Она встала и пошла прочь с опущенной головой. Он смотрел на нее, пока она окончательно не растворилась в толпе. Повжикав туда-сюда молнией на рюкзаке, Косуке заглянул в него и обнаружил там сэндвичи и чистую одежду. В ожидании, когда мама вернется, он принялся болтать ногами. Этим утром они встали рано — она разбудила его еще до рассвета, — и Косуке успел утомиться. — Три — девчонка, четыре — пацан… Потирая глаза, он лег головой на рюкзачок. Не в силах сопротивляться он провалился в сон. Когда Косуке открыл глаза, он почувствовал явное беспокойство. Прошло слишком много времени, и у дальнего конца автовокзала уже не было семейных компаний, ожидавших автобуса. Мать наказала ему находиться на виду, но здесь его никто не видел. Косуке взял свой рюкзачок и пошел ко входу. Окружающие с улыбками посматривали на него, но он их словно не замечал. Снаружи уже смеркалось, хотя часы показывали лишь четыре часа. Было очень холодно; Косуке пожалел, что не взял перчатки. Мужчина в длинной темной куртке загородил ему путь и потрепал его по голове: — Привет. Сдается мне, ты проголодался. Любишь сливы? Косуке не взглянул на мужчину и ничего не ответил. Это мать научила его. Мужчина постоял немного, оглянулся и ушел, а Косуке вернулся на скамейку. Может, не стоило ему бродить по вокзалу. Что, если она вернулась, а он ушел? Косуке знал, с мамой шутки плохи. С той минуты, как он осознал, что замерз, он больше ни о чем не мог думать. Он снова лег головой на рюкзачок и закрыл глаза. Прошло довольно много времени, когда его разбудил незнакомый мужчина. Высокий, пожилой, в форме. Полицейский. Косуке доверял полицейским, но, глядя на этого, увидел в нем просто мужчину. — Как тебя зовут? Косуке пробормотал свое имя. — Ты потерялся, верно? — Мама сказала, чтобы я ждал здесь. — Когда это было? — Часы показывали 8:20. Полицейский в задумчивости поджал губы. — Сколько тебе лет? — Десять. — Правда? Косуке ничего не ответил. — Ты когда-нибудь катался на полицейской машине? Косуке замотал головой. Полицейский взял его за руку и повел с вокзала прочь. В машине стоял запах лимона и табака. Полицейский, посадив Косуке в машину, стал вызывать кого-то по рации. В машине было холодно, и он включил обогрев. Теплый воздух вырывался из печки с громким гудением. В зеркале заднего вида Косуке наблюдал, как уменьшался вокзал, по мере того как они набирали скорость. Совсем стемнело, и в свете фар деревья по сторонам дороги казались ему седыми. Они направлялись в горы. Из потрескивающей рации раздавалась быстрая нечеткая речь. Наконец полицейский ответил «понял». Косуке видел, как деревья океанской волной взбирались на холм. Их мерное покачивание навевало на него сон. От нахлынувшего тепла у него разгорелись щеки. Наконец после долгого пути полицейская машина остановилась у небольшого домика на краю леса. Полицейский, открыв дверь, положил руку на плечо Косуке: — Сегодня останешься здесь. А завтра посмотрим. Ступеньки крыльца поскрипывали, вокруг светильника кружила мошкара. Полицейский зашел внутрь и повесил шляпу на крючок. — Подожди здесь, — сказал он и исчез. Косуке уловил запахи чужого дома. Вскоре вернулся полицейский, неся в руках стеганое одеяло. Он отвел Косуке в комнату, положив одеяло в угол. Потом потрепал мальчика по голове — Косуке почувствовал исходящий от него запах дерева с дымком — и вышел. Косуке совсем не устал. Он шептал себе под нос: — Пять — серебро, шесть — золото. Так и сидел, играя с молнией на рюкзачке. Вжик. Вжик. Вжик. * * * Назавтра было пасмурно и дождливо. Косуке заметил, что в горах дни короче, чем в городе.