Я развернулась и пошла искать Коди. Мне так хотелось поговорить с ним, рассказать ему все – про Рейниса и Аре, про Ди, про то, что все предыдущие медиаторы то ли умерли, то ли превратились в серый туман, но я знала, что буду молчать. Сегодня погибли люди – я не знала точно, сколько, но даже один – это уже слишком много. И мне придется пережить это. Один раз я сумела пережить смерть Коди, я теперь с чем угодно справлюсь, и я буду молчать. Я должна заботиться о Коди, а не подвергать его еще большей опасности. И я буду молчать о том, что Рейнис сделал с Иштаном и что мог сделать со мной. Я найду способ решить эту проблему. Буду работать с доктором Ланге, стараться как следует, и тогда мы с Коди будем получать наше лекарство. А для начала, как советовал сержант Хольт, продумаю свои показания. Глава 20 Следующие дни большую часть времени Карим, как и остальные кураторы, проводил за просмотром отчетов. Я толком не знала, какую именно информацию он получает с наших чипов, и на всякий случай решила немного отредактировать свою версию событий, сделав ее ближе к правде. Я выучила свои слова наизусть, так, что можно было разбудить меня среди ночи – и я не задумалась бы ни на секунду. Аре я больше не видела. Со своей группой тоже встречалась мало. Карим загружал меня упражнениями на равновесие и координацию, а когда он был занят – сержант Дале забирал меня и отправлял заниматься на тренажерах. Стрелять я не ходила, в столовую меня не отпускали, выдавая коробку сублимированной еды на день, общие тренировки я тоже не посещала, и в конце концов до меня дошло, что это не совпадение. – В чем именно меня подозревают? – спросила я Карима на следующий день, откладывая в сторону карандаш и листы бумаги. Один был исписан именами ребят из моей группы, на другом были названия климатических ловушек. Я гордилась тем, что научилась писать одновременно разный текст правой и левой рукой. И даже почти без ошибок. Карим оторвался от экрана, на котором были ряды каких-то данных. – Ни в чем. С чего ты взяла? Он врал, это было заметно. Я изложила ему свои соображения. – К тому же я чувствую, когда мне врут, – закончила я. – Да, твоя способность считывать мимику и микродвижения – это нечто, – сказал он задумчиво. – Я пытался понять, как активизировать эту зону мозга у других, но пока безуспешно. – Это надо родиться в Гетто, – сказала я снисходительно. – Я в детстве по повороту ключа в замке могла определить, в каком настроении пришел отец. У нас без этого никак. Так что, насколько серьезные у меня проблемы? Карим вздохнул, встал из-за своего стола и подошел ко мне, опустившись напротив. – Пока неясно, – сказал он. – Я читал твои показания, они совпадают с данными с чипов. Конечно, чип Рейниса мы проверить не можем, от него почти ничего не осталось, но остальные подтверждают твою версию событий. Скажи, ты знала, что у него с Ковец был какой-то конфликт? Я помотала головой, собираясь как обычно все отрицать, но потом вспомнила, что есть свидетель, способный меня выдать. Эрика была там, когда Аре об этом рассказывала, и если ее спросят – она-то врать не станет. «Я вроде как сама согласилась», – вспомнила я слова Аре. – Не то что бы, – протянула я. – Я не хотела говорить, потому что, знаете, неуставные отношения и все такое… Короче, у них все было вроде как по согласию, давно, еще до той истории на полигоне. Но потом Ковец старалась его избегать. Надо было подать жалобу на Рейниса, как говорила Эрика. Но я же не знала, что так получится! – Я так и думал, – сказал Карим мрачно. – Черт возьми, это правило ввели не просто так! Почему вы все считаете, что его можно игнорировать? – Кто – все? – оскорбилась я. Карим помотал головой – мол, неважно. – Это прозвучит странно, но дело Ариадны Ковец серьезнее, чем убийство рядового Рейниса. Поэтому тех, кто может быть с ним связан – я повторяю, может быть, понятно? Тех, кто может быть с ним связан, пока держат под наблюдением. Если ты сказала правду, переживать тебе не о чем. Это лишь страховка. Я немедленно начала переживать в два раза сильнее. – И долго я буду под наблюдением? Я хочу встретиться с Коди… И со всеми нашими. Когда мне будет можно? – Скоро тебя вызовут давать показания. Тебя и еще нескольких человек. Пока не вызовут, видеться или связываться ментально вам не позволят. Но мы не будем терять времени даром, так? Давай еще раз повторим ту серию упражнений, которую я показал вчера. Карим поднялся из-за стола и улыбнулся мне, приглашая последовать его примеру. Но я осталась сидеть. – А когда? Когда меня вызовут? – Через несколько дней. Используй это время с толком, хорошо? Я