* * * В результате, с устатку, да под милый сердцу разговор – а Дарья оказалась отличной собеседницей – Герда не только наелась до отвала, но и напилась так, что едва забралась в постель, как сразу же уснула. И сон ее был крепок и безмятежен, а проспала она без малого двенадцать часов. Спала бы и дальше, но выпитое вечером вино начало проситься наружу, и Герде пришлось открыть глаза. Так начался для нее новый день. К тому времени, как она проснулась, слуги привели в порядок, выстирали, высушили, почистили и отпарили единственную оставшуюся целой пару белья и более или менее приличное платье, в котором не стыдно было выйти из спальни. Завтрак она, впрочем, благополучно проспала, так что ела в одиночестве. Съела тарелку рисовой каши с маслом, изюмом и курагой, кусок отварной осетрины, два яйца, сваренных вкрутую, и печатный пряник. Запивала завтрак водой и черным чаем, заправленным тростниковым сахаром и молоком, и вышла из-за стола совершенно счастливая. Но это настроение не помешало ей вспомнить об обязанностях, и она тут же пошла проведать своих людей. С ними, к счастью, все было в порядке. Дарья не обманула. Всех разместили с комфортом, накормили и обеспечили помывкой и одеждой на первый случай. И сейчас они готовились выйти в город, чтобы пройтись по лавкам и приодеться, поскольку обносились до последней степени. Деньги у них были, так как Герда отказалась от серебра, вырученного за оружие и лошадей убитых ими ногайцев. Переговорив с Тильдой, Юэлем и Томасом Оленом, Герда тоже задумалась о гардеробе. Денег у нее осталось мало, но в Новгороде, как она знала, находилось отделение банка «Торгового», и, значит, денег ей должно было хватить на любые сумасбродства и уж тем более на то, чтобы «обновить свой гардероб». Однако Дарья Герду опередила и все ее планы решительно отложила на завтра. Оказывается, Герду уже дожидались вызванные Дарьей модистки и белошвейки, а также портные, перчаточники и скорняки. Так что к вечеру у нее уже были и шелковое белье, и батистовые ночные сорочки по размеру, и пара платьев на первый случай, чтобы по дому в шлафроке не разгуливать и чтобы было в чем из дома выйти, а еще сафьяновые сапожки с меховым подбоем, шуба из меха куницы, зимние перчатки и меховая шапка незнакомого покроя. – Это, конечно, не идеально, – словно бы извиняясь, объяснила ей Дарья, – но к моменту, как вернется князь Иван, мы вам уже соорудим вполне приличный гардероб. Герда смотрела на молодую женщину, восхищалась ею, но думала, скорее, о себе, чем о сестре князя Ивана. Сейчас она пыталась понять, что с ней происходит. В груди Герды разливалось удивительное тепло, быстро переходящее в жар. Но этот жар не причинял боль, не испепелял. Он… Он был счастьем, о котором она могла только грезить. Забота, вот в чем было дело! Кто и когда в последний раз заботился о Герде? Каро. В первый и в последний раз в ее пусть и короткой пока, но зато путаной и полной неприятностей жизни. Ни до нее, ни после никто не был к ней так добр, как Шарлотта. И в этом смысле Дарья живо напоминала ту княгиню де Ла Тремуй, которая взялась наряжать и украшать совершенно незнакомую ей девушку – Агнессу де Фиен. Впрочем, имелись и различия. Дарья Полоцкая отнюдь не ребенок, какой была в ту пору Каро. Она взрослая женщина, мать троих чудных детишек и мужнина жена, а еще она член княжеской семьи, и это многое говорит и о ней, и о семье великого князя. Мать Дарьи, девушка из хорошей семьи, изгнанная из дома за внебрачную связь, стала кормилицей князя Ивана и так пришлась ко двору, что вошла, в конце концов, в близкий круг княгини Анны – жены великого князя Гардарики. Так что Дарья выросла в кремле – в местном аналоге королевского замка, как сестра князя Полоцкого. Сейчас она была замужем за боярином старинного рода и носила совсем другую фамилию, но все ее по старой памяти звали Дарьей Полоцкой, в особенности в доме князя Ивана, где она распоряжалась, как настоящая хозяйка. – Пока Иван не женился и не привел сюда молодую княгиню, я могу делать в Полоцком подворье все, что душе угодно, – объяснила она Герде