– Хотите зайти внутрь? Не дожидаясь ответа, он открыл щеколду на дверце. Лине зашла внутрь. Собака села и спокойно смотрела на нее. – Привет, – поздоровалась Лине и почесала собаке подбородок. Потом подняла ей уши и осмотрела их. – Вы не знаете, собака чипирована? – спросила девушка, повернувшись к мужчине в комбинезоне. Тот улыбнулся уголком рта. – Кажется, об этом еще никто не успел подумать, – ответил он и подошел к шкафу. – Был у нас тут где-то прибор. Однажды, еще до того, как Лине стала криминальным репортером, она написала статью о способах идентификации собак. Существовало два способа. Можно было сделать татуировку на внутренней стороне уха или идентифицировать собаку электронным способом с помощью микрочипа, который ветеринар вводил шприцом в левую часть шеи или прямо над левую лопатку. Электронный чип содержал регистрационный номер. Его можно было найти в интернете и таким образом установить личность владельца. – Вот он, – сказал мужчина и вытащил аппарат, похожий на сканер штрихкодов, которыми пользуются кассиры магазинов. Лине попыталась нащупать микрочип под кожей собаки, но не нашла его. Мужчина подошел к ней и провел считывателем вверх-вниз вдоль собачьей шеи. Прибор издал короткий звук, и на дисплее возник номер из пятнадцати цифр. 578097016663510. 7 – Оставь, – попросил Вистинг. Сюзанне стояла, наклонившись над дальним столиком, и собиралась задуть последнюю свечку, когда Вистинг остановил ее. Женщина вопросительно посмотрела на него. – Присядь-ка на секундочку, – попросил он и подошел к столу. Сюзанне непонимающе посмотрела на него, но села. Пламя стеариновой свечи осветило ее лицо. В ее ореховых глазах вокруг зрачков играли кремниево-серые всполохи; они улавливали свет, как кристаллы кварца. Вистинг закрыл глаза и сосредоточился, потом сел напротив. Когда Сюзанна поступила так же, как паромщик с Гудзона, Вистингу показалась, будто она уплыла от него. Открыв кафе, о котором она так долго мечтала, она будто стала другой женщиной, не той, которую он впустил в свою жизнь раньше. Теперь ее никогда не было рядом. Кафе стало для нее важнее всего, отнимало все время. Оно было открыто шесть дней в неделю, по двенадцать или четырнадцать часов в сутки. Сюзанне вложила в кафе бо?льшую часть денег, оставшихся после того, как она продала свой дом и переехала к Вистингу. Однако главным вложением было время. У Сюзанне были помощники, но она почти все делала сама, в том числе занималась уборкой и бухгалтерией. Когда они съехались, Сюзанне заполнила пустоту, возникшую после гибели Ингрид[9]. Сейчас пустота понемногу возвращалась, у них редко находилось время поговорить. В основном – недолго, после закрытия, как сейчас. Вистинг вытянул руки над столом и сплел свои пальцы с ее, не зная, с чего начать. Дело Сесилии по-прежнему не давало ему покоя, но он редко об этом говорил. – Семнадцать лет назад пропала девушка по имени Сесилия Линде, – начал он. – Я помню эту историю, – перебила Сюзанне и оглядела пустое кафе, словно куда-то торопилась. – Я как раз переехала сюда. Она была дочерью Йоханнеса Линде. Вистинг кивнул. Йоханнес Линде был активным инвестором и бизнесменом. Он обрел известность, когда создал свою марку одежды в середине 80-х. Среди молодежи каждый второй ходил в мешковатом свитере его производства. Дочь Йоханнеса была моделью и позировала для многих рекламных плакатов. – У них был участок возле Ругланна, – продолжил Вистинг. – Они бывали там каждое лето. Йоханнес с женой и детьми, Сесилией и Каспером. Тем летом Сесилии исполнилось двадцать. 15 июля, во второй половине дня она просто исчезла. Свеча перед ними горела неспокойно. Стеарин тонким ручейком сбегал вниз, на скатерти быстро затвердевала лужица. Сюзанне не сводила глаз с Вистинга. Ждала продолжения. – В два с чем-то она отправилась на пробежку, – сказал Вистинг. – Около семи отец объявил о ее пропаже. Порыв ветра заставил дом содрогнуться. Дождь бил в окно. – Лето было жарким, – вспомнил Вистинг как бы между делом. – Сесилия Линде занималась спортом почти каждый день. Пробегала длинные дистанции, но постоянного маршрута у нее не было. Ей нравилось изучать сплетения туристических тропок и грунтовых дорог, и она могла отсутствовать по нескольку часов. Это затруднило поисковые работы. Семья думала, что она вывихнула ногу или упала и ударилась. Ведь мобильных телефонов тогда еще не было, так что позвонить и попросить о помощи она не могла. Родственники искали ее у ближайших дорог, а когда не нашли, то позвонили в полицию. Я был первым сотрудником следственного отдела, встретившимся с семьей, и найти ее должен был я. Вистинг на мгновение закрыл глаза. Семнадцать лет назад он работал в паре с Франком Рубекком. Тот был младше на год, закончил Высшую школу полиции сразу после Вистинга. Они хорошо работали вместе, но в деле Сесилии с их сотрудничеством что-то произошло. Рубекк отошел от этого дела и занялся другими. Ни Вистинг, ни кто-либо другой его не осуждал. Все были в курсе, что у Рубекка на душе, что исчезновение Сесилии стало для него личной трагедией. – Мы искали весь вечер и всю ночь, – продолжил Вистинг, держа мысли о Франке Рубекке на расстоянии. – Все время