Он одним движением преодолел расстояние до нее. — Ты хочешь сказать, что отказываешь мне? — брови сэра Джона взлетели на лоб, — да ты совсем идиотка? Ванесса кивнула. — Да. Идиотка. И еще, как помнишь, я отлично дерусь. Так что прошу вас, милорд, покинуть мой дом как можно скорее. Джон смотрел на нее, будто впервые увидел. — Я так и передам матери, — наконец сказал он, — что ее племянница — идиотка. Она настаивала на том, чтобы я не бросал тебя в беде. Но, увы, некоторым Господь не дал мозгов. Ванесса усмехнулась. — Вам повезло, сэр Джон, — сказала она, — вы только что избавились от шанса жениться на дуре. Всего хорошего. Но он не уходил, будто думал, что она может изменить свое решение. — Ты и твои сестры окажетесь в полной нищете, ты подумала об этом? — спросил он, засунув руки в карманы, — твои избалованные сестры должны будут спать в жестких кроватях, и носить шерстяные платья. Это устраивает тебя? — Эти вещи никак не связаны с тем, что я отказалась выходить замуж на хама и человека, который ни во что меня не ставит. Поэтому еще раз настоятельно прошу вас покинуть мой дом, — сказала Несси, начиная злиться. — Ну как же, вполне связаны. Прикрыв глаза, она размышляла, ударить его еще раз или нет. Уж очень хотелось ей стереть с его лица эту гадкую нахальную ухмылку. — Если вы, сэр Джон, плохо воспитаны, и на просьбы дамы не реагируете, то мне самой придется уйти, — проговорила она, и прошла мимо него к выходу, только черное платье взметнулось всполохом темноты, — прощайте. Ваше милосердие пусть останется при вас. И она ушла, оставив сэра Джона смотреть ей в след. Как, как из того мальчишки, с которым они столько времени проводили вместе в детстве, вырос такой хам и негодяй? — Ты выйдешь за меня замуж, Ванесса! — донесся до нее его голос. Она пожала плечами. “Уже подвенечное платье надеваю” -, хотелось ответить ей, но она только ускорила шаг. Бежать от таких людей надо как можно дальше. И она бежала, пока не оказалась на могиле отца, который больше не мог ее защитить. Ее отказ сэру Джону делал невозможным их проживание в его доме, как недавно предлагала ей тетушка. Теперь, когда она отказалась жить там на правах жены, никто не захочет видеть ее и ее сестер в роли приживалок. Даже добрая тетушка Бель, которая так долго расписывала все прелести своего дома. Как жизнь несправедлива! Ведь такой доброй и понимающей тетушке Бель достался такой невоспитанный сын, как сэр Джон. Как такое возможно? Зачем он испортил все? Ванесса снова разрыдалась, боясь, что сойдет с ума. Куда ей идти, куда ей вести девочек? Ведь они так верят в нее! Ванесса поспешила в церковь и долго молилась, прося Господа послать ей правильное решение. И решение пришло наутро в виде письма от сестры ее матери, миссис Сэндфул. Пожилая леди выражала соболезнования дочерям несчастного мистера Ли, и, если им необходимо участие, предлагала приехать к ней на неопределенный срок. Ванесса, которая миссис Сэндфул знала только по рассказам матери, сжала в руках письмо и прижала его к груди. — Девочки, наша тетушка Эмбер приглашает нас пожить в ее доме в Линкольншире, — сказала она, не веря, что Господь послал ей такое верное решение. Мы отправляемся через три дня. Будьте готовы к большому путешествию! Джон не явился проводить ее. Наверно обиделся. Ванесса смотрела в окно экипажа, навсегда увозившего ее из отчего дома. Завтра в него заселятся новые люди, и теперь они будут считать его своим. На глаза навернулись слезы. Хотелось заплакать, но Ванесса не могла показать дурной пример своим сестрам, рядочком сидевшим напротив. Вот вторая по старшинству — Миракл. Неунывающая, смешливая Миракл, темноволосая, в отца. Недавно ей исполнилось четырнадцать. И все эти четырнадцать лет она провела в болтовне. Но и она сейчас молча смотрит в окно, понимая, что больше никогда не увидит места, где выросла. Третья сестра — Пейшенс. Тоже темненькая, синеглазая, обещающая стать невероятной красавицей, как их мать. Ей одиннадцать. Пейшенс настолько хороша, что, кажется, улыбка ее может осветить весь мир. И