со спокойной гордостью. – И уж точно это в моих силах, одеть, как полагается, дорогую гостью. При этом, говоря про «дорогую гостью», Дарья смотрела на Герду с таким странным выражением лица, что у той возникли кое-какие подозрения относительно рассказов князя Ивана о встреченной где-то в далеких краях Агнессе де Фиен. Возможно, на этот раз Судьба не посмеется над ней? Это было бы замечательно, но наученная горьким опытом, Герда уже не бралась что-либо загадывать. Предполагать можно всякое, мечтать можно о разном, хотеть можно чего угодно, но пути господни неисповедимы, в особенности если речь идет о колдунье, связанной с языческими богинями. И пусть все это теперь в прошлом – и магия, и богиня, которая, верно, и думать забыла о существовании своей подопечной, такое, на самом деле, не забывается, а возможно, и не прощается, хотя в Коллегиуме и утверждали, что колдовство не противоречит вере в бога, ибо не несет на себе печати «бесовства». Не все теологи, насколько знала Герда, соглашались с такой постановкой вопроса, но церковь вынуждена была терпеть колдунов как неизбежное зло, ибо магия существовала всегда, и, наверное, здесь тоже не обошлось без божьего промысла. * * * На следующий день с утра отправились с Дарьей гулять по лавкам и портновским мастерским. – И еще обязательно надо пройтись по гостиному двору, – уверяла сестра князя Ивана. Герда не возражала, ей все было по душе, потому что настроение у нее было, что называется, солнечное. – Гостиный двор? Это где много-много лавок и мастерских ремесленников? – улыбалась она. – Едем! Уселись в великолепную запряженную четвериком карету с княжескими гербами на дверцах. «И не забыть про цинскую слободу, – вспомнила Дарья, устраиваясь на мягком, обитом темным бархатом диванчике, – и еще к немцам стоило бы заглянуть», но первым делом они все-таки поехали в банк «Торговый». Дарья уговаривала Герду не торопиться «с глупостями», поскольку денег у нее хватит на все, в том числе и на то, чтобы как следует нарядить «дорогую гостью». Но Герда была непреклонна. Ей вдруг остро захотелось стать самодостаточной, тем более что она действительно достигла определенной финансовой независимости. «Как бы ни сложилось, содержанкой я не стану!» – Дарья, – сказала она сестре Ивана, – вы чудная. Добрая и… как у вас в Гардарике говорят? Хлебосольная? Да, кажется, так и говорят: хлебосольная. У нас сказали бы щедрая. Поверьте, я бы не постеснялась принять от вас помощь. Честное слово! У кого-нибудь другого не взяла бы, но вы, Дарья, не «кто-нибудь другой». Я это вижу. Чувствую. Однако у меня действительно есть деньги! Их достаточно, и было бы глупо их не потратить. – Наследство? – с неожиданным интересом спросила Дарья. – Нет, – улыбнулась Герда, покачав мысленно головой, – это я в Хаарнахе клад нашла. А про наследство я вам как-нибудь в другой раз расскажу. Обхохочетесь! – Все настолько плохо? – Дарья оказалась очень чуткой к интонациям, мгновенно уловив что-то недосказанное в том, как Герда сказала ей о своем наследстве. «Чуткая?» Герда и сама не знала, что на нее вдруг нашло, но она почувствовала Дарью, увидела… – Ощутила, – подсказала ей Другая Она. – Ну же, подруга! Не тупи! Всего еще один маленький шажок! – Ты вернулась… – Герда не знала, смеяться ей или плакать. – Хорошая попытка, – улыбнулась Другая Она. – Следующий ход, пожалуйста. – Дар! – От восторга у Герды даже перехватило дыхание. – Это мой Дар! – Ну, наконец-то! – Но почему именно сейчас? – Кхе ше ан ра? – Не догадываешься? – переспросила Герда, непроизвольно переводя слова своего альтер эго на горан, и наконец поняла. Мозаика сложилась. Магия не вернулась, потому что никуда от Герды, на самом деле, никогда не уходила. Она просто была занята все это время, ее магия. Все силы ее Дара уходили на то, чтобы выстроить в памяти структуру давным-давно умершего языка. Того самого языка, на котором написана книга, подаренная Темной богиней. Сейчас этот язык воскрес в Герде. Зазвучал, ожил, и освободившаяся от непосильного труда магия снова стала доступна. – Спасибо за подсказку, – поблагодарила