куда ваши подевались? — Не видели мы никого. Кроме разве что завхоза, рыскающего вместе с подростками возле овощехранилища и ворот. А вот остальных: Савельича, медсестру, учителей, с той самой ночи дурной не видел. — Не можем мы тут сидеть больше, — упер руки в бока Чебурек. — Я домой хочу. — Я тоже домой хочу, очень, — тяжко вздохнул электрик, думая о жене, которая, наверное, с ума от беспокойства сходит. А дозвониться сюда не может. — Они днём тихие. И свет, не любят, вон за нами не полезли, а ночью то, наверное, прыгали бы без страху как спецназовцы со стажем, — точно разговаривая сам с собой, поделился наблюдениями Воробьёв. — Так мальцы мне надо подумать, поэтому я чуток посплю чего и вам желаю, — сказал электрик, снимая с вешалки женское пальто с меховым воротником и сворачивая его в рулон, положив под голову замест подушки. — Здесь мы пока в безопасности, — произнёс электрик после нескольких секунд ёрзанья и добавил: — Если будут ломиться в дверь, то отступать будем в окно. Ели наоборот, тогда за дверь. Но думаю если они до сих пор сюда не сунулись, то пока не определили наше местоположение. А может чем другим занялись. Картошку таскают из овощехранилища, работнички, — хмыкнул электрик и, открыв рот, широко зевнул. Затем поёрзал и прислонившись к стене заснул. * * * Темно за окном, небо чёрное снежное и не видно ни единой звезды, а фонарь за забором, так далеко, что его свет едва виден сквозь беспрестанно падающий снег. Пашке не спиться, хоть и устал. Только Чебурек то и дело пытался вздремнуть, но тут же просыпался и часто моргал и тяжело дышал, в голове мальчишки вертелись навязчивые мысли. — Я писать хочу, сильно нет мочи терпеть, — спросил Чебурек, разглядев, что Пашка тоже не спит. — Иди в угол, за вешалками, и пописай, — и добавил, уставившись Генке в глаза. — А ты чего ждал, что в туалет тебя проводить решусь, а? — Нет, что ты, — замямлил Чебурек и пошёл за вешалки с одеждой в угол. Закряхтел как старик и замолчал. Пашка задумался. В тишине гардеробной было слышно, как журчит ручеек, испускаемый Чебуреком. Снежная белизна за окном, давала чуток разглядеть круглолицего мужчину, что их спас. Он едва слышно посапывал носом. Невысокий, крепко сбитый, обычный, в общем то мужик. На героя из кинофильма Бронеславович не походил, но его появление в критической ситуации для мальчишек было сродни чуду. Пашка вздохнул и снова попытался заснуть. — А чёрт, — с грохотом спотыкнулся Чебурек, цепляясь за вешалки, которые закачались и стали заваливаться на бок. С лязгом железная конструкция всё же упала. В тишине раздавшийся звук казался оглушительным. — Что где?! — с хрипом проснулся, точно из проруби вынырнул электрик, с ошалевшим взглядом, оглядываясь по сторонам. Чебурек пробормотал: — Простите. — И тут что-то зашуршало прямо за дверью. Тусклый желтушный свет фонаря прятал тени по углам. — Ой мама, — испуганно произнёс Чебурек. Дверь снова протяжно скрипнула. Возникший из-за двери звук походил на крепкорастянутый пууу-ф, затем крепко грохнуло — и дверная ручка отчаянно задёргалась. — Тсс, — приложив палец к губам, зашипел Пашка. Чебурек быстренько двинулся к ним, и было уже открыл рот, намереваясь что-то сказать, но электрик резко встал и перехватил мальчишку на ходу. Бронеславович крепко взял его за руку, зажал Генке рот. Тишина накалилась, как перегретый утюг готовый вот-вот треснуть. Звук собственного сердцебиения грохотал в ушах Пашки точно наковальня. Так они и стояли, точно столбы. За дверью шуршали и переговаривались, как мыши хотя из доносившихся звуков нельзя было различить ни единого слова. Затем громко, точно играя на нервах, бухнули в дверь. Пауза. Снова уже тихонько постучали, как проказливые дети, намеренно дразня взрослых. Стуки и громыхание утихли. Теперь хрипы за дверью чередовались со стонами. Пашке казалось, что его ноги приросли к земле, а сердце напротив грозится выскочить из груди. Электрик сделал несколько шагов в сторону Пашки вперёд, беззвучно крадучись как кошка, и это поражало взгляд при его то плотной комплекции. Когда пальцы мужчины ободряюще сжали ладонь Пашки, тому значительно полегчало. Сердце в груди замерло и слегка успокоилось. Воробьёв посмотрел в глаза мужчины. И сжал его ладонь. Время превратилось в резину. Замерло каплями наэлектризованной липкой смолы в воздухе. По лбу Чебурека медленно сползала крупная капля пота, замерев у переносицы. В дверь ещё раз стукнули, проскреблись, точно прощались до поры — и затем всё разом прекратилось. Шлеп-шлеп, шлёпали уходящие, словно босые ноги за дверью.