Игараси закончил сборы, и они оба вышли из кабинета. Пока они шли по коридорам музея, им то и дело попадались экскурсанты и группы школьников. — Профессор, вы можете сказать мне, какое оружие применялось в подобных ритуалах? — Как правило, обсидиановое. — Обсидиановое? — Оно режет с поразительной точностью. Сейчас хирурги все чаще используют скальпели из этого материала. Их острота совершенна, другого слова не подберешь. Ивата усмехнулся: — Слишком изощренно для столь примитивной культуры, а? Игараси нахмурился, его глаза гневно сверкнули. — Мезоамериканские культуры не были примитивны, отнюдь. — Он прокашлялся и продолжил в прежней доброжелательной манере: — На самом деле они были весьма продвинутыми во многих областях. Впрочем, к металлургии это не относится, что связано с избытком вулканического камня в Мексике и Гватемале. Он использовался для изготовления самых разных предметов обихода: инструментов, оружия, украшений… — И для того, чтобы вырезать человеческие сердца. Игараси ухмыльнулся: — И это тоже. Они остановились возле мраморной лестницы, ведущей к главному входу. — Как вы полагаете, профессор, убийца мог бы сам сделать обсидиановый нож? Это в принципе возможно? Тот прикусил нижнюю губу и, поскрипывая своими мокасинами, двинулся вниз по ступеням. — Думаю, мог. Правда, разновидность обсидиана, подходящая для изготовления лезвий, хранится на спецскладах в Мексике, Гватемале и Армении… Они вышли под моросящий дождь. На оживленной дороге автобусы выплевывали свое содержимое на тротуар: потоки рубашек поло, фотоаппаратов и толстых животов. Игараси подозвал такси. Подъехав, водитель распахнул заднюю дверь. Профессор немного помедлил. — Должен сказать, инспектор, что история о психопате, разгуливающем по улицам Токио и вырезающем у людей сердца обсидиановым ножом, звучит нелепо. Ивата криво улыбнулся: — Счастливого пути, профессор. Игараси протянул ему для пожатия крупную руку, и они тепло попрощались. Проводив взглядом рассеянный свет красных фар, Ивата задумчиво посмотрел в хмурое небо. И тут он что-то почувствовал на своей ладони. Посмотрев, обомлел: в центре красовалось огромное черное пятно. Глава 14 Бумажный человек Одно из лучших в городе просторное кафе «Ля Флёр» находилось в районе Ниси-Адзабу и было популярно среди домохозяек и гайдзинов[16]. Обычно к пяти вечера народу здесь собиралось предостаточно, но сегодня сильный дождь заставил многих изменить свои планы. Фоном негромко звучали старые французские шлягеры. Ивата и Сакаи сидели за угловым столиком у запотевшего окна. Он потягивал свой первый капучино, она курила вторую сигарету. — Не понимаю его логику, — сказала она и затянулась. — Зачем ему помогать тебе, если он убийца? Чтобы отвести подозрение? — Он знает, что у нас на него ничего нет. Может, это его даже забавляет. — Ивата вздохнул. — Не думаю, что я чем-то выдал себя, но мне показалось, что он тоже меня изучает. — Интересно. — Сакаи посмотрела в окно. — Наружка подтвердила, что он вылетел в Пекин. Я еще копаюсь в его прошлом, но пока никаких зацепок. — И почему я не удивляюсь? — Ты не из тех, кого легко удивить, Ивата. — Вот как. Что еще ты обо мне знаешь? — Тебе вряд ли захочется это услышать. — Нет, напротив! Продолжай. — Ну ладно. Ты разведен, так? Точно разведен — это у тебя на лбу написано. Что там было? Другая женщина? Нет — другой мужчина, точно. Это она от тебя ушла, да? Муки ревности, вечно красные глаза, эмоциональная зажатость. А вот детей у тебя нет. Ты еще больше ушел в себя, переехав в Токио. В нашей работе вечеринки с коллегами