Один — горе. У стойки регистрации Ивата объяснил, что он расследует убийство госпожи Такако Канесиро. Девушка немедленно вызвала начальника хозяйственной службы. Не прошло и минуты, как явился пожилой толстячок в униформе. Когда Ивата предъявил свой значок, тот низко поклонился: — Я завхоз, чем могу вам помочь? — Госпожа Канесиро работала под вашим началом? — Так точно, она была уборщицей. В основном на факультетах радиологии и делового администрирования. — У нее было рабочее место? — Нет, не было. Только шкафчик. — Покажите, пожалуйста. Толстяк повел Ивату по длинному, сверкающему чистотой коридору, затем вниз по лестнице к раздевалкам для персонала. Зайдя в тускло освещенную комнату, он указал на шкафчик у дальней стены, на полу перед которым лежал ворох увядших цветов. Два — балаган. На дверце висел увесистый замок, раза в два больше прочих. — У нее были неприятности на работе? — Нет, что вы. Она была идеальной сотрудницей. Не опаздывала, не болела. Прекрасный работник и чудесный человек… Это просто кошмар какой-то. — Простите, но, если у нее не было проблем, почему на шкафчике такой большой замок? — Видите ли… Был один случай в начале года. Такако пожаловалась, что кто-то влез в ее шкафчик. У них над головой вздрогнул и загудел насос. — Что было украдено? — Это самое странное: только ее униформа. Но это бессмысленно, форму выдает университет. Обычная дешевая форма. Ее регулярно меняют. — Как по-вашему, у нее были враги? — Всегда такая тихая… Не представляю, чтобы у нее были враги. Кто мог желать ей зла? — У вас есть ключ от замка? — Да, конечно. Он поискал в связке ключей нужный и отдал Ива-те. Раздался скрип, и замок открылся. Шкафчик был пуст. Три — девчонка. Четыре — пацан. — Значит, госпожу Канесиро обворовали в начале года? — Именно так. — Не подскажете точную дату? — Все записи у меня в кабинете. Он повел Ивату по неосвещенному и пропахшему моющими средствами коридору, в темных закоулках которого, казалось, кто-то прячется. Кабинет завхоза кое-как вмещал стол, стул и стеллажи со скоросшивателями. Толстяк с кряхтением дотянулся до нужной папки. — Вот он. Он открепил файл, датированный январем 2011 года. ЖАЛОБА ТАКАКО КАНЕСИРО О ВЗЛОМЕ ШКАФЧИКА Ивата записал дату. — Полицию вызывали? — Нет. Решили уладить все на месте. — Вора нашли? — Уволили молодую иранку, которая проработала здесь недолго. — Она созналась в краже? Завхоз нервно хохотнул: — Видите ли, процедура была скорее… неформальной. — А работу она потеряла тоже неформально? — Несколько ее сослуживиц дали показания о ее ненадежности. Сама женщина не стала возражать. Ивата кивнул: — Иранская иммигрантка вряд ли отважилась бы. Менеджер побледнел как полотно: — Инспектор, я вас уверяю… Ивата только отмахнулся: — Как ее зовут? — Саман Гилани. Правда, я не уверен в произношении. Ивата провел пальцем по странице, стараясь запомнить иероглифы. — У вас работают люди с криминальным прошлым? Толстяк задумался: — Вполне возможно. Но я имею дело только с неквалифицированным персоналом, как видите. Теперь такие проверки не проводятся. К тому же все они работают у нас внештатно. — Что ж, ясно. Благодарю за помощь. Завхоз поклонился и проводил его до двери. Ива-та шел по коридору один. Никакого шуршания он не слышал, зато завывание насосов и свист пара усилились. Дойдя до лестницы, Ивата набрал номер Сакаи. — Что еще? — рявкнула она. — Слушай, в гонке новые лошадки. Ты в конторе? — Да. Давай имена. — Во-первых, Саман Гилани. Но надежды мало. — Он продиктовал имя по буквам. Сакаи молчала. Пять — серебро. — Итак, она иранка. Депортирована около двух недель назад. Сюда приехала в девяностых по соглашению о трудовых мигрантах, обратно не возвращалась. Ребенок от гражданина Японии. Похоже, малыш на попечении государства. Но как она связана с делом? — Никак. А теперь проверь в общей базе, есть ли среди сотрудников Университета Комадзава люди с судимостью. Ивата услышал перестук клавиш. Сакаи прищелкнула языком: — Два попадания. Один был судим за неуплату налогов. С тех пор за ним значатся только штрафы за парковку. И некий Масахару Идзава. Тут целый букет: сексуальные домогательства, подглядывания в женских туалетах, кража нижнего белья. Адрес за последние три года не значится. Шесть — золото. Ивата уже был на полпути к кабинету хозяйственника. Он распахнул дверь настежь, так что толстяк вздрогнул от неожиданности. — Масахару Идзава работает у вас?