Ванесса резко остановилась и локон снова упал ей на лоб. Темные глаза ее расширились. — Ты? На мне? — она вдруг засмеялась, рассматривая его. Светлые, почти что белые волосы, чуть волнистые и отливающие золотом, синие глаза, обычное простодушное выражение лица... Что такого ее подружки находят в Джоне Ласкантере, от чего готовы виснуть у него на шее? Лицо его и красивым не назовешь, может быть... интересным? Она, которая росла с ним, как с братом, могла оценивать его по достоинству, хорошо изучив его характер. Заучка, вечный историк, копающийся в библиотеке, азартный болельщик на скачках и сам отличный всадник. От его разговоров Несси всегда тянуло в сон. Ну какое ей дело, любил ли играть в шахматы Карл Великий? Она сама не любила играть, а у Джона при виде доски загораются глаза, а при виде какой-нибудь картинки с изображением битвы, желательно непонятной схемой, от счастья выступает пот на лбу. Несси помнила их посещение Лондонской библиотеки, куда их год назад привез ее отец. Она с трудом сдерживала зевки, а Джон носился между стеллажами за служащим, и притащил столько книг по истории, что Несси испугалась, что они никогда уже не уйдут из этого скучного места. Она нашла какой-то роман, спряталась от Джона и отца в дальний угол, и читала его, пока ее сопровождающие не соизволили заметить, что ее рядом нет. Это произошло уже к вечеру, когда она устала и была безумно зла и голодна... А весь обратный путь Джон рассказывал ей про шахматные фигуры короля Карла. И про другие правила игры. Под его слова и мерное покачивание кареты она заснула, положив голову на плечо уставшему и давно уже дремавшему отцу... Как хорошо, что лето скоро закончится, и Джон отправится обратно в Кембридж, а ее оставит в покое. И вот тебе новости. Женится! — Закончу колледж и женюсь, — он смотрел на нее прямо и открыто. Несси отвернулась и пошла по дорожке. Джон пошел следом. — Надеюсь, это была шутка, Джон, — сказала она, откидывая с лица локоны движением головы. — Совсем нет. Мы предназначены друг для друга. — Кто сказал? — она нахмурила брови. — Я. Ахнув от его наглости, Несси остановилась. Ее темные брови съехались на переносице, и она стала похожа на приходскую учительницу. — Ну знаешь ли... Ты забыл спросить меня. А я говорю — нет! — Ты передумаешь, — он расставил ноги и стоял перед ней, ничуть не смущаясь. — Не передумаю. И тут Джон совершил нечто невообразимое. Он сделал шаг вперед, схватил Несси в объятья и запечатлел на ее тонких розовых губах страстный жгучий поцелуй. Несси так растерялась, что не сопротивлялась, а когда опомнилась, он уже стоял в шаге от нее и смотрел с явным превосходством. — Передумаешь, — сказал он уверенно. Несси задохнулась. Так еще никто никогда ее не оскорблял. И, чтобы стереть эту насмешливую ухмылку с его лица, она размахнулась и со всей силы врезала ему по губам. Так, как когда-то в детстве заехала в глаз — чтобы знал, что нельзя обижать маленьких девочек. С тех пор и до этого дня он и не обижал. Улыбка его исчезла. Вместо нее из губы выступила кровь и струйкой потекла ему на подбородок. Джон смотрел на Ванессу так, будто готов был дать сдачи, но воспитание не позволило ему поднять руку на девушку. Он сжал кулаки, щеки его побледнели, а глаза вспыхнули, из васильковых став темно-синими. Может быть, от сдерживаемых слез. А может быть от злости. Несси, которая от испуга отступила к деревьям, не знала. — Ну как хочешь, — ответил он, вдруг резко расслабляясь, доставая платок и вытирая с подбородка кровь, — только потом, когда понадобится моя помощь, больше ко мне не приходи. Он развернулся на каблуках, подошел к лошади, вскочил в седло и дал коню шпоры. Проезжая мимо замершей Ванессы, он приподнял шляпу в знак прощания. Несси смотрела ему в след, а потом