— Дядя Женя! Если есть текст послания, почему вы не предоставляете его ученым? — Я его предоставил! Еще до расшифровки. А потом и расшифровку! — ответил Влекомов. — Я имею в виду оригинал! — Мэт не сводил с него глаз. — Его никто не видел, кроме вас. Поэтому подозревают фальсификацию. А оригинал вы не показываете! Почему? Влекомов помолчал. — Знаешь, Матвей, — тихо сказал он наконец, — у меня такое ощущение, что, если я его отдам, могут произойти большие неприятности. — Но прежде всего они угрожают вам! — воскликнул Мэт. — Вас поливают грязью, обвиняют в нечистоплотной игре, угрожают! — Мы все здесь к угрозам и оскорблениям привыкли, — вздохнул Влекомов. — Я имею в виду общество. Но, Мэт, я не хотел бы, чтобы ты присоединился к хору моих ругателей… — Что вы! — поднял руки Мэт. — Но если вы хотите, чтобы вам хорошо заплатили, наше НАСА, в котором я работаю, изыщет средства, я думаю. — Вот как? — отреагировал Влекомов. — Что же тогда скажет наше НАСА? — Что у него нет денег! — подсказал Кирюша. — А я их не прошу! — отрезал Влекомов. — Я тебе, Мэт, покажу оригинал, но при одном условии! — Каком? — подвинулся вперед Мэт. — Сначала выпей рюмку водки! — безапелляционным тоном заявил Влекомов. — Первую в твоей жизни! — Он его отравит медленнодействующим ядом, потом покажет Послание, а потом Фэдич умрет — и свидетелей нет! — воскликнул капитан Дангли в Западном полушарии, в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли. — Он кэгэбист! — И Дангли нажал кнопку экстренной связи. Он не смог сдержать волнения при докладе. Шеф недолго помолчал, потом промямлил, будто разговаривая сам с собой: — Спасибо, это ценные сведения. Значит, он хранит оригинал у себя на даче, а не в банке, как утверждал публично! О'кей! — И отключил связь. Мэт, признаться, едва не заподозрил нечто подобное, но когда Влекомов налил две рюмки из початой бутылки, Мэту стало стыдно. Он чокнулся с дядей Женей и единым духом опрокинул водку себе в рот. Влекомов с блаженной улыбкой проследил за действиями Мэтью и, счастливый, будто миссионер, обративший в христианскую веру племя язычников, закрепил достигнутое привычным способом — повторением. После чего прошел в комнату и открыл шкаф. Там внизу стояли в два ряда пустые банки с завинчивающимися крышками. Влекомов изъял одну и, икнув, понес на веранду. Глаза его заметили по пути мобильник, лежавший на прикроватном столике. — Нет! — сказал он себе. — Не годится так! Надо его включить. А то вон что получается: родня из-за океана прилетела, а дозвониться не смогла. — Влекомов прихватил со столика мобильник и включил его. — Во, гляди! — обратился он к Мэту, развалившемуся в кресле, которое полагало, что, подвергаясь в молодости многократно насилию, иногда и групповому, на старости лет заслужило дачный покой, и потому недовольно покряхтывало. Влекомов открыл банку с этикеткой «Томаты маринованные» и извлек кассету. — А как же банк? — пробормотал Мэтью. — Э, старая русская шутка — «в банке»! — объяснил Влекомов Мэту, сраженному быстротечным отупением. — А можно сказать и «в баньке» — тоже никто не поймет! — Я уже не понял! — заверил его Мэт. — Так вот, смотри! Это кассета! Отвинчиваем крышку, вытряхиваем содержимое — вот тебе и Послание! — Влекомов развернул ленту. — Видал? Можешь сфотографировать! Не можешь? Давай я тебя с ней сфотографирую! Влекомов надел ленту Мэтью через плечо, как чемпионскую, взял его цифровой фотоаппарат и щелкнул пару раз. — А ты говорил: фальсификация! — укорил он Мэта. — Ты меня не уважаешь! — Нет, уважаю! — возмутился Мэтью. — Не верю! — скорбно сказал Влекомов, складывая ленту. — Ты поверил гнусным домыслам обо мне! — Прости