— Ну да, это все есть, — хмыкнул сержант. — Еще гады ядовитые, джунгли непроходимые, куча проклятых мест и болезни очень неприятные. Оно тебе надо? — Надо, — твердо ответил я. — Или на Юг, или вообще не буду записываться в роту. У меня и других дел много. Опять же — какие условия мне как сознательному бойцу будут созданы? — На Юг тебя отправить — дело нехитрое, тут как раз седьмая рота послезавтра в Динжир отправляется, так в ней вроде еще места есть. А что до условий… Пятьдесят золотых в неделю, харчи и форма — за счеты роты, оружие если есть свое, то хорошо, нету — выдадим, лечение и похороны — тоже за счет роты. Раз в неделю — выходной. Если контракт на три года — пятьсот золотых премиальными ежегодно. — Нормально, — одобрил я. — А обязанности? Полуорк одобрительно на меня зыркнул. — Тут все совсем просто. Выполняй приказы быстро, точно и в срок, круглое таскай, квадратное катай и в бою не трусь. Вот и вся наука. — Так это правильно — солдату думать особо и не надо, ему воевать надо, — согласился с ним я. — Стало быть, послезавтра народ на Юг отправляется? Рурк кивнул. — А еще вопрос, — чуть не забыл я. — Как расторгнуть договор с Вольными ротами? Ну, вот если не судьба? Это вообще возможно? — Такое редко бывает, — пожал плечами сержант. — Но иногда случается. Если из Диких отрядов, так там выход, конечно, только один — обратно в тюрьму. А вот из Вольных рот выкупиться можно. Дорого, правда, очень… Пятьдесят тысяч золотом единовременно. Ого! Пятьдесят тысяч золотом! Это, знаете ли, серьезно. Тут надо думать, и думать всерьез. — Во сколько отправка послезавтра? — В десять утра. Но еще на заключение контракта полчаса добавь, не меньше. — Рурк, давай так. Если я надумаю, то буду здесь в девять утра послезавтра. Нет, ну, значит, нет. Договорились? Полуорк кивнул. — Сразу видно бывалого воина, — подольстился он. — Подумать-то надо, понятное дело. Мы обменялись рукопожатием. Дома меня встретил запах пирогов и еще чего-то вкусного. — А это чего это? — удивленно спросил я Вику, перемазанную мукой и мечущуюся по кухне. — Ты забыл? — укоризненно посмотрела она на меня. — Я тебе еще во вторник говорила, что вечером в субботу к нам Эля придет. Я напряг память, покопался в ней, но так и не вспомнил, говорила она мне это или не говорила. Скорее всего, было что-то такое, но я не придал этому особого значения. Что предлагал ее позвать — помню. А вот что придет — нет. Хотя какая разница? — А, ну да! — хлопнул я себя по лбу, не желая расстраивать Вику. — Точно! Надо же ее встретить, наверное? — Сама доедет, — безапелляционно заявила Вика. — Не маленькая. — Как скажешь, дорогая, — согласился я с ней, не желая лезть в ее непростые отношения с сестрой. — Мне чего сделать надо? — Под руку не лезть и не мешаться. Вон, возьми пару пирожков и вали в комнату. Такое участие в подготовке меня более чем устраивало, и я с радостью подчинился. Врать не стану — я не большой любитель всех этих домашних посиделок. Нет, это красиво выглядит в кино, где собирается большая семья, все дружно дуют чай, делятся друг с другом новостями, радостями и горестями, все друг за дружку горой и все такое. Может, такое и было раньше, еще лет двадцать — тридцать назад. Вероятно, и сейчас где-то в патриархальной тиши, в небольших городках такое даже и осталось. Но в столице с ее скоростями, разобщенностью и желанием заработать денег себе побольше, а другим оставить их поменьше даже семейные узы дают серьезный сбой. Проверено — в одиночку, ну, максимум вдвоем выживать куда проще. Поэтому даже небольшие семьи собираются полным составом только по большим праздникам, а уж семейные кланы и вовсе практически вымерли. Кое-как единство демонстрируют медийные ячейки общества, но это только благодаря Тимуру Кизякову, который уже бог весть сколько лет таскается по чужим домам, да еще потому, что это потом покажут по телевизору — однако бесплатный пиар. Я вот, например, двоюродных братьев и сестер еще кое-как знаю, а вот с троюродными уже беда… Не повод для гордости, конечно, но что поделаешь — не я такой, времена такие. Викина сестра оказалась очень даже славной девушкой, симпатичной, с неплохим чувством юмора и совершенно не сдвинутой на игре, что бы я про нее до этого ни слышал. Более того, тема Файролла вообще ни разу не возникла в застольной беседе, ну, кроме как, пожалуй, во время упоминания о нашем с Викой месте работы. Эля с удовольствием рассказывала о своих школьных делах, с интересом слушала наши журналистские байки и хохотала над ними (рассказы были в основном мои, у Вики пока багаж забавного был не столь велик. Хотя три моих гамадрила через год-другой, думаю, его пополнят, особенно Юшков, который, похоже, не собирается особо просыхать). Единственное, чем она меня удивила, — она категорически отказалась от любого спиртного, причем в довольно резкой форме. Впрочем, Вика слегка кивнула головой, поймав мой удивленный взгляд. Может, есть что-то, чего я не знаю? Ну, тут хозяин — барин: не хочешь — не надо. — Ладно, я пойду, — через несколько часов сообщила Эля. — Сестра моя в хороших руках, сердце и душа у меня успокоились. — Ой, прямо ты так переживала, так переживала, — прижала руки к щекам Вика. — Поди, ночей не спала, все думала? Эля закатила глаза, показывая, что оценила иронию младшей сестры. — Бедный ты, Харитон, бедный. Я-то уже отмучилась, а тебе с этим жить. Ты бы подумал… — посочувствовала она мне. — Да ладно, — улыбнулся я. — Меня уже ничем не удивишь и не испугаешь. — Уверен? — прищурилась наша гостья. — Всегда есть что-то, чего ты не ждешь. — Ой, Эль, заканчивай эти свои иносказания, — поморщилась Вика. — Ты меня ими с детства уже достала. — Давай я тебя домой отвезу, — предложил я Эле, услышав в голосе Вики некие раздраженные интонации. Она и так весь вечер сидела как на иголках и в момент, когда ее сестра особенно сильно хохотала над моими байками, незаметно, как ей казалось, морщилась. У меня вообще создалось ощущение, будто она здорово пожалела о том, что все это затеяла. — Было бы здорово, тем более там вроде как дождь начался, — не стала ломаться Эля. Вика поджала губы, но ничего не сказала. В машине Эля села на заднее сиденье, чем меня немного удивила. Я было пошел ей открывать переднюю дверь, а она к задней шасть — и уже там. — Не люблю сидеть впереди, — пояснила она мне. — С самого детства. Осень в этом году выдалась холодная, бабьего лета почитай и не было, так, пара солнечных дней — и снова постоянный ветер и дождь во всех его ипостасях, от мелкой нудной мороси до секущего холодного потока с небес. Ну и серые тучи, низко нависшие над землей и не пропускающие солнце. — Как я устала от этих туч, — внезапно сказала Эля. — Ужасно устала. — Ну да, — согласился с ней я. — Солнца давно не было. — Да дело даже не в солнце. Просто они висят все время над головой и на душу давят. И звезд не видно. Ты любишь смотреть на звезды? — Не знаю, — честно ответил я. — Как-то давно не смотрел. Не до того, дел много. — Так, может, сходим с тобой в планетарий, посмотрим? Это же так романтично — сходить с девушкой в планетарий. Нет, еще можно в кино или там даже в музей, на муляж мамонта посмотреть. Но в планетарий — это куда необычнее, — в голосе Эли звучала какая-то горькая ирония, правда, все сильнее переходящая в сарказм. Все-таки хорошо, что армия приучила меня к любым поворотам судьбы, моя профессия это закрепила, а последние несколько месяцев вообще отучили меня удивляться. А то я сейчас бы и руль мог из рук выпустить. Я узнал свои собственные слова, сказанные с неделю назад одной довольно нервной особе. А еще говорят, что Москва — большой город… По сути дела, наверное, надо было бы сказать что-то такое: «Так это ты?!» или там: «О боже! Вот это совпадение!» Но это отдает дешевым