– Ты что-то сказала, Корто? Знаешь, что бывает за неисполнение приказа? Знаю. Теперь у них есть Иштан, и меня могут отправить в Чарну, и ни Карим, ни кто-то еще мне не помогут. Это было в условиях моего контракта. По крайней мере, можно сесть в кресло на законных основаниях. Коди проводил меня и помог сесть. – Ты как? – спросила Олли шепотом. – Коли уже, – буркнула я. Как будто она не видит, как я. Окружавшая меня вода была мутной, едва прозрачной. Я с трудом двигалась, с трудом нашла маячки в этой непроглядной тьме, шарахнулась от одного из них, опознав Иштана. Едва удерживая концентрацию, подключилась к остальным. Казалось, меня сейчас на части разорвет, я исчезну, пропаду в слабом мерцании Петера, распадусь, наткнувшись на лезвия Рейниса, всех остальных я и вовсе едва чувствовала. Если что-то пойдет не так – я ничего не смогу сделать, поняла я, и тут же почувствовала, что и Рейнис тоже это понял. Он ухмыльнулся – я знала, эта ухмылка предназначалась мне, – и натянул респиратор. – Не бойся, телепатка, – сказал он одними губами, но я поняла его. – Я буду вести себя хорошо… если ты тоже будешь. Я окунулась в удушливый полумрак павильона – снова. Группа быстро рассредоточилась. Я должна была обеспечить связь – показывать одним то, что видели другие, передавать по цепочке приказы Рейниса, как мы это делали на Свальдброке, но сил на это не хватало. Я передавала лишь самые простые образы. Чисто. Чисто. Цель. Выстрел. Заложник. Взял. Идет к выходу. Я даже не была уверена, что могу сообщить, кто именно выполняет то или иное действие. Наконец они вышли – Рейнис стоял у двери, контролировал ситуацию, ждал, пока последний человек не окажется снаружи, – пятеро заложников улеглись в ряд на траве, и я почувствовала, как возвращаюсь в свое тело. Коди помог мне встать. Хотелось заплакать, но я, конечно, сдержалась – понимала, как отреагирует на мои слезы Хольт. – Тебе лучше? – спросил Коди. – Да. Давай я сама, а то этот придурок опять привяжется, – ответила я, и он отпустил мою руку. – Разобраться по группам! – скомандовал Хольт. Я медленно пошла к своим. Это была худшая моя медиаторская сессия. Может быть, вообще худшая, за всю историю эксперимента. И главное – я же не виновата! Ну, не так уж сильно. Просто Хольт… Вот чего он ко мне придирается?! Если бы я сейчас узнала, что Коди отмазал Хольта, помешав отправить его в дисбат на край света, я бы с ним неделю не разговаривала. Хольт скомандовал бегом, и я пристроилась в хвост колонны, не очень соображая, куда и зачем мы бежим. Только когда мы остановились, когда нам раздали винтовки, когда я подняла глаза и совершенно неожиданно увидела мачеху Эрики, я поняла, что дальше в программе стрельба по мишеням. – Сегодняшнее занятия проведет капитан Северин, – объявил Хольт, и я заметила, как окаменело лицо Эрики. Наверное, в другое время мне бы понравилось. Она интересно рассказывала – про то, как ведут себя пули при разной температуре воздуха, про то, как делать поправку на ветер, оценивая обстановку за секунды. Но я была слишком сосредоточена на том, чтобы меня не стошнило, и стреляла отвратительно. Краем глаза я поглядывала на остальных, особенно на Эрику, но она и виду не подавала, что плохо себя чувствует. Я ей в очередной раз позавидовала – она, кажется, во всем была лучше меня. Все во всем были лучше. Хольт объявил об окончании тренировки, мы потянулись к началу полигона, где ждал транспорт. – Ну что, телепатка, – Рейнис как-то незаметно оказался рядом со мной. – Может, встретимся вечером? – Да пошел ты, – ответила я