Натачиваю инструмент и вижу, как завороженно она на него пялится. Знаю, что хочешь. Сотрясаюсь, фантазируя, как Вася будет его вылизывать своим розовым язычком. — Стой! — останавливает она меня рукой. Опомнилась значит. — Это уже не смешно, как я потом вычищать это буду. — Я ершик тебе куплю, — ухмыляюсь я и коленом давлю на матрас, рукой продолжая надрачивать член, завораживать ее этим. — Засунь его себе в задницу, — пытается Васька скрыть улыбку и дергается в сторону, хочет сбежать, но я ловко подминаю жертву под себя, наслаждаясь тем, как хорошо наши тела друг другу подходят. Тут же вклиниваюсь между ног. — Перестань, у меня уже влагалище болит, — просит она пощады, но я не трахался всю неделю, так что пусть отрабатывает. Тем более… Руку веду вниз, нащупываю до одурения влажные губки и поднимаю брови. — Ты же мокрая. Течешь как сука. Тем более, — наклоняюсь ниже, к самому уху, тоже заляпанному белком, и шепчу: — Тем более белок отличная смазка. Целую сначала шею, слышу протяжный вздох, лижу сладкие губы языком, сразу напоминая, кто в доме хозяин. Пальцем обвожу клитор, дырку и подставляю туда головку члена — раздвигаю ноги. Васька снова начинает дергаться, руками бить меня по спине, даже кусает язык, но все это детские игры. Рука на шее, глаза в глаза и чертовски медленное проникновение. — Как мне нравится твоя тугая дырка, Вась, ничего лучше в жизни не знаю, чем быть там. Как дома, понимаешь, как будто я всю жизнь ее искал. — О, Макар, — тут же расслабляется она, руками обнимает шею, уже забывая о том, как сладкая дрянь как из стакана расползается между нашими телами. Я не закончил. Не все сказал. Самое главное… — Попробуй только меня ее лишить, и я тебя закопаю. Она на миг распахивает глаза шире, но тут же улыбается. — А это работает в обратную сторону? А то мне слишком нравится твой член, — говорит она, и я толкаюсь до самой матки, руками упираюсь в кровать и слизываю белок с соска. — И меня тоже можешь заковать. В тот день я действительно раздолбил ее конкретно. Трахался, словно надышаться пытался. Наверное, понимал мозгом, подсознанием, что такое счастье не заслуживаю. Что такую девку у судьбы словно одолжил. Я решил, что хватит пока трахаться. Дал ей пару дней отдыха, за которые мы много говорили, курили травку, ржали над очередной серией Симпсонов и, конечно, тренировались. Иногда я учил ее английскому языку. Правда сложно было держать член в штанах, когда это чудо в мини шортиках бегает и задом под музыку трясет. Репетирует. Да еще и язык показывает, пытаясь произнести английское слово. Но самый ад был в тире, когда она не стрелять училась, а жопой своей ко мне прижималась. — Ты будешь стрелять или… — раздражено говорю я и тут же слышу очередь из пуль. Ну что сказать, неплохо. Особенно для второго раза. — Так себе, — не хвалить же ее. — Когда мужик будет идти на тебя с ножом, ты не забудь поздороваться и обменяться любезностями. — Знаешь, — поворачивает она ко мне лицо с улыбкой, пока я рассматриваю убитого в сонную артерию кабана. — У меня там все зажило и, кажется, требует новой порции белка. Ох уж этот белок. Мы заляпали всю кровать, а когда пришла работница из агентства, она осмотрела срач и кажется ее губы прошептали «помогите». Я быстро оценил взглядом помещение. Зацепил дверь в подсобку и потащил туда свою Васю с ее зудом между ног, который я собираюсь незамедлительно уничтожить. Всадить член в сладкое нутро, которое мы чистили струей душа. И я смотрел, как она конвульсивно дрожит и кричит от шестого за сутки оргазма. Я убираю из ее руки пистолет, снимаю наушники, как раз пока Васька стаскивает свои и веду в сторону подсобки. Как вдруг дверь открывается, и из нее выходит парочка, явно не дотерпевшая до дома. Телка ничего, с формами. До Васьки далеко, но раньше бы трахнул, а постриженного по-армейски мужика видел где — то. Хочу занять их удобное место, но Васька упирается. И уже без улыбки говорит. — Ну знаешь, ты бы еще туда к ним зашел… — Ты против групповушки? — смеюсь я. — Смотря сколько придет? — Не против, — говорит она и я стискиваю запястье, на что Васька морщится и тут уже прижимается ко мне всем, до головокружения идеальным, телом. — Если тебя клонируют. И все, бл*ть, было хорошо. Просто одно сплошное совершенство, пока на футбольном матче после жаркого секса в одном из подсобных помещений, и возвращения на трибуны, Вася не упала в обморок. Ох, и