Я отвечаю. Не могу иначе. Языком ласкаю рот и чувствую, как тело сводит, а глаза закатываются. Ее вкус, даже с примесью крови, такой сладкий навевает воспоминания о другом вкусе, что таится между ног, который я пробовал так часто. В который так часто погружался, наслаждаясь хлюпающими звуками, когда тела на полной скорости бились друг об друга. Глаза в глаза и губы в губы. Языки танцуют последнее танго, слюна как ниточка растягивается и, конечно, рвется. Лучше так. Начну объяснять, останется ведь, не сможет уйти. Умрет по итогу. Потому что смелая. Потому что ничего не боится. — Пусть так, пусть мы больше не будем вместе, но не надо сводить все к торгово-рыночным отношениям. Я люблю тебя, а не спала с тобой из-за денег, — говорит она, касаясь ладонью трехдневной щетины и идет к двери. И хочется кинуться, захлопнуть двери перед носом и орать в лицо «Дура!» Как ты могла поверить, что не нужна мне?! Как ты могла поверить, что я считаю тебя шлюхой? Но я отпускаю, потому что так она останется жива. Сжимаю руки в кулаки и пихаю по карманам джинс, осматриваю привычный в бордовых тонах круглый зал и иду в кабинет. Там есть окно как раз во двор. Просто посмотрю, как она сядет в такси, на котором приехала. Хмурю брови, когда вижу машину Данилы. А возле нее двух ребят в форме полицейских. Которые неожиданно появляются перед испуганной Василисой в этой дикой полосатой пижаме, и скручивают ей руки. В голове что-то ломается, хрустит. Страх острым шипом пронзает грудину, и я толкаю окно, выпрыгиваю из кабинета на пожарную лестницу. Быстро отводя затвор, стреляю в воздух. Все трое поднимают голову. — Руки от нее, скоты, убрали, пока я вам их не отстрелил! Глава 6. Василиса Че-ерт! Пришла беда откуда не ждали. — Вас что, с дамами обращаться не учили? — вырываю я руку у лысого мужичка в форме. — Да какая ты дама? Ты… Сказать, кто же я такая, он не успевает, выстрел разрывает тишину закрытой площадки, отражается от стен и пронзает мозг стрелой трепетного счастья. Макар. Ну, конечно, это он. Прекрасный в своем гневе. Как воин со своим стволом. Все тело пробирает дрожь, и я расслабляюсь. Никто никуда меня не заберет. И уж тем более Макар не позволит посадить меня в клетку. — А ну, скоты, отпустили ее, пока ко…. Мужики даже не дернулись, продолжая тащить меня в свою машину. И тут слышу удар по асфальту. Макар просто спрыгнул со второго этажа, как какой-то супермен и я уже чувствую, как сейчас потеку от его мощи. Мужественности. Силы. Боже, какой же он… Дергает меня на себя, буквально вырывая из руки одного из офицеров, и приставляет к его виску ствол. — Я что, заикался, когда сказал отпустить ее? — Вы… — затрясся мужичок. — Вас могут посадить за угрозу сотруднику. Макар даже слушать его не стал и обернулся на машину Данилы, потом взглянул на меня. Ух, сколько в глазах страха и злости. Не могу не улыбнуться. Даже его удар чуть раньше по лицу стал лаской. Боже, я, кажется, схожу с ума. — Ты стащила тачку у Данилы? — прошипел он мне в лицо. — Одолжила же, — захлопала я глазками, но он сильнее стиснул руку, и в глазах все поплыло. От его гнева. И от фантазий, к чему этот гнев может привести. — Сама ехала через весь город? — продолжал угрожающе приближать свое лицо Макар, и я уже тяну руку, чтобы его коснуться, вкусить твердости этой кожи, провести кончиками пальцев по прохладным, мягким губам. Таким мягким губам. Его глаза в миг темнеют, и большой палец гладит кожу на руке. Такой контраст. Словно капкан стал нежным цветком. Макар заморгал, пытаясь снять наваждение. Этот небрежный флирт произошел в считанные секунды, за которые на Макара наставили два трясущихся пистолета. Как сурикаты на тигра, ей богу. — Руки за голову и лицом в пол! — О, — Макар даже улыбнулся, отпустил меня и увлек за свою широкую спину. — Смело. Смело. Вы из какого отделения? — Руки вверх! — закричал один из них, и я чуть вздрогнула, а Макар поднял обе руки и спросил с ухмылкой. — Звонок-то могу сделать или вы хотите патрулировать улицы всю жизнь? Я Черкашин. — Руки держи на виду, — после короткой паузы и перемигивания сказали мужчины. Как оказывается просто решаются проблемы, когда можно немножко надавить. Когда есть связи. — Не вопрос. Малыш, — поворачивает Макар голову и кивает на брюки. — Телефон достань. Я достаю аппарат, встаю на цыпочки и отдаю ему в руку. Дальше все происходит за считанные секунды и вот уже офицеры, чуть ли не кланяясь, уходят бочком. Вскоре они уезжают на машине, за лобовым стеклом которой из-за бликов солнца не видно их бледных испуганных лиц. И я уже улыбаюсь, машу им рукой, поворачиваюсь к Макару и рука, как и улыбка, словно поток воды опускается вниз. — Я… наверное, пойду, — предлагаю, делая шаг в сторону, но уже знаю, как он зол и как ему хочется со мной разобраться. Это заводит, заводит даже та боль, что возникает в руке, пока он тащит меня через клуб в свой кабинет и буквально швыряет на кожаный черный диван. — Я что тебе сказал?! Какого х*ра я пытаюсь тебе жизнь сохранить, если ты гоняешь по городу, как ошалелая. Ты е*анулась? — пытаюсь встать, но он толкает меня, и вбивает кулак в спинку. — Ну, знаешь, — складываю я руки и отворачиваю лицо, — я ехала к тебе, чтобы всучить твои подачки. — Подарки! — хватает он мой подбородок, сжимает большим и указательным пальцами, поворачивает к себе мое лицо. — Это называется подарки! — Подавись ими, — пинаю по голени, вскакиваю и гордо шествую к двери, зная, что он впитывает каждое движение бедер. — Ты расстался со мной и сказал трахаться, с кем я хочу. Так что… — Что, бл*ть?! Знаю, что злю. Знаю, что довожу до белого каления. Но все сделано тонко и с расчетом именно на это. Не успеваю дойти до двери, как он дергает меня всей пятерней за волосы, так, что я вою от острой боли, и шипит на ухо. ‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍ Глава 7 — Что за *уйню ты несешь? Да и кто тра*ать тебя будет, ты воняешь как свинья. Что, все три дня в подушку рыдала, как девчонка? Я держу его руку, чтобы хоть немного избавить себя от боли. — Вот еще! — лгу, отчаянно лгу. — Нужно мне рыдать из-за лошка, который даже любимую защитить не может.