– Я сделаю вид, что ты никогда не наставляла на меня оружие, а ты сделаешь вид, что мы тут не встречались. – Есть, сержант. Мне было так плохо, что, реши он расстрелять меня на рассвете, моими последними словами было бы «есть, сержант». – Что тебя связывает с Новаком? – неожиданно спросил Хольт. – Уже ничего, – ответила я и беззвучно заплакала. – Неправильно. Тебя никогда ничего с ним не связывало. Ты понятия не имеешь, кто такой Новак. У тебя был эпизод дереализации, ты потеряла направление и ушла в сторону от поселка. Я отследил твой трекер и пошел за тобой. Тебе ясно? – Так точно, сержант. – Не ной, – жестко сказал Хольт. Мда, не так уж беззвучно, как мне казалось. – Есть более важные вещи, чем твоя любовная драма. У нас погиб один из модификантов. Что ты об этом знаешь? Он остановился, я тоже. До поселка оставалось метров триста – далеко же я ушла. – Ничего? Против воли интонация получилась вопросительная. – Рассказывай, Корто. Быстро и четко, это приказ. За последний месяц слова «это приказ» стали для меня своего рода заклинанием. – Иштан… То есть рядовой Келемен потерял контроль на рядовым Рейнисом. А потом утратил связь со своей группой. – Почему? Что не так с Рейнисом? – Он псих, – вырвалось у меня. – Жестокий, мерзкий урод. Я его ненавижу. – Поменьше эмоций, рядовая Корто. К делу. – Рейнис… – я помедлила, подбирая слова. – Рядовой Рейнис себя тоже не контролировал. Он начал расстреливать людей, потом нашел в одном из домов девушку и… э-э… – я снова запнулась. – Дейнак, его дружок, был в другом доме, а Рейнис… – Я понял. Дальше. – В этот момент я подключилась к Рейнису. – Я обхватила себя руками. – Я, наверное, не очень хороший солдат, простите. – Эмоции в сторону, Корто. Времени мало. – Я хотела, чтобы Аре… то есть рядовая Ковец его остановила. Я не просила ее стрелять. Просто хотела, чтобы они отпустили девушку! Но он раньше ее тоже… И она… Это как взрыв, понимаете? Как будто сознание взрывается. – Тихо, – оборвал меня сержант Хольт. – Теперь слушай меня. Ты не знаешь, почему Ковец выстрелила. Ты не знаешь, что было между Ковец и Рейнисом. Ты не подключалась к Рейнису, ты ничего не видела, ты никого ни о чем не просила. Когда тебе сказали, что у Келемена нет связи, ты успела подключиться только к Дейнаку, Ленцу и Паулу. Ясно? Я смотрела на сержанта Холта расширившимися глазами и молчала. – Ясно? – повторил он с нажимом. – Почему? – Соберись, Корто! А то пойдешь под трибунал вместе с Ковец! Вы с ней расстреляли своего же солдата во время боевой операции! – Не самого лучшего, – пробормотала я. – Ты соображаешь, чем это грозит? Хочешь стать пособницей террористов? – Они не террористы, – прошептала я. – Просто делают нелегальные импланты. – Еще одно слово, Корто, и это будет дело военной полиции. Вы же сами им слили информацию, хотелось мне сказать. Но я была уверена, что никаких улик против сержанта Хольта никто никогда не найдет. А вот против меня – запросто. – Спрошу последний раз. Тебе все ясно? – Так точно. – И что на самом деле произошло? Боковым зрением я увидела, что к нам кто-то приближается, и принялась говорить уверенно и четко: – Когда Келемен потерял связь со своей группой, капрал Ильд велел мне проверить, что случилось. Я успела найти его, убедилась, что он жив, и стала проверять членов его группы. Я уже знала, что рядовой Ленц в порядке, и стала искать остальных. Успела найти Паула и Дейнака, потом почувствовала сильный ментальный удар, но понять, что произошло, не смогла. К остальным членам группы Келемена не подключалась из-за собственного нестабильного состояния. Я наконец увидела, кто к нам подошел – это были Коди и Детлеф. Они остановились поодаль и грели уши. Сержант Хольт тоже их заметил. – В чем дело? – спросил он в своей обычной манере. – Разрешите обратиться, сержант, – сказал Детлеф. – Мы заметили отсутствие рядовой Корто и пошли на поиски. – Рядовая Корто в норме. Свободны. «Я скоро приду», – сказала я, используя наш с Коди язык, надеясь, что он поймет меня в темноте. Они с Детлефом развернулись и пошли обратно, Коди пару раз обернулся. – То, что ты сказала, тебя попросят повторить еще много раз, – сказал мне Хольт тихо. – В том числе письменно. Выучи эту историю. Продумай до мелочей. От этого зависит твоя жизнь. – Так точно, сержант. Разрешите задать вопрос? – Не разрешаю. – А я все равно задам, – сказала я, чувствуя какую-то идиотскую отвагу и легкость. – Почему вы пытались помешать моему участию в этой операции? – Пятнадцать отжиманий, Корто. И в следующий раз думай, что говоришь. – Есть пятнадцать отжиманий. Я опустилась на землю, в ладони впились мелкие камешки. Раз, два, три… Пятнадцать. Готово. – Разрешите идти, сержант? Хольт помолчал. – Я видел, как медиаторы сгорают на таких операциях, – сказал он вдруг. – Во что они превращаются. Вы хороши для мирного времени, а здесь… Нет. Не с вашей эмпатией. Доктор Ланге это понимает, но все надеется найти какой-то способ решить проблему. – Тогда почему вы подали рапорт именно на меня? – спросила я шепотом. – Иштан и Эрика, они тоже… – Келемен пришел в программу добровольно, у него был выбор. Северин слишком посредственный медиатор. К тому же считай, что я вернул тебе долг. За твои показания на разбирательстве после полигона. Я кивнула. – Спасибо. Ничего не вышло, но все равно. – Давай руку. Я непонимающе уставилась на него. Он раздраженно вздохнул. – Я удалю запись этого разговора. Я похолодела. О том, что мой трекер может быть жучком, я забыла начисто. – И… и… – я не могла подобрать слов. – И нас постоянно слушают? – Тебя – нет. Информация хранится сутки, потом удаляется автоматически. Шансов, что ее прослушают за это время, немного, но рисковать я не хочу. – А если там будет просто лакуна? Это не подозрительно? – Запись включается сама во время разговора, – ответил Хольт. – Если ты молчишь – микрофон выключен. Все, теперь заткнись и давай руку. Он достал из внутреннего кармана свой планшет и прижал к моему запястью. На экране возник незнакомый интерфейс, сержант принялся вводить команды и коды доступа. Несколько минут мы молчали, пока он заканчивал со мной, а потом проделывал то же самое со своим трекером. – Свободна, Корто, – сказал он наконец. – Лагерь там, больше не уходи одна. Отдыхай. – Есть отдыхать, сержант.