в караоке не предусмотрены. Напротив, я уверена — ты одиночка. И ни с кем не встречаешься. Тебе нечего предложить, нечего отдать женщине. Я бы сказала, ты из тех, кто предпочтет сам все испортить, чем ждать ударов судьбы. Ты не можешь просто послать все к черту и стать офисным служащим. Нет, ты неординарный человек — хотя и очень ответственный. Ты ненавидишь эту работу, но она нужна тебе как воздух. Тут и гадать нечего: тот Ивата, что был до отдела убийств, ушел навсегда. Ивата допил кофе и кивнул: — Ты не раз встречала таких, с красными глазами? — Ты сам спросил. — Да, сам. И всегда ты так любезна со своими напарниками? — О нет, — засмеялась она. — Обычно я не такая общительная. — Закончилась очередная песня, и Сакаи затушила сигарету. — Итак, — сказала она, меняя тему. — Какие у тебя планы насчет профессора? — Для начала выяснить его местонахождение на момент обоих убийств. Сил у него точно хватило бы, да и с ритуальной стороной он знаком неплохо. — Ясно. — Как только я обнаружу хоть тень улики, хоть малейшую связь, я его прижму. Сакаи вытащила из зеленой кожаной сумки блокнот. — Кстати, об уликах. Полицейское управление Канагава прислало результаты банковской проверки. Оказывается, госпожа Оба была довольно состоятельной женщиной. На те деньги, что у нее имелись, она могла бы заказывать продукты на дом лет до трехсот. Но, в отличие от семьи Канесиро, ее счет не пополнялся. Расходы тоже ничего особенного не показали. — Возможно, убийца знал, что деньги не заинтересуют ее, в отличие от Канесиро. — Что ж, еще одна из загадок мироздания. Ивата, отправляйся домой. Выглядишь отвратно. — Ты всем это говоришь. — У меня острый глаз, сам же сказал. Ивата почувствовал, что у Сакаи сегодня новые духи. Цветочный запах, с медовыми нотками. Он впервые видел ее с накрашенными губами, а под глазами были темные круги. Она была в облегающих вытертых джинсах и объемном черном свитере, спадавшем с плеча. Через подлокотник ее кресла была перекинута кожаная куртка. — Пожалуй, я и правда поеду домой. А ты куда? — У меня встреча с другом. — Тогда иди, а я расплачусь. Сакаи помахала ему на прощание и направилась к выходу. На улице она раскрыла зонтик и быстро исчезла из виду. Ивата отодвинул чашку из-под кофе, достал сигареты и только теперь заметил знак «Не курить». Он убрал сигареты и ощутил бездонную пустоту. Он хотел, чтобы Сакаи осталась с ним, хотя пока не понимал, затруднялся сказать, что им движет: мимолетное желание, любопытство или скука. При мысли о Сакаи у него возникали разные мысли, но он не мог определить, какие превалируют. Ивату не очень беспокоили его чувства к Сакаи. Но нежелание быть одному его поразило. Он стал вспоминать разных людей, с которыми его сводила жизнь, прикидывая, кому бы сейчас позвонить, кто бы ему обрадовался. Никто не пришел на ум. Ивата расплатился и вышел из кафе. * * * На улице Васаи-дори, пролегающей прямо за станцией Иидабаси, Сакаи миновала рощицу еще не распустившихся берез и остановилась перед зданием бурого цвета. Над вывеской торгового центра висела видавшая виды табличка: ЗАЛ БОКСА ОСИНО Еще поднимаясь по лестнице, Сакаи расслышала приглушенные звуки ударов по боксерским грушам, поскрипывания матов и канатов ринга. В зале было светло, в воздухе стоял легкий запах аммиака. Юные боксеры разминались в углу зала, а на ринге в самом центре уже боксировали. Никто не обратил на Сакаи особого внимания. В рамке на стене возле ринга висело изречение на английском: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ. РАБОТАЙ НА ИЗНОС — И БУДЕШЬ