хрипло. – Ну-ну, – сказал он с улыбкой. – Смотри, доктор Ланге сказал, что я должен буду отчитаться перед ним о сегодняшнем упражнении, о том, как мы работали с медиатором. И все наши должны будут отчитаться. Я могу попросить их сказать, что ты хорошо справилась… а могу и не просить. Как думаешь, он с пониманием отнесется к твоему провалу? А что, если мы и в боевой обстановке останемся вот так… без связи? – на лице его было совершенно искреннее беспокойство. – Так что, телепатка, я повторю – может, встретимся вечером? Поболтаем о том, как нам наладить контакт? – Я тебе тоже повторю – пошел в жопу. Нечего меня запугивать. – Ладно, – он лениво улыбнулся. – Еще увидимся. Я была уверена, что он обо всем доложит, и готова была встретиться с последствиями. В конце концов, объясню, что не была в равных условиях с остальными медиаторами. Нужно было сдать оружие и респиратор. Я стала в общую очередь, стараясь держаться подальше от Рейниса, и в итоге оказалась в самом конце. Машинально проверила, что в стволе нет патрона, сняла респиратор с пояса, принялась ногтем ковырять клапан. Какое наказание Хольт для меня придумает? Заставит бегать? Отжиматься? Отправит на ночное дежурство? Нет шансов, что он просто забудет о том, как плохо я сегодня справилась. Клапан внезапно открылся, и я очнулась. Сейчас еще респиратор сломаю, Хольт тогда, наверное, вообще рапорт подаст. Я постаралась побыстрее приладить клапан обратно – передо мной оставался всего один человек, – как вдруг поняла, что что-то не так. И за секунду до того, как Хольт буквально вырвал респиратор из моих рук, рявкнув: «Корто, не спать!», – я поняла, что именно. В нем не было фильтра. У меня все это время был респиратор как минимум без одного фильтра. Я помотала головой. Или Хольт нарочно едва не отравил меня, заставив надышаться дельты, или мне показалось. Что вероятнее? Аргумент за – мне явно хуже, чем остальным. Аргумент против – зачем ему это надо? Всю дорогу я то и дело поглядывала на Хольта, стараясь понять, права я или нет. Но он на меня не смотрел, а мысли читать я не умела. А может, подумала я наконец, это вообще случайно. Тот, кто менял фильтры в респираторах, мог просто отвлечься. Всякое бывает. Детлефу вон однажды усилители в руках забыли отключить. Может, спросить? Подойти к Хольту, сказать, что я заметила, и посмотреть на реакцию? А может, этотоже был тест? Тест, проверю ли я свой респиратор до того, как войти в помещение? Я ведь, наверное, должна была проверить. Если так, то лучше ничего не спрашивать. Стоило машине остановиться, как мой лексон завибрировал – пришел вызов в желтую зону. Я вздохнула. Видимо, байки про таинственное исчезновение фильтра я буду рассказывать лично доктору Ланге. Надеюсь, он оценит. Прижав запястье к двери, я вошла и почти сразу увидела Олли. – Скорее, – сказала она. – Идем, надо успеть до вечерней проверки. Я ускорила шаг, едва поспевая за ней. – Доктор Ланге очень злится? – спросила я. – Знаешь, мне кажется, мой респиратор был не в порядке. – Ланге еще не вернулся, – помотала головой Олли, заталкивая меня в кабинет. – Мне постоять снаружи, последить? Последние слова были предназначены не мне. За мониторами, где я привыкла видеть Ланге и его помощников, стояла доктор Эйсуле. – Еще глупые предложения будут? – спросила она раздраженно. – Здравствуйте, – искренне улыбнулась я. Я сама не ожидала, что обрадуюсь встрече. Но, оказывается, я за нее переживала. – Иди сюда, быстро, – махнула она рукой. Я подошла. – Всего один вопрос. Когда последний раз ты получала нейропротектор? – Чего? – растерялась