Маэстро кивнул: – Ты права. Конечно, ты права. – Он снова вытер лицо, опустился на четвереньки и стал собирать листовки по одной, складывая их аккуратно, как кусочки битого стекла. Когда Генри условным знаком – «тук, тук, тук-тук… тук, тук» – постучал в дверь репетиционного зала, Маэстро уже ушёл спать. – Ну? – спросил он, когда я впустила его. У него на плечах был большой тяжёлый рюкзак. – Что ты решила? Я никак не могла выбросить из головы Маэстро и его листовки. В горле стоял горячий ком, мешавший дышать. Ему казалось, что он видит маму. В темноте. Это невозможно. Если только он действительно не тронулся. Или… Ужасная мысль пришла мне в голову, настолько ужасная, что я не могла выдавить ни слова. – Оливия! Что случилось? Почему ты на меня так смотришь? Я резко развернулась и побежала. Генри поспешил за мной, шёпотом уговаривая меня остановиться. – Призраки! – хрипло позвала я, как только выскочила на сцену, и стала водить фонариком, как лучом прожектора. – Выходите! Немедленно! – Оливия, – сказал Генри. – Ты не можешь командовать привидениями. Что с тобой? Что ты собираешься им сказать? Я не успела ответить – Фредерик, Тилли, Джакс и мистер Уортингтон появились прямо перед нами. Генри попятился. Я была слишком зла, чтобы чему-нибудь удивляться, и ткнула пальцем в грудь Фредерика. Холод пронзил мне руку, кожа побелела, а вены запульсировали, но мне было всё равно. – Это вы дурачите Маэстро, заставляете его видеть то, чего нет? Обнадёженная улыбка Фредерика пропала: – Что, прости? – Не морочьте ему голову. Мне нужно, чтобы он оставался в трезвом уме и зарабатывал деньги. Или… или… – Я замолчала, так сильно дрожа от страха, что едва держалась на ногах. – Я сделаю то, что вы просите. Помогу вам вырваться отсюда. Только оставьте его в покое. Оставьте нас в покое. И предупреждаю: если вы хотя бы приблизитесь к нонни, клянусь, вы пожалеете об этом. Генри оттащил меня за рукав, и Фредерик вскинул руки вверх. – Оливия, пожалуйста, успокойся! Мы никому не морочим голову. Не знаю, что привиделось твоему отцу, но мы тут точно ни при чём. Я вырвала руку у Генри; в глазах стояли слёзы, щёки горели. – Честное слово? Фредерик подлетел ко мне. Тилли, Джакс и мистер Уортингтон торжественно подплыли вслед за ним. – Честное слово, Оливия. Вот тебе крест, и клянусь своей… жизнью. – Своей жизнью? Той, которая у вас была? Фредерик нарисовал крест на груди, оставив в сером дыме тёмные волнистые полосы. – Разумеется. Генри пристально взглянул на привидений. – Что именно видел отец Оливии? Вы знаете, о чём он говорил? Призраки смущённо переглянулись. – Может, и знаем, – ответила Тилли. – Возможно, знаем, – произнёс Джакс. – Но вам это не понравится, – сказали они вместе. – Что это значит? Плечи Фредерика подёрнулись рябью, голова упала на грудь. – Думаю, лучше вам показать. – Фредерик, нет! – попыталась остановить его Тилли. – Нет, Фредерик, – возразил Джакс. И вместе они выпалили: – Ты отпугнёшь их! Мистер Уортингтон, качая головой, смотрел в потолок. – Они заслуживают того, чтобы знать, – твёрдо ответил Фредерик. – Идите к двери, ведущей за сцену. Оливия, выключи, пожалуйста, фонарик. Будем ждать там. Генри схватил в темноте мою руку. Я ни чуточки не возражала – выражение лица Фредерика напугало меня. – Чего ждать? – Увидишь. – Фредерик передёрнулся, и на меня словно просыпался мелкий град. – Это неприятно, а для нас, призраков, и очень опасно. Но в вашем присутствии нам ничто не угрожает. Я ничего не поняла, но