– Я польщена, – сказала она. Он услышал в ее голосе слабый отзвук австралийского говора, хотя долгая жизнь в Штатах успела приручить ее акцент. Из ее мемуаров он помнил, что она выросла в Мельбурне. – Я люблю читать исторические книги, но ваша книга очень понравилась сестре, – сказал Фрост. – Она настояла, чтобы я ее прочитал. – Ваша сестра. Так значит… – Кейти, – ответил он. Иден кивнула. Она не делала вид, будто не знает, что произошло с Кейти. Он тоже не делал вид, будто не замечает ее шрам, говоривший о том, что у Иден есть своя ужасная история. Десять лет назад, когда ей было чуть за двадцать, она посещала курсы для писателей в Университете Айовы и готовилась получить степень магистра изящных искусств. Во время первого семестра ее похитили два брата-садиста и держали в подвале своего дома в Айове. Обращались с ней, как с рабыней. Морили голодом. Пытали. Братья убивали у нее на глазах маленьких зверьков и говорили, что она следующая. В конце концов они перерезали ей горло и оставили истекать кровью, но ей удалось сбежать. Дело было в середине февраля. Она была на грани смерти, когда ее нашли на запорошенной снегом сельской дороге. О выпавших на ее долю испытаниях рассказал журнал «Пипл», поместив фотографию на обложку очередного номера. Ее воспоминания о страшных событиях стали бестселлером и кинохитом. Глядя на нее сейчас, Фрост каким-то образом понял, что вся эта слава и деньги не стерли из ее сознания ни единой минуты, проведенной в подвале. – Мисс Шей, как вы меня нашли? – Пожалуйста, зовите меня Иден. – Хорошо, Иден. – Только не думайте, что я преследую вас. Я хотела вас повидать, а когда подошла к вашему дому, то увидела, что вы уезжаете. И поехала за вами. – Это было час назад. – Знаю, я ждала в машине. Мне показалось, что вам надо побыть одному. Шум прибоя заглушал ее голос. На них набросился неожиданный порыв ветра с океана, и Фрост увидел, как Иден пошатнулась. Она обхватила себя руками. На ней была красная блузка, слишком легкая для такой погоды, и джинсы, облегавшие ее тощие ноги. Ветер трепал волосы. – Вы замерзли? Может, поговорим в каком-нибудь другом месте? – Все в порядке. Холод поддерживает меня в состоянии боевой готовности. – Так чем я могу вам помочь, Иден? Если вы пишете статью, если хотите взять громкое интервью, то знайте, меня это не интересует. Сожалею. Некоторое время она молчала. Потом сказала: – Я сегодня была в суде. – Я вас там не видел. – Я держалась в сторонке. Не хочу, чтобы меня узнавали. Я понимаю, как больно родственникам, но они были несправедливы к вам. Вы сделали единственное, что могли, когда объявили о найденных часах. – Почему вы так считаете? – Я сужу на основании того, что знаю о вас, а вы не из тех, кто отводит глаза. – От чего? – От всего, – ответила она. – А как получилось, что вы знаете меня? – спросил Фрост. Он относился к ней настороженно, так как она была журналисткой, однако ему польстило то, что она все-таки разыскала его. – Ну я хорошо подготовилась к встрече, перелопатила большой объем материала. Я умею готовить домашнее задание. – Все это очень похоже на интервью. – Нет, это не интервью. – Так чем я могу помочь вам? – Ну вообще-то это я хочу вам помочь. – Простите, но я вас не понимаю, – сказал он. На пляже практически никого не было, но она все равно огляделась, чтобы убедиться, что они одни. – Могу я сначала задать вам один вопрос? Неофициально, не под протокол. Я просто хочу понять, туда ли я пришла, к тому ли человеку. Хотя я в этом уверена. – Какой вопрос? – Вы планируете расследовать «Убийства у Золотых Ворот»? Фрост насторожился. – Это вопрос