кивнула. С толком – значило бы поговорить с Коди и, может, попрощаться. Если, как сказал сержант Хольт, о моем участии в этой истории с Рейнисом станет известно – мне конец. Может, я еще пожалею, что не сбежала с Ди, когда он предлагал. Главное, подумала я, вставая, главное, если меня все же обвинят вместе с Аре, – сделать все, чтобы не утащить за собой Коди. Убедить всех, что он тут ни при чем. Вот, что главное. *** Меня вызвали уже через сутки. Я думала, что все снова будет в кабинете полковника Валлерта, где было разбирательство с Хольтом. Но мне велели привести форму в порядок, а потом проводили наверх, на вертолетную площадку. – Не разговаривать, – сказал мой сопровождающий, и тогда я увидела в вертолете Эрику и Косту Дейнака. Мне очень хотелось спросить, как там Коди, не видели ли они его, но я не решилась. Может, за попытку поговорить меня выкинут из проекта. Или из вертолета. Как знать. Я избегала смотреть на Дейнака, а Эрика избегала смотреть на меня. Нам не говорили, куда именно нас везут. Может быть, Эрика знала, она все-таки из семьи военных, наверное, в курсе деталей. Но мне так никто ничего и не объяснил. Я даже не поняла, в каком городе оказалась. Одно было ясно, это точно не Чарна. Комната, в которой мы ждали своей очереди, была отделена от основного зала стеклом, и довольно быстро выяснилось, что оно звуконепроницаемое. Там мы ждали, пока нас вызовут, все так же молча, в полной тишине, избегая смотреть друг на друга. За стеклом я видела большой зал, стену, которую закрывал огромный флаг Церы, стол и людей за ним – человек десять, и еще несколько, которые стояли вдоль стены. У каждого в руках был планшет – наверное, с материалами дела. А перед ними, прямо в центре зала, было место для свидетеля, и девушку, которая занимала его сейчас, я знала. – Это же Ханнеле, – прошептала я, и тут же услышала за спиной окрик: – Не разговаривать! Но это я правда была Ханнеле, я видела ее профиль, ее светлые льняные волосы, собранные в хвост на затылке, видела, как шевелятся ее губы, произнося слова на норска. Зачем ее вызвали? Ее же не было с нами в пустошах! Ханнеле замолчала, и заговорил один из мужчин у стены. Я прищурилась, вглядываясь в его лицо. – Меня зовут Ханнеле Канерва, я рядовая Сил обороны Северного Союза, Пехотная бригада, Второй лапландский батальон, – прочитала я по его губам. Переводчик! Пусть я ничего не слышу, но я все же смогу понять, что там происходит. – Вы знакомы с Ариадной Ковец? – спросил один из мужчин за столом. Ханнеле кивнула и произнесла длинную тираду. – Да, – сказал переводчик. – Я принимала участие в совместных учениях Северного Союза и Центральноевропейской Республики, проходивших на острове Свальдброк этим летом. Там я познакомилась с Ариадной Ковец, с которой мы были соседями по жилому куполу. Я там увлеклась разглядыванием лиц участников этого странного действа, что едва не подскочила, когда заговорил наш сопровождающий. Пришлось отлипнуть от стекла и повернуться к нему. – Вас будут вызывать по очереди для дачи показаний, – сказал он. – Заседание комиссии идет уже два дня, так что не тратьте зря их время. Отвечайте четко и по существу, только на поставленный вопрос. После дачи показаний возвращаетесь в эту комнату. Это ясно? – Так точно, – ответили мы нестройным хором. Я снова повернулась к стеклу. – …сказала, что у него усиленные мышцы, – говорил переводчик. Я нахмурилась. О чем это они? – Что еще? – спросил мужчина за столом. Ханнеле ответила, и переводчик перевел: – Рядовая Ковец начала говорить также о имплантах, которые есть у других рядовых ее группы, но ее прервала рядовая Северин. – Кого она называла? – Эрику Северин, Реталин Корто и Иштана Келемена. – Говорил ли кто-нибудь при вас о том, как обеспечивается связь в группе из Церы? – Нет. – Говорили ли рядовые Северин, Корто и Келемен о том, чем они занимались во время учений? – Нет. Один раз рядовая Лехтонен спросила, почему их не было на тренировке в лесу. Рядовая Северин ответила, что у них было другое задание. Точно, вспомнила я и почувствовала, как по спине пополз холодок. Биргит спрашивала, почему нас не было в лесу, и Эрика ответила прежде, чем я успела хоть что-то сказать. И да, в первый день Аре правда начала хвастаться перед северными девчонками, какие мы крутые, и все бы выложила, если бы Эрика ее не заткнула. А как там говорила мне доктор Эйсуле при первой встрече, когда я подписывала контракт? «Все сведения, к которым ты так или иначе получишь здесь доступ, являются секретными. За их разглашение или попытку сделать это, или даже высказанное намерение ты попадешь под трибунал».