Мне вдруг пришло в голову, что я не могу назвать Бриджеру имя гитары. Потому что я назвала Джордана в честь самого крутого игрока НХЛ. И этот настоящий Джордан – рыжий. Совсем как Бриджер. Улыбаясь про себя, я села рядом с Бриджером на кровать, положила гитару на колени и повернулась к нему. Он протянул руку и провел пальцами по струнам. Каждая при его прикосновении издала водянистый звук. Я улыбнулась. – Будь мужчиной, Бриджер. Вот так. – Я ударила по струнам, и их звучание заполнило комнату. – Ты, кажется, назвала меня слабаком? – Нефритовые глаза посмотрели на меня с вызовом, он снова потянулся к гитаре и с силой дернул одну струну. – Вот молодец. – Мне давно не было так весело. – Да, я ведь обещала объяснить тебе интервалы. Ты сейчас сыграл на струне D. Это нота ре. Пропой ее вместе со мной. – Я пропела ре. – Господи, Следопыт. Ты не говорила, что придется петь. – Всего одна нота. Давай, пропой-ка мне ре. Уши у него покраснели. Но он пропел ноту со мной. – Вот! Видишь, ничего сложного. – А теперь поднимемся на октаву. – Я пропела ре следующей октавы, но у Бриджера сорвался голос. – Мужчина не может пропеть эту ноту, – заявил он. – Чушь. Эрик Клэптон может. А уж он-то настоящий мужчина. Но не важно – ты ведь слышишь, что это та же нота октавой выше? Но все равно ре? – Конечно, слышу. – Отлично. Видишь эту точку? – Я указала на гравировку на грифе. – Она делит струну ровно пополам, от нижнего порожка до колка. Сначала послушай… – Я сыграла на открытой струне. – Теперь положи палец сюда. Бриджер прижал палец к струне там, где стоял знак разделения надвое, а я снова ударила по струне. Она зазвучала октавой выше. – Ре-е-е…» – пропела я и убрала его палец с отметки лада. – Ре-е-е, – я пропела более низкую ноту. – Половина струны, половина диапазона колебаний. Теория музыки – просто раздел математики. Наступила тишина. Он смотрел на меня. – Это очень круто, Следопыт. И гораздо понятнее, чем в нашем дурацком учебнике. А теперь я должен услышать, как ты играешь. – Играю… что? – Какую-нибудь песню. Хочу послушать. – Э-э-э… ну, допустим. Если ты сделаешь мне маленькое одолжение. Он скрестил руки на груди, и я сразу отвлеклась на выпуклые мышцы его предплечий. – Одолжение? И чего же это будет мне стоить? – Ну… ты можешь перестать называть меня Следопытом? – Я понимала, что глупо возражать против клички, которой он меня наградил. Но из-за событий прошлого года я болезненно реагировала на все, что казалось мне хоть как-то связанным со слежкой. Он поднял брови. – Конечно. Это все? Я кивнула. – Без проблем, мисс Скарлетт. Сыграй мне песенку. Мои ладони слегка вспотели, пришлось вытереть их о джинсы. Причин беспокоиться не было: я ведь провела столько часов, без сна и отдыха вынимая душу из гитары. Когда в школе с тобой никто не разговаривает, а дома разыгрывается полновесная драма, лучше всего проводить время, занимаясь музыкой. Но мне хотелось произвести впечатление. Я прокашлялась: – Ладно. Что тебе нравится? Назови жанр. Его улыбка осветила всю комнату. – Классический рок? Я повесила гитару на шею, проверила настройку и заиграла Sweet Home Alabama группы «Линэрд Скинэрд». Я знала, что эта песня с яркими вступительными переборами будет звучать впечатляюще. И я играла ее, наверное, тысячу раз. Я не спускала глаз с грифа не потому, что мне нужно было смотреть, а от смущения. Но после первых же аккордов успокоилась, музыка меня поглотила. Доиграв песню, я подождала, пока стихла последняя нота. И уже не могла избежать того, чтобы взглянуть на него. Бриджер смотрел на меня широко открытыми глазами, темно-зелеными, цвета морской волны перед штормом. – Черт