-Я передам Ваши опасения, но на том закончим остальные разговоры. Откланявшись, Алексей поспешил покинуть кабинет. Он наткнулся на ожидавшую в коридоре Лойс, и та сделала вид, будто случайно столкнулась, коснувшись своей грудью его: -Ах, простите, граф. Столь неудобно, право. Оставив строгий взгляд, Алексей продолжил путь. Маркиза лишь в недовольстве сложила руки и недолго смотрела ему вслед, смело вернувшись в кабинет Экстрёма... Алексей же быстро прибыл на кухню, с порога спросив о том, кто здесь Нартиссон. Тот сразу ответственно предстал перед ним и согласился уединиться в своей небольшой комнате для беседы. Показав документ генерал-губернатора, Алексей внёс ему в душу успокоение, что опрос имеет серьёзные мотивы и должен быть максимально искренним. Нартиссон казался тем, кто скрывать ничего не собирался, а был готов служить верному делу... Когда сели напротив друг друга к маленькому столику, Алексей сразу спросил: -Как ты подавал чай? -Как обычно, по приказу, - пожал тот плечами, усердно вспоминая. -Хорошо, - был строг Алексей. - Кто ещё крутился рядом? -Никого. Я всегда всё делаю сам. За чай отвечаю только я! - уверял слуга. - У нас с этим строго и доверяют лишь проверенным! -Подавал чай Рейтергольму и его гостье одинаковый? -Совершенно! Чайник один. -Почему чашки поставил именно так, как поставил? -Что Вы имеете в виду? - выдержал паузу Нартиссон, но продолжил, глядя в глаза строгого допрашивающего. - Всё сделал, как было указано в записке! -Кто слал записку? - удивился Алексей. -Нам часто оставляют записки с приказами. Здесь был точный приказ подать чай. -Был ли там приказ подать определённую чашку для гостьи? -Нет, что Вы! Но Рейтергольм всегда пьёт чай только из одной чашки, своей уже. Она особенная, с китайским узором и его именем. Перепутать невозможно! Ну, а другую чашку, разумеется, подал его гостье. -Кто шлёт такие записки? -Только поверенные... Может Экстрём, может секретарь. -Где записка? -Не знаю, - пожал плечами слуга. - Их всегда выкидываем. В печи наверное. Сорвавшись с места, Алексей вернулся на кухню. Нартиссон тут же указал печь, где огня ещё не было, но лежало уже достаточное количество недавно горевшей бумаги. Доставая недогоревшие кусочки, Алексей стал их разглядывать: -Почерк помнишь? -Сомневаюсь, - ответил Нартиссон. - Я читаю и выкидываю после того, как приказ выполнен, а хозяин доволен. Меня волнует не разгневать никого, всё исполнить, как требуется. -Чай для, - увидел Алексей на одном из клочков бумаги надпись, на другом — другую. - Подать... Эта записка может? -Всё может быть, - пожал плечами Нартиссон. - Многие чай требуют. -Ясно, - забрав эти куски бумаги, Алексей поднялся. - Благодарю за оказанную помощь. -Да всегда пожалуйста! - выпрямился услужливо слуга... Глава 19 -Ты за Кристеном? - сразу подошла к явившемуся к ней в особняк Петру Линн. Тот надменно стоял у входа в зал и осматривал каждого из гостей, каждую из девиц, находящихся там. Линн понимала его настрой и тут же добавила: -Он не с твоей женой. -И где же моя жена? - сквозь зубы выговорил он, еле сдерживая гнев. -О, - замялась Линн. - Потом спустится. -Спустится, - расхохотался нервно Пётр. - Потом? Он помчался в первую комнату, с грохотом распахнув дверь, но там не было никого. -Где она?! - стал он кричать на пришедшую следом Линн. - Всё разгромлю! -Петенька, не стоит! Не бей ничего! - отозвалась с тревогой та. - Ты лучше выслушай, всё не так худо! Наоборот! -Здесь! - выскочил в конце коридора Тико, и Линн замолчала. -Ты здесь?! Что ты здесь делаешь?! - поразился увидеть друга Пётр, на что тот поторопился воскликнуть: -Я вынужден был помочь, получив сообщение от генерал-губернатора! -Подлец вытащил тебя на службу?! - возмутился Пётр и подошёл к нему. -Тише ты, не злись. Я потом сразу домой... Иона здесь, идём, - позвал он за собой спуститься на задний двор особняка... Они прошли к конюшне и, тихо войдя туда, остановились подле удивлённого происходящим конюха. Оттолкнув его в сторону, Тико сделал знак молчать. Конюх кивнул, а Пётр прошёл дальше... Сидя на стоге сена у дальней стены, Иона и Рейтергольм мило о чём-то шептались и смеялись. Неведомой яростью наполнилась душа Петра, видя подобное поведение любимой, которая должна была быть дома, но находится здесь и, к тому же, в компании иного мужчины.