к моему капитану, мисс Шей. Мне нечего сказать на этот счет. Моя сестра была одной из жертв. Очевидно, что я не могу руководить новым расследованием. Она сократила разделявшее их расстояние, физически и эмоционально. – Называйте меня Иден, а не мисс Шей. Надеюсь, вы не обидитесь, если я буду называть вас Фростом. У нас ничего не получится, если мы будем держаться официально. – Что не получится? – Я же не спрашивала, собирается ли полиция открыть дело. Естественно, собирается. Я хочу знать, планируете ли именно вы расследовать дело. Негласно. – Мне нечего сказать на это. – Фрост, когда я уйду, мы будем считать, что этого разговора никогда не было. Если вы мне что-то расскажете, а потом попросите уйти, я уйду, и вашей тайне ничего не будет угрожать. Я знаю, вы бы никогда не подвергли опасности новое судебное разбирательство против Каттера. Почему-то Фросту не хотелось, чтобы она уходила. Во всяком случае, пока. – Предположим, вы не ошиблись в отношении меня и моих планов. Что дальше? – Я же сказала. Я хочу помочь. – Как? И почему? Иден схватила его за руку. У нее были ледяные пальцы. Она знала, что поймала его на крючок и что он не отпустит ее, пока не узнает, что она хочет ему сказать. – Послушайте, я изображаю из себя суперженщину, но на самом деле я промерзла до костей. Пригласите меня на ужин, и я вам все объясню. * * * После второго бокала вина на лице Иден все же появилась улыбка, правда, печальная. Они сидели в ресторане «Сутро» в Клифф-Хаусе, который возвышался на сто футов над пляжем. Их посадили за столик у окна, выходившего на океан, но только благодаря Иден, а не Фросту. Метрдотель и официант знали, кто она такая. – Странно это, да? – сказал Истон. – Когда тебя узнают везде, где бы ты ни оказался. Иден потягивала «пино гриджио»[23] и смотрела на темные волны внизу. – Не думайте, что это так здорово. С тех пор как я опять переехала в город, это заведение стало одним из моих любимых. Вот поэтому они и знают меня. – Думаю, вы скромничаете. Я вас помню. – Ну я сейчас не так знаменита. Я все еще публикуюсь в нескольких ведущих журналах, но люди редко замечают имя автора. Обо мне уже несколько лет не упоминают в новостях. Сейчас люди смотрят на меня, и мое лицо кажется им знакомым, но они не могут вспомнить откуда. Хотя, если честно, вы правы, куда бы я ни пришла, меня узнают. И мне это не нравится. – Нет? Она коснулась шрама. – Нет. Они смотрят на меня, но не думают: «Вот писательница Иден Шей». Они смотрят на меня и думают: «Вот та девушка, что была заточена в подвале дома в Айове». Я не хочу такой славы. Я хочу быть знаменитой как автор того, что я публикую в «Атлантике» или в «Нью-Йоркере». Однако жизнь все поворачивает иначе. – Сочувствую. – Не надо сочувствовать, – не без раздражения сказала она. Фрост понимал ее. Все, кто знал ее, сочувствовали ей, только это ничего не меняло, и ей от этого лучше не становилось. Он прошел через такое же после смерти Кейти. Люди не знали, что говорить. – Вы недавно вернулись в город? – спросил он. – Верно. После нападения я переехала в Сан-Франциско. Несколько лет у меня в собственности был дом на Бейкер. Там я писала свою книгу. Шесть лет назад я уехала домой, в Австралию, чтобы быть рядом с отцом, и только в этом году вернулась обратно. – В городе у вас нет родственников? Она покачала головой. – Нет, мне просто нравится здесь. Мы переехали в США, когда я была подростком, и провели здесь пару недель, прежде чем двигаться дальше, в Нью-Йорк. Я дала себе слово, что, если у меня когда-нибудь будут деньги, я поселюсь здесь. Так и получилось. – Так почему вы уехали?