Кеи неуверенно улыбнулся, и удар в лицо застал его врасплох. Он опустился на одно колено, в его глазах заблестели слезы. Он зажал челюсть, меж его пальцев сочилась кровь. — Трус! — заорал он, глядя на удирающего Косуке. Превозмогая боль, он продолжал говорить: — И власть и слава наши парят меж небом и землей, как облака, шатры светила. Он засмеялся, и его рот наполнился густой кровью. — Гребаный трус, мать твою, Ивата! Кеи сорвал с дерева магнитофон и запустил им в удаляющийся силуэт Иваты. — Тебе от этого не уйти! Это наш мир навсегда. Глава 25 И ста сердец не хватит мне Ивата вышел из самолета и посмотрел вверх. В Японии было теплее, чем неделю назад, когда он улетал, но небо по-прежнему оставалось серым и неприветливым. Идя по аэропорту, он каждую минуту ожидал хлопка по плечу, но паспортный контроль прошел без осложнений. Хатанака поджидал его на стоянке, сложив руки на груди. Он успел перекраситься в брюнета. Без формы он походил на юношу, встречающего отца. — Папка у тебя? Хатанака протянул ему сложенную газету с папкой внутри. — Молоток, лейтенант. Поедешь со мной. — Скажите, инспектор, меня уволят, из-за того что я помогаю вам? — Ты молод, у тебя все впереди. Так, папка есть, теперь подробности. — Значит, Икуо Уно ничем особо не отличился — в основном азартные игры плюс явные связи с якудза. Его дело велось пять лет, но до ареста так и не дошло. — Чей он был информатор? — Акаси, старшего инспектора отдела. Который погиб. Вы знаете его? Ивата помотал головой и горько улыбнулся: — И да и нет. — А я покопался в этом деле. Информации о самоубийстве на удивление немного. Лишь одно упоминание в новостях. «Инспектор Акаси, заслуженный офицер полиции, покончил с собой, бросившись с Радужного моста, — человек, который всю жизнь боролся с преступностью, не смог справиться с депрессией после развода, ля-ля-ля». Статью я распечатал, она в папке. Ивата сел в свою машину, кинул папку на приборную доску и опустил стекло. — Хатанака, мне нужна еще одна вещь. — Кстати, об этом. Мой шеф стал замечать, что я кучу времени трачу на дела, не связанные с основной работой. У меня начнутся проблемы. Ивата презрительно махнул рукой: — Ты хочешь еще лет десять торчать на улице или все-таки займешься настоящим сыском? Слушай, ты добываешь для меня инфу, а я помогу тебе с рекомендацией. Слово старшего инспектора отдела убийств немало значит в нашем мире. Так, записывай. Хатанака вздохнул и достал мобильник. — Я слушаю. — «Коко ла Круа» — сетевой ник наркоторговца. — «Коко» — как? — «Ла Круа». Разузнай, кто это и где обитает. Во сколько у тебя сегодня кончается дежурство? — В девять. — Так вот, когда освободишься, найди его и не спускай с него глаз. Вечером он должен отправиться в клуб на Догендзака. Понял? Он завел машину. — Вот как звучит настоящая тачка! * * * Ивата припарковался позади дома 6082 по Мисакимати Мороисо. Гр охот волн и завывание ветра сливались в единый рев с противными бакланьими криками. Свинцовое небо нависало над заливом Сагами, качающиеся деревья склонялись над черным обрывом. Время было за полдень, но улицы словно вымерли. Желтую полицейскую ленту с двери убрали, и дом Оба ничем не выделялся среди таких же пустующих домов. Хотя дверь была заколочена, Ивата справился с ней без труда. Он щелкнул выключателем, но электричество в доме уже, вероятно, отрубили. Ивата достал фонарик и крест-накрест прочертил лучи света в полумраке коридора, однако увидел лишь хлопья пыли. Спальня наверху была убрана, впрочем, на ковре осталось бледное пятно в том месте, где госпожа Оба рассталась с жизнью. Ивата услышал слабое тиканье и перевел взгляд на тумбочку. Он взял часы. Перевернув их обратной стороной, прочитал на золотой крышке гравировку: И ста сердец не хватит мне, Чтоб выразить любовь к тебе. Он вытащил из сумки фотографию из спальни Дженнифер Фонг и поднес ее к часам судьи Оба. Вне всякого сомнения, это были часы с запястья человека на снимке. — Попался, — прошептал Ивата. Он проверил дату на фотографии. 1996 год. Схватив блокнот, Ивата кинулся в коридор. Дрожащими руками он еще раз осмотрел снимки отдыхающих супругов Оба. Ни одна из дат на них не совпадала с датой на снимке, где изображены Дженнифер, ее отец и часы господина Оба. — Давай же, давай, давай! Он пролистал свои записи. Первый отпуск Оба провели в Окинаве в 1973 году. Последний — на Гавайях в 2008-м. В прошлый раз эти записи Ивата делал без особой систематизации, просто переписал данные с висевших на стене снимков, по мере того как переходил от одного к другому. Но в этот раз он расположил все даты соответствующих фотографий в хронологическом порядке. — Одного года не хватает! 1996-го. Он побежал обратно в спальню и стал рыться в ящиках и коробках. Но нашел лишь пыльные, никому не нужные мелочи. Он прошел в маленький кабинет, где они ругались с Синдо. Начал один за другим выдвигать ящики и перебирать бумаги. — Ну же! Под столом он наткнулся на коробки с архивами, на каждой — карточка с датой. Он выбрал одну коробку, датированную 1995–2000 годами, сметая остальные в сторону, и сорвал с нее крышку. Она была доверху заполнена фотоальбомами в темно-зеленых обложках. Ивата вытащил альбом за 1996 год и сел по-турецки, словно мальчишка, получивший подарок. Надпись на альбоме гласила: НАГАСАКИ/ОСТРОВ ГОТО Ивата не дыша открыл альбом. С оборотной стороны каждого снимка было указано место съемки. • Парк мира в Нагасаки • Голландский склон • Музей атомной бомбы