— Ой-ой-ой, последний раз! Да еще с интеллигентным киотским акцентом. Знаешь, что мне в тебе нравится, янки? Ивата ударил его в живот. Морото согнулся пополам — глаза вот-вот выскочат из орбит, рот открыт и хватает воздух. Ивата вырвал у него сумку и тем же движением с силой толкнул его на пол. Теперь Ивату окружало трое: Тацуно, Ёси и Хорибе. Они не знали, что им делать. Первым очнулся и кинулся было на защиту вожака Хорибе. Но Ивата взглянул ему в глаза, и тот стушевался. Ивата передал сумку Сакаи, одновременно присаживаясь на корточки рядом с Морото. Тот часто дышал. — Слушай внимательно, Морото. Чтобы больше и близко к ней не подходил. Надеюсь, ты усек. — В манере Иваты не было никакой театральности. Морото с отвращением закашлялся, все еще держась за живот. — Да ты не знаешь… кого ты решил нагнуть… Ивата похлопал его по голове; едва отросшие волосы покалывали ему пальцы. Он ответил: — Прекрасно знаю, Морото. Тебя, урод. Он постоял, внимательно глядя на молодцов Морото. Потом вышел из раздевалки, Сакаи — прямо за ним. На двенадцатый этаж они спускались в молчании. Когда двери лифта открылись, перед ними возникла знакомая картина: какофония голосов, орущих в телефоны, желтушный свет, сигаретный дым, стелющийся по низкому потолку. Сакаи остановилась перед входом в туалет. — Ивата! — Да? — Не надо было этого делать. — Ты хотела сказать «спасибо»? Она вздохнула и вошла внутрь. Ивата пересек всю комнату и вошел в кабинет Синдо. Тот сидел, уставясь в серое зеркало окна с недовольной гримасой на лице. — Входите, инспектор. Ивата убрал со стула пачку бумаг и сел. — Слушай, мальчик мой, я только что разговаривал с шефом управления. Он сказал, что ростовщика отпустили, а этого кадра Идзаву еще держат. Что скажешь-то? — Не думаю, что Идзири имеет какое-то отношение к делу — да и алиби у него железобетонное. А вот Идзава совершил как минимум несколько нарушений. Алиби как такового нет, зато есть неясный мотив и сомнительная репутация. Но семью Канесиро он не убивал, в этом я уверен. — Как насчет хромого на месте убийства? — Хромота по большому счету ничего не доказывает. У парня просто физически нет столько сил, чтобы расправиться подобным образом с целой семьей. А даже если б были, уж точно не хватило бы мозгов, чтобы не оставить после себя ни единой улики. — Ясно. Мы можем держать его, не предъявляя обвинений, еще двадцать двое суток. На всякий случай предлагаю воспользоваться этим правом. — Никаких возражений. Вошла Сакаи и склонилась в поклоне. Она была в ярко-синем брючном костюме и бледно-голубой блузке, а волосы собрала в небрежный хвост. — Садись, Сакаи. Твой напарник только что поведал мне, что ростовщик и Идзава невинны как младенцы, несмотря на разные интересные подробности. Согласна? — Да, согласна. — Есть у нас еще ангелочки? Ивата кивнул: — Сослуживец Цунемасы Канесиро рассказал, что его преследовала у офиса какая-то девица — кричала в мегафон непристойности и все в таком роде. Несколько недель назад у них случилась стычка, и бедняга вернулся в контору с порезом. Это объясняет затянувшийся шрам. Но описание девушки у нас туманное. Я бы хотел поручить ее поиски офицеру Хатанаке. — Этот коротышка из Сэтагаи, который у тебя на посылках? — Да, он. Синдо пожал плечами: — И вы оба считаете, что нужно разыскать Кийоту, так? Сакаи кивнула. — Пока поиск не дал результатов. Правда, вчера я позвонила в Бюро гражданской авиации и описала нашего подозреваемого — высокий мужчина, 43-й размер ноги, одиночка, возможно, хромает. Так он ответил, учитывая временной