перетрухал я знатно, напридумывал всякого. Она быстро очнулась, затрепетала ресничками, но какое-то гадкое, мерзкое чувство овладело мной, когда, набрав в рот воды, плеснул ей в лицо. Глава 24. Василиса — Мне, конечно, чертовски приятна твоя забота, но я могу и сама добираться на работу, — говорю с улыбкой, поджав ноги под себя и наблюдая за сосредоточенным лицом любимого, пока мы едем по Москве. Он, кажется, даже водить стал осторожнее. По крайней мере минет на скорости сто километров в час он меня делать не просит. — Простая предосторожность, — мельком ловит он мой взгляд. — Никому не могу доверить такую ценность. Может, ты уже свалишь с этой работы? Что хорошего менять утки? — Не могу, это часть учебы. — Я могу купить тебе диплом. Ну, конечно, можешь, думаю я, заливаясь смехом. — Ты все можешь, только я действительно хочу стать акушером-гинекологом. — Вот делать нечего… Сидела бы… — И через месяц тебе со мной наскучит, и найдешь другую. — Не месяц, — тянет он. — Может быть два… Он-то ржет, а я его кулаком в твердое плечо бью и улыбаюсь. — Именно поэтому я не хочу уходить с учебы. Нет никаких гарантий, что мы с тобой будем вместе всю жизнь. — Какие гарантии тебе нужны? Хочешь штамп в паспорте? — усмехается он и хватает мою руку в свою. Подтягивает и вдруг берет в рот безымянный палец, смачно засасывает, повергая меня в пламя похоти. — Хочу, — шепчу я хрипло и второй рукой оглаживаю его чуть отросшие волосы, расчесываю пальцами, делаю легкий массаж затылка. Возбуждаюсь дико. — Значит так и поступим, — кивает он скорее сам себе. — Как со всеми делами разберемся. — Ты серьезно? — не верю я своим ушам, ощущая в горле тугой ком, а на щеках слезы. — Мы поженимся? — Если не поубиваем друг друга, то вполне можно дать тебе разрушить мою жизнь… Он, конечно, смеялся, но я осознавала насколько все его слова серьезны, как и забота, которой он меня буквально окружил после того случая на стадионе. Он стал сдержаннее, старался больше разговаривать, интересоваться работой и вот… Даже подвез до больницы. А теперь по сути предложение… Пусть размытое и неоформленное, но мой безымянный палец в его рту говорит лучше любых признаний. Он смакует его, как лучший из десертов, и я плыву, а когда он останавливается на парковке, мой палец вскоре заменяет мой же язык. Он всасывает его в себя, прикусывает, вступает в сладостную схватку. Одним словом, вылизывает мне рот, руками разминая грудь, почему-то в который раз странно болевшую. Соски ныли все чаще, и я просила Макара полизать их подольше. Успокоить. Он с большим удовольствием этим занимался, вот и сейчас спускается с губ на шею, прикусывал кожу, оставлял болезненные, но такие нужные засосы. Одной рукой пробравшись мне в трусики, мою руку Макар силком запихивает себе в джинсы. — Макар, — задыхаюсь я с восторгом, чувствуя пальцами тонкую кожу горячего как огонь члена, вожу по головке большим пальцем, размазывая влагу. — Макар, мне надо на работу. — Мне тоже. Мы быстро. Последний разок, — хрипит, часто дышит, и я теряюсь в нем. В нас. Дышу каждым его словом, люблю больше жизни. Готова сделать для него все. Ощущаю, как каждая молекула моего тела давно переплетена с его энергией, его существом. И нет пути назад. Нам больше не уйти друг от друга. Потому что нет и не может у меня быть никого дороже. Дашка, любимая подружка, погрязла в романтике с Марком. Все сработало. Хотя странно, что она так и не похудела. Паша что-то там мутит с Данилом, хотя, конечно, не афиширует, и вообще часто рядом со мной виновато молчит, а Ника просто отдыхает. И я отдыхаю. Рядом с Макаром я всегда отдыхаю. Душой. Телом. Всем естеством. Я на своем законом месте. И рука моя там, где надо, ласкает огромную увитую выпирающими венами плоть все резче, все чаще. Сама бьюсь в конвульсиях, пока он все грубее трет мне клитор, сводит с ума. Замираю, задыхаюсь, когда он снова накрывает губы, остервенело дрочу, пока он в бешенном темпе доводит до развязки меня. Сильнее. Сильнее. Чаще. Господи, еще. Хочу еще порочной, грязной ласки. Чаще. Глубже. Грубее, чтобы потом болело все и напоминало о жестокой любви Макара. Прикусываю его губу, чувствуя, как он дергается. Руку мне заливает обжигающая лава, а Макар приводит к ярчайшему оргазму меня. И я выстанываю ему в рот и чувствую, как сердце готово прорвать грудную клетку. Мы все в испарине страсти, жмемся лбами, сходим с ума от близости.