неожиданно для себя села прямо на землю, закрыла лицо руками и горько расплакалась. ЧАСТЬ 1. Глава 1. Девочки покидают отчий дом Три года спустя. Жизнь бывает ужасно несправедлива. Так думала мисс Ванесса Ли, стоя над могилой своего отца. Старый викарий угас буквально за несколько месяцев, оставив без средств к существованию четверых своих дочерей. Ванесса была старшей дочерью, поэтому забота об остальных девочках легла на ее плечи. Со дня на день ожидали нового викария, который вместе со своей большой семьей должен был заселиться в дом, где Ванесса и ее сестры родились и выросли, который любили и привыкли считать своим. Жизнь несправедлива. Ванесса опустилась на колени и разрыдалась, уткнувшись в рукав своего черного платья. Еще год назад отец был здоров и достаточно состоятелен, а теперь он лежит в могиле, а дочери его должны покинуть родной дом. И неизвестно, куда теперь им деваться. Ванесса даже думать боялась о том, что ждет ее и троих ее сестер, куда им ехать и как обустроить свою жизнь, не имея ни гроша за душой. Миракл, Пейшенс и Рози — совсем малышки, особенно Рози, которой еще не исполнилось и семи лет, и забота о них теперь легла на хрупкие плечи растерянной и подавленной свалившимся на нее несчастьем молодой девушки. После смерти отца Ванесса узнала у стряпчего, что все небольшое состояние мистера Ли было спущено на скачках еще несколько лет назад. Дальнейшее их существование происходило на его доходы от маленькой церкви, находившейся рядом с поместьем сэра Джона Ласкастера. Теперь девочки лишились и этого скромного дохода. Узнав о случившемся несчастье, сэр Джон тут же явился в их маленький домик, и, не долго думая, сделал Ванессе предложение. Ванесса стояла перед ним вся в черном, а он, как ангел милосердия, спустившийся на землю в роли рыцаря без страха и упрека, изложил ей суть дела. Да. Именно суть дела. Ведь с достопамятной их ссоры три года назад на дороге, они ни разу не разговаривали. — Я считаю себя обязанным жениться на вас, мисс Ванесса, — сказал он, смотря на нее с той же дерзостью, что и в прошлый раз, — поэтому давайте поскорее назначим дату свадьбы, пока вас и ваших сестер новый викарий не выставил на улицу. Да, именно так. Она помнила каждое слово. Она помнила каждый взгляд победителя, означающий, что она получила мат на седьмом ходу слоном и конем, и теперь деваться ей уже некуда. Смешной, глупый мат, который позволил ему возомнить, что теперь ему позволено все. Даже вот такое вот неуважение к смерти ее отца, его дальнего дяди, и к ней самой, когда-то уже отказавшейся быть его игрушкой. Или шахматной фигурой. Не королевой, нет... чем-то вроде пешки. Конечно же, рационально было бы принять его предложение. Умом Ванесса понимала это. Было бы прекрасно вместе с девочками поселиться в его дворце, где они бы ни в чем не нуждались. Но Ванесса не могла переступить через себя. Если она бедна, то он может позволить себе подобный тон? Он всю жизнь собирается смотреть на нее, как на бедную облагодейтельствованную сиротку, которой можно забыть преподнести обручальное кольцо, которой можно бросить предложение руки и сердца, как собаке мясную кость... Он смотрел на нее свысока, зная, что деваться ей некуда. Зная, что она не может ему отказать, ведь в этом случае ей совершенно некуда идти. И, конечно, с его стороны очень благородно спасти кузин. Он почти как рыцарь Ивейн, который спас сразу триста девиц. Сэру Джону досталось только четыре, но ведь он еще не состоит при дворе короля Артура... Ванесса, стоявшая у окна, обернулась. Глаза ее смотрели на него спокойно и уверенно. — Спасибо за такое благородное предложение, сэр Джон, — сказала она, — но я вынуждена просить вас покинуть мой дом. Он пока еще мой, и я не желаю видеть вас даже на пороге.