она Другую Себя. – И… В общем, я рада, что ты вернулась. Сказав это Себе Другой, Герда повернулась к Дарье и заглянула женщине в глаза: – У вас, Дарья, третий уровень, не правда ли? Вы колдунья. Дар Духа, если не ошибаюсь? – Как вы?.. – встрепенулась Дарья. – Ох! Так вы тоже?.. – Такая же, как вы, – улыбнулась Герда. – Нет, – покачала головой Дарья, – не такая. Вы можете видеть уровень и сразу опознаете Дар… Какой у вас статус, Герда? – У меня нет статуса, – не без горечи усмехнулась Герда, вспомнив про Коллегиум и про Орден. – Я самоучка, знаете ли. Все сама, сама… Даже не знаю точно, какой у меня уровень. Лукавила, конечно, не без этого. Темная богиня определенно говорила, что у Герды уровень выше стандартного первого. Но осторожность подсказывала, что нигде и никому не следует говорить лишнего. – Но, если вы видите силу Дара и его направленность, уровень должен быть достаточно высок, – предположила Дарья. – Похоже на то. – Герда не стала рассказывать, что до сегодняшнего дня не знала, что может так ясно ощущать чужой Дар, надо только подобраться поближе да поболтать подольше. – Ох, ты! – Дарья была в восхищении, и Герда ее понимала. Совсем недавно и для нее колдуны с высоким уровнем силы были чем-то таким, что здесь, в Гардарике, называют «невидаль заморская». – Мы еще об этом обязательно поговорим, – пообещала она Дарье, когда карета остановилась перед солидным зданием, облицованным серым гранитом. – А вот и банк! Они вышли из кареты – причем Дарья все время завороженно взглядывала на Герду, видно, не могла успокоиться, узнав, что ее новая знакомая сильная колдунья, – и прошли в здание банка. Привратник открыл перед ними тяжелые двери, распорядитель, встретивший их в вестибюле, едва бросив взгляд на Дарью, которую, по-видимому, многие знали в Новгороде в лицо, тут же проводил женщин в большой, хорошо обставленный кабинет, где им навстречу встал из-за стола представительный господин в дорогом, расшитом золотом пурпурном камзоле. – Рад приветствовать, ваше сиятельство, в нашем банке, – согнулся он перед Дарьей в низком поклоне. – Чем могу быть полезен? – Моей гостье, виконтессе ди Чента, нужно получить деньги по аккредитиву, – объяснила Дарья, усаживаясь в кресло перед столом. – К вашим услугам, – поклонился Герде банкир. – Какого рода аккредитив вы хотите обналичить? – Вексель банка «Торгового», – Герда достала из кошеля вексель на пять тысяч двойных флоринов и свою подорожную и положила документы на стол перед банкиром. – Минута, ваше сиятельство! Чтобы внимательно изучить документы, печати и подписи, банкиру и в самом деле понадобилось всего несколько минут. – Все верно, – кивнул он, возвращая Герде подорожную. – Каковы ваши пожелания относительно суммы наличных, госпожа виконтесса? – Я хотела бы получить, скажем, двести флоринов в звонкой монете, – улыбнулась мужчине Герда, – и какие-нибудь платежные обязательства на соответствующие по размеру суммы. – Весьма разумное решение, – ответно улыбнулся банкир. – я сейчас же отдам необходимые распоряжения. С вашего позволения, сударыни, – снова встал он из-за стола, – я должен вас ненадолго покинуть. Приказать подать вам вина? – У вас есть кофе? – полюбопытствовала Герда, успевшая уже забыть, когда в последний раз пила этот замечательный напиток. – Все, что пожелаете! Банкир не соврал, и вскоре слуга принес в его кабинет серебряный поднос, на котором стояли керамический чайник с травяным чаем, который заказала Дарья, и серебряный кофейник, фарфоровые чашки изумительной работы, хрустальная сахарница и фарфоровое блюдо с пирожными. Слуга разлил напитки по чашкам и удалился. – Любите кофе? – полюбопытствовала Дарья, начинавшая, по-видимому, оправляться от потрясения, вызванного откровением Герды. – Я все люблю, – вздохнула Герда, принюхиваясь к кофейному аромату, – но конкретно кофе не пила уже несколько месяцев. – Это будет очень нескромно, если я спрошу вас, Герда, какой у вас Дар? – Это нормально, – успокоила женщину Герда. – Спрашивайте, что хотите! «А уж я решу, отвечать или нет», – добавила она мысленно.