младшая. Рози. Рози скоро будет семь. Хорошенькая беззащитная маленькая девочка с белокурыми локонами и огромными темными глазами, ангелочек, пришедший в этот грешный мир. Рози все любили и баловали, она стала утешением отца после смерти супруги в родах. Рози даже назвали в честь матери. И отец ее любил и баловал больше всех. Ванесса смотрела на Рози. Девочка держала в руках любимую куклу, одетую, как и она сама, в дорожный плащик, и, кажется, единственная не была расстроена, принимая их поездку, как интересное приключение. Вот знакомые пейзажи скрылись за поворотом, и Ванесса отвернулась, сдерживая слезы. Она никогда не видела миссис Сендфул, и была бы счастлива и далее не видеть ее. Она сжала кулаки. Джон! Как можно было все так испортить? Как мог он ворваться в ее дом, и оскорбить ее своими словами, деловым и хамским тоном! Это из-за его отвратительного поведения Ванесса вынуждена ехать в неизвестность! Она знала его столько лет! Он был старше на два года, и они вместе играли в детстве. Почти каждое утро он приходил в домик викария, звал Несси на улицу, и они уходили исследовать сад, где строили домики из веток или ловили рыбу в пруду. Что же случилось с ним в Кембридже? Из доброго и такого знакомого мальчишки, он превратился в высокомерного тирана. Вдруг выяснилось, что он знает все лучше. Что он — умнее, а Ванесса, которая раньше могла веревки из него вить, — глупая гусыня. Нет, он так не говорил, но всем видом показывал. Он повышал на нее голос, смеялся над ней и всячески демонстрировал свое превосходство, ведя себя с ней как с дворней, а не с дочерью джентельмена. А три года назад посмел посягнуть на ее честь, насильно поцеловав ее, и свысока сообщив ей, что она никуда от него не денется, что она выйдет за него замуж. С тех пор они не общались. Ванесса провела рукой по щеке и неожиданно осознала, что щеки ее мокры от слез. Она скучала по нему. Три года она скучала по его занудным рассуждениям о философии и теологии, по его попыткам научить ее каким-то формулам и объяснить схемы сражений, произошедших в древности. При виде нее он только поднимал шляпу и отвешивал демонстративно вежливый поклон. А теперь снова явился, когда она была так несчастна, чтобы поглумиться над ее горем. — Не плачь, Несси, — услышала она слова Пейшенс, — мы сюда еще обязательно вернемся... Ванесса достала платок и вытерла слезы. — Нет, Пейшенс, не вернемся, — сказала она, — но ты права, мы не должны унывать. — Может быть тетушка Эмбер хорошая, — проговорила Рози, — ведь она сестра мамы. Может быть, согласилась Несси. А может быть и нет. Но плакала она не потому, что они вынуждены были покинуть родные места. Совсем нет. Плакала она потому, что Джон оказался не таким, каким она привыкла когда-то видеть его. Мать и отец учили ее уважению к себе и окружающим. Они учили ее, что никто не имеет права оскорблять ее, тем более, она не должна позволять мужчине разговаривать с собой в недопустимом тоне. Джон... сэр Джон переступил эту черту многократно, проявив крайнее неуважение. Ванесса снова уткнулась в платок. Ей было безумно обидно. Безумно. И, несмотря на то, что она никогда не рассматривала Джона в качестве жениха, она все же разрыдалась в голос, чувствуя, как три маленькие ручки гладят ее по руке и колену. И от этого только больше хотелось плакать. Глава 2. Тетушка Эмбер Линкольншир, неделю спустя. Путешествие прошло без особых приключений. Девочки устали от постоянной тряски, от дорог, от однообразных пейзажей за окном. Когда же карета остановилась рядом с красивым белым домиком, окруженным пышным садом, и кучер сообщил, что это и есть дом миссис Сэндфул, то все они радостно повыскакивали из дверец кареты, даже не дождавшись, пока им помогут. Солнце клонилось к вечеру. Было прохладно, и Ванесса поежилась, заворачиваясь в плащ. Белый домик, что утопал в цветах и деревьях, показался ей слишком маленьким. Ванесса смотрела на него и брови ее съехались на переносице. Тетушка, конечно, знала, что у сестры ее четыре дочери, но оценила ли она свои возможности, когда пригласила их к себе?