прибывали подкрепления. Кинологи, Гражданская оборона, Красный Крест, скауты, соседи по летнему дому, другие добровольцы. Когда рассвело, вызвали вертолет. Она иногда заканчивала пробежку купанием, поэтому область поиска расширили, включив в нее озеро. – Вы нашли девушку через две недели, – вспомнила Сюзанне. – Через двенадцать дней, – кивнул Вистинг. – Ее тело бросили на обочине возле Аскескуген, но мы задолго до этого поняли, что она стала жертвой преступления. – Как? Вистинг разъединил сцепленные пальцы. – Она ведь исчезла, – сказал он. – Люди просто так не исчезают. Он откашлялся, будто пытался избавиться от всего, что могло помешать воспоминаниям о старом расследовании. – Ее многие видели, – продолжил он. – По мере того как новость распространялась, появлялись свидетели. Походники, дачники, молодежь и крестьяне. Сначала она бежала на запад, к пляжу Налумстранд. Потом направилась по побережью на восток, к усадьбе Гюмсеред. Там следы обрывались. Вистинг словно видел карту, висевшую тогда на стене его кабинета. Всю в красных точках, обозначавших тех, кто видел девушку. Полицейские могли прочертить отрезок от одной точки к другой как в детской игре, соединить точки линиями и проследить ее путь в ту злосчастную пробежку. – Во вторник утром, три дня спустя после исчезновения Сесилии, в отделение полиции пришел Карстен Брекке. Как и многие другие, он прочел о деле Сесилии в газете. Газетчики разместили объявление о поиске на первой полосе – взяли фотографию Сесилии из рекламы свитеров Canes[10]. – Он ее видел? – спросила Сюзанне. – Нет, но он видел того, кто мог быть ее убийцей, – ответил Вистинг. – Брекке ехал на тракторе по государственному шоссе в сторону Ставерна. На перекрестке, там, где проселочная дорога от Гюмсеред выходит на Хельгероавейен, он увидел белый «Опель Рекорд», весь в ржавчине. Багажник был открыт, и мужчина ходил туда-обратно по гравийке. Вистинг по-прежнему помнил описание его внешности, полученное от свидетеля. С сиденья трактора Карстен Брекке разглядел незнакомца. Белая футболка и джинсы. Густые темные волосы. Лицо широкое, с мощным подбородком. Глаза близко посажены, на лбу морщины, будто его что-то беспокоило. Главными же были две незамысловатые детали. У него был перебит нос, а изо рта торчала почти докуренная сигарета. Вистинг отправил криминалистов к съезду на усадьбу Гюмсеред. Они заждались работы, поэтому прочесали перекресток от и до. Среди того, что они забрали с собой в пакетах для улик, было три окурка. – Там еще что-то нашли, – сказала Сюзанне. Было ясно, что она все лучше вспоминает эту историю. – Плеер или что-то в этом роде? – Ее кассетник, – кивнул Вистинг и подумал, как изменился мир за прошедшие годы. Теперь музыку скачивают по беспроводному соединению в мобильные размером с ладонь, но представляющие из себя продвинутые компьютеры. Тогда приходилось слушать кассеты. – Он оказался у нас в тот же вечер, – продолжил Вистинг. – Она всегда слушала музыку, когда бегала. Так писали в газетах. Две девушки нашли его в канаве на трассе 302, прямо возле съезда на Фритцехюс. – Это практически другой конец города. – Не совсем уж другой конец города, но не самое очевидное место, учитывая маршрут ее пробежки и Курильщика. – Курильщика? – Так его окрестили газеты, когда узнали об окурках. Мы его тоже так называли, да. – Вистинг погладил столешницу. – Но хватит об этом. Не было сомнений, что кассетник принадлежал Сесилии. Он сглотнул. Детали старого дела отчетливо всплывали перед ним, пока он рассказывал. Кассета «АГФА» желтого цвета. 90 минут. – Сесилия Линде поставила на ней свои инициалы, – продолжил он. – СЛ, и название программы, которую она записала с радио. «Поп-кайф». Вистинг снова сглотнул и заметил, что Сюзанне ерзает на стуле. Она помнила это дело и понимала, о чем будет продолжение рассказа. Заголовки газет закричали об этом, едва новость «выстрелила». – Экспертам-криминалистам по-прежнему было почти не с чем работать, – продолжил он. – Они осмотрели плеер, искали отпечатки пальцев, но там были отпечатки пальцев только одного человека. – Сесилии. Вистинг кивнул и вздохнул. – Плеер пролежал в моем кабинете еще три дня, прежде чем мне пришла в голову мысль проиграть запись. 8 Ее окружали четыре человека в одном из помещений станции «Фальк». От грязных мужских комбинезонов воняло маслом и металлом. Всем не терпелось узнать, кем был погибший владелец собаки. Один из парней, работавших на станции, знал, как можно войти на сайт, где сотрудники могли вести поиск по базе данных животных с идентификационными метками. Буквы на клавитатуре были коричневыми, потому что на ней печатали грязными после работы руками, и парню долго не удавалось загрузить сайт. Лине взглянула на часы. 23:27. Она дала себе час времени на то, чтобы собрать информацию, прежде чем рассказывать редакции о том, что выяснила. Тогда у нее будет чуть больше получаса, чтобы написать статью. – Вот, – сказал парень, когда все было готово. – У вас есть номер? Он печатал цифры, которые диктовала Лине, одним пальцем. Потом нажал на клавишу ввода, и через мгновение на экране высветился ответ. Юнас Равнеберг Улица В. Блакстад, 78 1630 Гамле Фредрикстад