интервал в два-три дня, нам придется отследить примерно семьдесят пять рейсов от Сеула до Бангкока. Синдо присвистнул: — Ладно, Ивата, ваши дальнейшие шаги? — Люди из Сэтагайского управления прочесывают район вокруг дома. Я считаю, пусть продолжают. А вот первый отдел нужно бросить на поиски Кийоты. Он связан с «Ниппон Кумиай», оттуда и начнем. Если кто и знает, где он, это они. Мое мнение — младший инспектор Сакаи идеально подходит для этой задачи. Сакаи с удивлением уставилась на него: — Но… Синдо жестом приказал ей замолчать. — А ты, Ивата? — Я поеду в Университет Киото. У меня там старый друг, специалист по символике. — И зачем? — спросил Синдо, потирая подбородок. — Это ритуальные убийства. Знак, который оставил в доме Канесиро убийца, подтверждает это. — Здесь вам не Голливуд, инспектор. Я вам говорил, наши ресурсы ограничены. — Утром я беседовал с коронером. Все тела перемазаны индюшачьей кровью, в легких обнаружены следы дыма, на потолке изображен символ, у отца вынуто сердце — все это признаки ритуального убийцы. А возможно, и серийного. Чем раньше мы поймем его мотив — принцип выбора жертв, — тем быстрее выследим его. Признаюсь, мне следовало бы сразу заняться расшифровкой символа. Синдо посмотрел в окно и потер нос, видимо сломанный еще в юности. — Завтра утром чтоб как штык здесь. И никаких допрасходов. — Спасибо. — Сакаи, возьми с собой обе униформы. И обязательно надень для этих сволочей синюю. — Слушаюсь. — Ее голос дрогнул. Они вышли из кабинета шефа. Морото с дружками нигде не было видно. Они снова прошли через огромный общий офис и вызвали лифт. Как только двери за ними закрылись, она повернулась к нему на каблуках и зашипела: — Таскаться по притонам ты мог послать любого придурка. Что, один день и все, пошла ты лесом? Разве я не сделала все, что могла?! — Конечно, сделала. Но придурки упускают детали. А у тебя и глаз наметан, и язык остер. Именно это мне и нужно для поисков Кийоты. — Чушь собачья. Она протянула ладонь, и он отдал ей ключи. На парковке она молча направилась к «тойоте». Ивата поднялся по лестнице, вышел на улицу и потащился к подземке. Глава 6 Влюбленные слепы Штаб-квартира «Ниппон Кумиай» располагалась в районе Такаданобаба, в неприметном трехэтажном здании в глубине улицы. С виду то ли турагентство, то ли языковая школа. Сакаи велела двум офицерам дожидаться ее снаружи. Она показала значок молодому человеку у стойки и направилась в офис, не обращая внимания на его протесты. Она стукнула в дверь и вошла в кабинет, стены которого были увешаны черно-белыми фотографиями в рамках. Пахло сигарным дымом, мужским одеколоном и потом. Невысокий человечек лет пятидесяти с гладко зачесанными волосами восседал за чересчур массивным для него столом. Очки на его приветливом, круглом, как луна, лице смотрелись мелковато. — Да? В его голосе сквозило приятное удивление при виде молодой женщины. Когда Сакаи показала ему удостоверение, выражение его лица не изменилось. — Младший инспектор Сакаи. Первый отдел. — Я Горо Онага. Присаживайтесь. На столе Онаги стояли подписанные фотоснимки Жан-Мари Ле Пена и Саддама Хусейна — лицом к посетителю. Еще на одной сам Онага по-дружески обнимал бывшего министра безопасности. Над его головой висел огромный портрет мужественного красавца Юкио Мисимы, глядевшего прямо на любого входящего в кабинет. Он был изображен с руками скрещенными на груди, а ниже приводилась одна из его мрачных, загадочных фраз: ТЫ МОЖЕШЬ ДОСТИЧЬ ИСТИННОЙ ЧИСТОТЫ, ЛИШЬ ЕСЛИ ПРЕВРАТИШЬ СВОЮ ЖИЗНЬ В ПРЕКРАСНУЮ СТРОФУ, ПИСАННУЮ КРОВЬЮ