я. – Нейропротектор, – повторила она по слогам. – Твой брат его получает. А ты? Ланге делал тебе инъекции в основание черепа? – Нет, – я помотала головой, окончательно перестав понимать, что происходит. – Но вы же мне тогда… – Я так и думала, – перебила она. – Ольга, дозировка – три пятых. А ты давай в сканер. – Что происходит? – задавая вопрос, я уже стягивала одежду. – Ланге заигрался с нейрогенезом, – ответила доктор Эйсуле, не особенно заботясь о том, насколько я ее понимаю. – То, что ты вдохнула в Вессеме, не только разрушает твой мозг, но и делает некоторые зоны более активными. Это превращает тебя в хорошего медиатора, но это же тебя убивает. А он считает, что все компенсируется, и просто ждет, чтобы доказать, что прав, что токсин из Вессема может нам помочь. Что необязательно искать хороших медиаторов, можно просто синтезировать это вещество и начать лепить их из кого попало. Но я обещала, что ты получишь лечение. И ты его получишь. Она с силой опустила крышку сканера. Я услышала ее удаляющиеся шаги, почувствовала слабую вибрацию и замерла. В голове была каша – слишком уж много событий для одного дня. Доктор Ланге ставит на мне какой-то эксперимент? Хочет доказать, что хорошего медиатора можно сделать из кого угодно? Только… зачем ему много медиаторов? Импланты – удовольствие недешевое, мне даже представить страшно, сколько денег ушло на одного Детлефа. Тут всего четверо тех, кому медиатор и правда нужен – Коди, Петер, Детлеф и Аре. Ну, может, еще Талеш с его новыми глазами и Волчек, которому заменят ноги. Ладно, шестеро. А медиаторов трое. Более чем достаточно. Насколько он собирается расширять программу? Какой у него вообще бюджет? – Вылезай, – скомандовала доктор Эйсуле. – Зачем ему много медиаторов? – выпалила я, едва крышка сканера поднялась. – Сядь, – она указала своей птичьей лапой на кресло, явно не собираясь отвечать. Я села. – Зачем? – повторила я. – Мы нужны таким, как… как Петер. Чтобы они не сорвались. Правильно? Но их же немного. Доктор Эйсуле и Олли обменялись взглядами. Они обе знали что-то такое, чего я не знала. – Вы нужны, – сказала наконец Эйсуле, – таким, как доктор Ланге. Таким, как полковник Валлерт. Чтобы, когда он отдает приказ – любой приказ, – никому и в голову не пришло ослушаться. Чтобы никто не испугался, не побежал. Чтобы все отряды действовали скоординировано, чтобы никто не попал под дружественный огонь. Я смотрела на нее и молчала. Значит, все это, все, что происходит на этой базе, все, в чем я участвую, затевалось ради медиаторов? – О чем ты думала, когда тренировалась? – спросила доктор Эйсуле с усмешкой. На этот раз она, кажется, ждала ответа, так что я сказала: – Ну, что мы тестируем новые импланты. И чтобы не получилось как в Караге… – Как в Караге… Чем, по-твоему, отличается Петер от солдата, обвешанного броней, оружием и датчиками? Может, только большей мобильностью. Да, мы тестируем, но максимальная нагрузка, которую способен выдержать мозг, давно известна. И большинству солдат не нужны импланты, чтобы эффективно убивать. Достаточно минимальных мышечных усилителей, чтобы тащить на себе гору железа. Помнишь Десятидневную блокаду? – Да. Мы недавно как раз фильм… – Это могла бы быть десятиминутная блокада. Всего один предатель, или один трус, или один дурак – и сотни человеческих жизней потеряны. Если эта история чему-то нас и научила, так это тому, как важно контролировать ситуацию и не дать кому-то отклониться от плана, нарушить приказ. Поэтому полковнику Валлерту нужны такие как ты и рядовой Келемен.