меня, анкл Джин! — смиренно произнес Мэтью. — Да! Но я не до конца разуверился в тебе! — воскликнул он. — А это не может быть шуткой, подделкой? — тут же спросил он. — Не знаю! — честно ответил Влекомов. — Только не моей! — Я верю! — пылко произнес Мэт. — Не веришь? Давай еще по одной! Водка хорошо прочищает мозги! — Даже до американцев начинает кое-что доходить! — отметил Влекомов. — А где моя жена? — спохватился Мэт. — Эмилия знакомит ее со своей усадьбой! — успокоил его Влекомов. Он наполнил рюмки и принял торжественную позу. Не хватило какой-то пары секунд — раздалась мелодия мобильника. — Я так и знал! — мрачно произнес Влекомов, поднеся трубку к уху. 8 — А вот и не знал! — раздался в ухе знакомый голос. — И не мог знать! Я сам не знал! Тут-то Влекомов и сообразил, кому принадлежит голос, — генеральному директору «Фотона». Тон, никогда не изменявший настроению Засильева, свидетельствовал сейчас о хорошем расположении его духа. — Ты где? На даче? — продолжал директор. — А о тебе вспомнили! И ни за что не догадаешься кто! — Точно! — согласился Влекомов. — О такой малости кто вспоминает! — Ишь ты, поскромнел как! — иронически отозвался директор. — Международной общественности мозги пудрить — никакой скромности нет! А перед товарищами по работе — сама скромность. Так вот, вспомнили о тебе наши старые клиенты из Нанкинского института электронных приборов. Наши, так сказать, побратимы. Работенку по измериловке срочную подкидывают и настаивают, чтобы ею занимался товарищ Влекомов! Уж ты не откажи им, будь другом! Влекомов молча слушал. Похоже, директорское настроение было выше среднего. Контракт хороший или отобедали прилично? — Ну, чего молчишь? — прервал его размышления Засильев. — В сомнении или в изумлении? — В ожидании такого же красочного изложения сути дела, как и прозвучавшей интродукции, — ответствовал Влекомов. — Ах, суть? Суть не по телефону! — В голосе директора зазвучали ехидные нотки. — Приезжай — и ставлю сотню против рубля, что при твоей натуре бабника техническая суть контракта и его цена тебя уже волновать не будут! — Кто из нас больший бабник — это бабушка надвое сказала! — возразил Влекомов. — Не понял! Ну ладно, когда прикатишь? Китайские товарищи ждут сегодня! — посерьезнел Засильев. — Только на сегодняшний вечер! — согласился Влекомов и поставил точку в разговоре нажатием кнопки. Официальный статус консультанта при НИИ позволял ему являться туда по мере выдачи получки или в экстренных случаях. Кажется, такой случай наступил. — Слушай, Мэт, — обратился он к Фэдичу, все еще оккупировавшему кресло, как подмятый Багдад. — Я с Кирюхой быстро смотаюсь в Питер, а вы с Оксаной ночуйте у меня. Я завтра днем вернусь. А за вами пока Эмилия поухаживает. — О'кей! — кивнул Фэдич. — Я еще обследую место падения аппарата! — Ну и ладушки! — обрадовался Влекомов. — Кирюха, ты где? — заорал он, выйдя на крыльцо. — Здесь! Чего надо? — послышался протяжный голос сыночка. — В город мне срочно надо! Подкинешь? — У! — скривился сыночек, выходя с Эмильиного участка. — Я у тебя отдохнуть хотел. — Движение — лучший отдых, особенно если тебя движут лошадиные силы! — подбодрил его Влекомов. — Извини, очень нужно, а электричка только через два часа! — Куда несешься ты, папусь, дай ответ! — пробурчал Кирилл, направляясь к машине. Едва ополоснувшись и переодевшись, Влекомов предстал пред очи начальства и группы скорбящих в его ожидании товарищей из Китая. Предстал и стал. Как соляной столб. Зажмурился несколько раз — не помогло. Она не исчезала. Значит, не видение. Последовало представление. Влекомов никого не запомнил ни по имени, ни в лицо. Известно, они на лицо все одинаковые.