возьми, Скарлетт, – прошептал он. – Ты меня поражаешь. Щеки меня не подвели – запылали в момент. Я стала снимать с шеи гитару. Но так неуклюже, что ремень запутался у меня в волосах. – Ох, – я выругалась. Бриджер протянул руку, чтобы помочь мне выпутаться, а я почувствовала, как в его глазах падаю от «возможно, крутой» до «тетехи». Но, не успев из-за этого толком расстроиться, я заметила нечто странное. После того как Бриджер отбросил с моего плеча спутанные волосы, его ладонь осталась там, согревая мою кожу. Потом его пальцы легли на мою щеку. Я посмотрела ему в глаза и встретила его изучающий взгляд. Медленно-медленно он наклонился ко мне. Потом его губы почти прикоснулись к моим, и я почувствовала, как вся покрываюсь мурашками. Но он не поцеловал меня, как положено. Вместо этого его губы задержались в уголке моего рта – никогда не думала, что это такое чувствительное место. – Так хорошо? – прошептал он; его губы были так близко, что слова, казалось, вибрировали прямо на моей коже. – Тебя пока довольно трудно прочесть. Еще как, черт возьми. Но я не отвечала, боясь, что голос изменит мне. Вместо этого я подвинула лицо чуть ближе к нему, в надежде, что он поймет. Сердце колотилось как бешеное, когда его губы нашли мои. Губы у Бриджера были нежные и мягкие. Когда мы наконец поцеловались, грудь захлестнула теплая волна счастья. Его рука обвила меня, но губы отодвинулись. – Мне хотелось это сделать, – прошептал он, – с того момента, как ты села завтракать. Когда он снова поцеловал меня, я обмякла и прижалась к нему. Его губы приоткрылись, и язык медленно заскользил по моему. Я тихо заскулила от удовольствия. И решила, что смущаться по этому поводу буду потом. Отуманенная счастьем, я и не заметила, как Бриджер переложил гитару с моих колен на кровать Кэти. Мы по-прежнему сидели рядом, но Бриджер подсунул руку под мои колени и поднял их над своими, так что мы оказались почти лицом друг к другу. Его широкие ладони согревали мою поясницу, и он целовал меня снова и снова. Я позволила своим пальцам изучать твердые мышцы его плеч, бархатистую кожу на затылке, а потом зарыться в его густых волосах. И тут запищал его таймер. Бриджер со стоном прервал наш поцелуй. Он нажал кнопку на часах, чтобы они заткнулись. Потом обнял меня обеими руками, положив подбородок мне на плечо. – Вторжение реальности, – тихо произнес он. Я промолчала, только сплела пальцы на его широкой спине, крепко сцепив их. – Мне надо идти, – сказал он. Я заерзала, спуская ноги с его колен. – Я знаю. – Ох, как не хочется… – Он встал. – Можно, я позвоню тебе позже? Я кивнула. Он нагнулся, легко поцеловал меня в губы, повернулся и вышел из комнаты. Оставшись одна, я снова плюхнулась на кровать – не девушка, а трясущееся, глупо ухмыляющееся недоразумение. Губы распухли от его поцелуев, ладони были влажными. Хоть что-то в этот день пошло так, как надо. Он позвонил в половине десятого. Я заставила себя подождать второго звонка, чтобы ответить. – Привет, – сказала я, смутившись. – Привет, Скарлетт. – Он говорил приглушенно. – У нас все круто? – Да, – сказала я. – Правда, было бы еще круче, если бы ты сюда пришел. – После этих слов мое сердце заскакало, как пони. Ведь не исключена возможность, что Бриджер сейчас затянет что-нибудь вроде: «Слушай, сегодня днем… я вовсе не хотел этого делать». Но ничего подобного. Вместо этого он тепло усмехнулся в телефон. – Я бы с удовольствием. – Ты на работе? – спросила я. – На складе? – Как всегда. Знаешь… – Он замолчал, как будто раздумывал, говорить или не стоит. – Скарлетт, ты мне ужасно нравишься. Но у меня почти не бывает времени. – Знаю, – тихо сказала я. – У тебя забот полон рот.