романом, и я сказал: — А что, в мамонтах есть свое очарование. И буфеты в музеях получше, там эклеры продают и газировку. Еще со школы помню. — Мм, а в музеях главное — буфет? Вот не знала. — Буфет — главное везде, — назидательно отметил я. — И в музее, и в театре, особенно если трагедию дают, и даже в цирке. Эля замолчала, задумалась. Не уверен, что она думала о сути буфета в контексте современного искусства, полагаю, скорее размышляла о случившемся. Видно, она ждала другой реакции на свои слова и сейчас не понимала, то ли она ошиблась, то ли я такой тупой. Я тоже размышлял. Вообще, конечно, забавная ситуация — я сплю с сестрой моего кланлидера в игре. Если все это попытаться объяснить нормальному человеку, не слишком знакомому с миром онлайн, то он в лучшем случае скажет: «Эва как. И чего?» По факту, конечно, действительно — и чего? Но учитывая то, что с головой у моего кланлидера в последнее время становится все хуже и хуже, можно ждать чего угодно. Не исключая удара ножницами в шею. — Приехали. — Я тормознул у Элиного подъезда — адрес и дорогу мне еще дома Вика объяснила. Руки Эли двумя змеями вползли на мои плечи. — Ну, ты же все понял, Хейген, — в ухо скользнул ее шепот. — Ты же понял, кто я. Зачем, зачем тебе эта малолетка? Что у нее есть того, чего нет у меня? Что я не смогу тебе дать из того, что ты хочешь? Ты, с твоим везением, газетой и связями — а у тебя есть связи, я точно знаю, мне эта дурочка многое рассказала, сама того не заметив, — и я с моим кланом, с моим упорством… Подумай, чего мы можем добиться! — Эль, ты совсем со своей игрой рехнулась. — Я попытался снять с плеч ее руки. — Ты глянь за окно — там жизнь, настоящая, пусть и серая сейчас из-за туч, но настоящая. Она не состоит из цифрового кода, ее люди делают. — Так это и есть жизнь. — Ее руки переместились к моему горлу. Ее губы касались моего уха. Она пахла вишней. — Ты и я. Мы будем вместе в двух мирах. Навсегда. Неужели ты думаешь, что я способна только преподавать никому не нужные знания? Нет, я способна на большее, но мне необходим рядом тот, кто придаст мне сил для рывка, тот, ради кого я буду это делать. — Так в чем же дело? — Мне становилось не по себе. В ее шепоте не было истеричности, но слышался какой-то фанатизм. — Вон сколько мальчишей-крепышей ходит хороших, выбирай любого. — Ты не понимаешь? Не понимаешь? — Ее руки оказались неожиданно сильными. — Что ты нашел в этой идиотке Вике, почему она? Да, она моя сестра, и, наверное, когда-то я ее даже любила. Но она дрянь, ты просто этого не знаешь, не замечаешь, не хочешь видеть, какая она дрянь. Все, что у нее есть, — это амбиции и смазливая мордашка. Но ты же не дурак, я-то знаю, что ты не дурак. Мне наконец удалось отцепить от себя ее руки. Я повернулся к ней. Эля отпрянула от спинки моего кресла в другой конец салона и, слегка сузив глаза, смотрела на меня. В полумраке она была очень красива — голубые глаза, в которых мелькают и тонут искры эмоций, тонкие черты лица, белая кожа, русые волосы собраны в хвост. Она смотрела на меня. Ждала ответа. — Мы приехали, — улыбнулся я. — Я, наверное, не буду провожать тебя до квартиры, не хочу давать повода для сплетен твоим соседям. В салоне машины наступила тишина. Эля ждала от меня каких-то слов, а я для себя уже все решил, и говорить нам было больше не о чем. — Ты точно не хочешь подняться ко мне? Уверен? Я тебе сама предлагаю: пойдем ко мне, вот прямо сейчас, — спокойно спросила она спустя минуту. — В другой раз я тебе дверь не открою, говорю сразу, даже если умолять будешь. — Я точно знаю, что меня ждут дома, — мягко пояснил ей я. — Там меня ждет моя женщина. Дверца хлопнула, каблуки Эли поцокали мимо машины к подъезду. — Отвез, все в порядке? — Вика улыбалась, но как-то тревожно. — Ага, до подъезда. Дальше она просила не провожать. Слушай, не знаю, что ты на нее наговаривала. Отличная девчонка.