— Ты не кончила. — Здесь главное, чтобы ты стабильно кончал, — кидает она подобие улыбки, и я делаю шаг в ее сторону, нависаю, хлопаю дверью, которую она уже открыла. — Оставайся, уже поздно. — шепчу ей в затылок, вдыхая аромат ванильного шампуня. Все ее женские штуки так и остались в квартире. Она ничего не забирала. Я ничего не выкидывал. — Тем более пробки. Она замирает, толкается лбом в пластик, которым обшит металл и шумно выдыхает, словно о чем-то напряженно размышляя. Глава 44. Василиса Я осталась. Разве могло быть иначе? Я развернулась в коконе из его сильных, увитых венами рук. Подняла заплаканные глаза и замерла. Застыла. Превратилась в статую. «Почему я всё ещё с ним?», — задумалась я тогда. Почему не бегу со всех ног. Может быть, потому что меня больше нигде не ждут? А может быть, потому что я знаю, что потерять этого мужчину будет худшей ошибкой в моей жизни. Я не могла её совершить. Я не могла упустить тот шанс, что дарила нам судьба. Вернее, подарила, если бы я смогла забеременеть. Но… я не могла. Не смогла. Врачи разводили руками и говорили ждать и стараться. Каждый месяц мы смотрели на этот долбанный тест как на манну небесную и каждый раз Макар успокаивал меня, когда появлялась привычная полоска. Старался как никогда. Возил в рестораны. Гулять. Макар молодец. Он делал все возможное. По необходимости трахал каждый день. Секс превратился в обязательное вечернее мероприятие, которые перестали возбуждать даже его. Даже член Черкашина перестал реагировать на механический будильник, что извещал — пора. И даже мои усилия не оказались эффективными. Член просто не встал. Потом мы, конечно, сделали перерыв, но не помогало ничего. Наверное, к этому всё шло. И не переезд в другую квартиру, не совместный ремонт не помогали укрепить то, что мы когда-то потеряли. Не помогало замесить клей для разбитой чашки. Огня к нашим разладам прибавлял проблемы в «Голоде». Кто-то сильно хотел его закрыть, привлекая все новые и новые проверки, инстанции. Иногда мне казалось, что это бывший сотрудник подсказывает, где и что могло быть в клубе не так. Говорил очень конкретно, где искать. Макар давал им на лапу, спускал на сохранение потопающего плота баснословные деньги. — Избавься от клуба, — кричала я раздраженно в который раз. И Макар не был спокоен. Отвечал резко, режа по-живому. — Избавься от головы, последнее время она только источает слезы. Сидя в аэропорту, я до сих пор вспоминаю наш последний тест. Отрицательный. — Опять отрицательный! — кричала я ему в тот день, возненавидев даже его ласку. — Потому что ты не хочешь ребенка, ты просто хочешь меня трахать. — Очнись! — в два шага преодолел он между нами расстояние и встряхнул меня. — Трахать тебя то же самое, что долбить дупло бревна. Да кому ты нужна, бревно. Меня уже тошнит от одной мысли залезть на тебя. Все было кончено. В тот день, в ванной, две недели назад все было кончено. Оба это понимали, и мы оба это приняли. — В таком случае я оставлю тебя с твоим вялым сучком наедине. Я ухожу! — решила я очень твердо и не заметила, как в мгновение в глазах Макара промелькнула молния, а сам он будто сорвался с цепи. — Хрена с два! Это ты, ты, тварь фригидная, сделала меня импотентом и тебе же это исправлять, — он дернул меня за косу, впечатался в губы, целовал грубо, больно, укусил в кровь губу, и я ответила пощечиной. Одной. Второй. Третьей. Я кричала, истерила. Лупила его, пока мне не прилетела оглушительная ответка. Снесла меня на пол. И не успела я обиженно на него взглянуть, как он потащил меня за волосы и уложил животом на подлокотник дивана, который мы три дня выбирали вместе. Он рвал на мне домашний халат, не обращая внимание на то, как сильно ткань впивается в кожу. Он не замечал ничего, дикое желание довлело над ним, и мое сопротивление, крики только распаляли его. — Сейчас посмотрим, у кого тут вялый. Всю душу мне вытрясла. Превратила в задрота. Ненавижу тебя! Убил бы, сука, но просто трахну…. Не ной! На мою просьбу прекратить, он только ударил меня по щеке и сказал: — Я не для того с тобой возился, чтобы хоть раз нормально не трахнуться, а потом гуляй, как ветер. Даже не позаботившись о смазке, Макар впихнул полу-вялый член в сухое, узкое влагалище. Было больно. Адски. Внутри все жгло и только ежедневный секс спас меня от разрывов. Впервые с ним было больно. Но на мой крик: «отвали урод!», он только вдавил мое лицо в диван ногой и засадил глубже. Я его оправдывала. Даже в тот момент я понимала, что сама привела его к этой стадии, когда все нормы морали и любовь умирает. Умирает, возрождая внутри что-то грязное, мрачное, порочное. И я терпела. Ревела белугой, чувствуя, как кожа дивана неприятно трет щеку, как Макар с ревом толкается в меня подобно чудовищу. Хочет сожрать. Не оставить живого места. Он кончил мне во влагалище, залил так обильно, что стекало по голым ногам. Но Макару было мало. Я выла от боли, пока он растягивал мне анус, грубо пихая туда головку, я выла и винила во всем себя. Я и только я довела адекватного мужика до состояния зверя. Он протолкнул член до конца и заглушил мой крик рукой. И начал снова двигаться. Вдалбливал меня в диван, пихал мне пальцы в рот и все повторял как безумный: — Кончай, сука, кончай! Я вырву тебя из себя. Ты — зараза, ты сдохнешь. Залив меня спермой, он заставил вылизывать его член до блеска. — Зачем, — вскричала я, когда он, натянув джинсы, футболку направился к выходу. Оставил меня лежащей на полу у дивана умирать. Он остановился. Точно так же, как я несколько месяцев назад, но не повернулся. Не пожалел. — Чтобы у тебя и мысли не возникло ко мне вернуться. Думаю, теперь у тебя двойной повод меня ненавидеть. Финита ля комедия, моя милая. И я бы хотела возненавидеть его. Ведь он изнасиловал меня. Впервые за все время изнасиловал. Сделал больно. На церемонился. Драл как суку, насаживая на свой огромный х*р. Стягивал шею пальцами и долбился в рот. И я бы хотела его возненавидеть, но не смогла. Почему-то в общежитии в тот день на глаза попался крюк. Тот самый, на котором висела Даша. Я долго на него смотрела, как вдруг в комнату вошла она сама. Она вернулась. Она пришла в себя. Спустя столько времени. И именно Даша после моего краткого рассказа предложила пойти к психологу. Дала визитку. И именно психолог, разговаривая со мной две недели, предложил съездить отдохнуть. Выкинуть Макара из головы и начать новую жизнь. Давид оплатил все. Предлагал поехать вместе, но Майя была на сносях, и я бы просто не смогла находиться с ними, такими счастливыми. Когда жизнь дерьма, на счастье смотришь с большим трудом. Услышав вызов на свой рейс, я взглянула на выход. На людей, как муравьев, спешащих по своим делам и самолетам. Смешно думать, что Макар прибежит по мне. Что упадет в ноги и начнет молить о прощении. Смешно. Я одна. Значит пора привыкать справляться со всем самостоятельно. Я подтягиваю сумку и иду к автобусу, который отвёз нас к трапу самолета. Тот уже заправлен и готов лететь в Арабские Эмираты. Глава 45. Макар Когда жизнь катится прямым рейсом в задницу, стоит включить музыку. Просто, чтобы заглушить орущих в голове тараканов. Бл*. Я больной. Я от жесткого секса, если таковым его можно было назвать, кайфанул так, как ни разу за эти полгода. Потому что спонтанно, потому что с эмоциями, потому отключил мозг. Только желание. Лютое. Животное. Только похоть. Красной пеленой она перекрыла доступ крови от мозга к члену. В душе не осталось ничего. Только жажда. Только голод. Пью рюмку за рюмку в пропахшем кальяном клубе Богдана, как вдруг кто-то выхватывает стакан из руки. — Эй! Я отдыхаю! — Я думаю, тебе достаточно, — слышу сквозь шум мыслей мужской голос. Краем сознания понимаю, что Самсонов решил доброе дело сделать. Но кулаки чешутся и хочется подраться. А может быть, хочется, чтобы меня избили. — Да пошел ты… — вырываю рюмку из пальцев, пью залпом и разбиваю об его голову. Вижу, как в его глазах полыхает пламя. Давай же мужик. Вбей кулак мне в глаз. Разбей нос. Снеси к черту голову. Там все равно уже пусто. Василиса полгода выедала ложечкой мозг.