была слишком напугана, чтобы задавать вопросы. Мой голос поглотила темнота. Мы ждали у выхода со сцены, казалось, целую вечность, Генри стискивал мою руку так крепко, что чуть не сломал мне пальцы. Потом в конце зала замигал красный знак выхода. – Смотрите, – прошептал Фредерик, указывая в потолок. В лунном свете, проникающем сквозь высокие окна, я различила тени. Отчётливые, извивающиеся, напоминающие по форме человеческие фигуры – похожие на ту, которую мы с Генри раньше видели около двери в подвал. Ожог у меня на руке внезапно обдало холодом. – Мы такое уже наблюдали, – сказала я. – В тот же раз, когда впервые встретили вас. – Да. – Вы же говорили, это было испытание, – сердито прошептал Генри. – Вы обманули нас? – Да, и я приношу за это извинения. Но я не хотел пугать вас заранее, не объяснив нашего появления. Я следила взглядом за мерцающими тенями, двигающимися под потолком. Зрелище завораживало. – Кто они? Фредерик выдохнул, отчего по спине у меня побежали мурашки. – Тени. Призраки, которые так и не нашли своих якорей и никогда не смогут перейти в другой мир. Те, кого заманили в Лимб. В тот день в вестибюле мы использовали вас, чтобы прогнать их. Извините, но они гораздо сильнее нас и не отстали бы просто так. Я потёрла ожог. – Они напали на нас. И оставили на коже следы. – Они ненавидят людей. Ужасно вам завидуют, и в то же время их к вам тянет, – тихо объяснил Фредерик. – У вас есть то, что они потеряли навсегда: жизнь. Обычно они стараются держаться от людей подальше – боль воспоминаний слишком велика. Но порой они не в силах противиться искушению. Я чуть дальше высунулась из двери. По потолку, появляясь в лунном свете и снова исчезая из виду, носились тени, похожие на пауков. Темнота тянулась за их силуэтами, подобно чёрному туману. Когда на них падал свет, они переливались. Совсем как моё пятно. – Вы упомянули какой-то Лимб, – прошептал Генри. – Что это такое? – Есть загробный мир, куда отправляются мёртвые, – объяснил Фредерик. – Есть мир жизни, в котором обитают живые и призраки. А ещё есть Лимб, находящийся между двумя мирами. Как только призрак входит туда, он становится тенью и может путешествовать в мир живых и даже дотрагиваться там до предметов, если захочет. Понимаешь? Одна из теней врезалась в люстру. Хрустальные подвески звякнули и задрожали. Сверху раздались тихие крики. – Но это нечестно, – сказала я. – Вы ведь не можете ни к чему прикасаться. – Нет, но у меня есть надежда, что однажды я перейду в иной мир. Раньше или позже, если вы нам поможете. – Фредерик застенчиво улыбнулся. – Тени же никогда отсюда не уйдут. Вообще они не болтливы. Я знаю о них только то, что нам удалось собрать по отрывочным сведениям, наблюдая за ними. Видишь ли, в Лимбе их сознание ясно. Они помнят, что где-то в мире живых у них есть свои якоря, помнят о своём желании двинуться дальше. Но, попадая в мир живых, они забывают всё это и становятся бессмысленными тварями, растерянными и злобными. То есть они никогда не смогут вспомнить самое важное и перейти в следующий мир. Да, они способны касаться предметов, но им не обрести покоя. – Откуда вы всё это знаете? – недоверчиво спросил Генри. – Мы ему рассказали, – объяснила Тилли, высоко вскинув подбородок. – А нам сказал мистер Уортингтон. А ему – другие призраки. Своих врагов надо знать хорошо. Вот мы и стараемся изучить поведение теней как можно лучше. – Значит, тени останутся тенями навечно? Фредерик кивнул, не отрывая глаз от потолка.